Анатолий Галкин - Гори, гори ясно!
Стена на два метра уходила в залив, а по верхней ее части тускло сверкала колючая проволока… Пришлось идти направо вдоль забора, огибая заросли шиповника.
Муромцев понимал, что они находятся на вражеской территории. Почти, как разведчики в фильме «Звезда». И по всем законам военной тактики им полагалось взять «языка». Иначе никак! Без информации – полный каюк… Допустим, что Надежду прячут в этом особняке. И что? Брать коттедж штурмом?.. А ведь замок господина Злотника – это не шалаш, не вигвам и даже не острог Ермака. По надежности и размерам он отдаленно напоминает афганский дворец Амина. Но крепость в Кабуле брала целая «Альфа». А тут всего двое. Причем, один из них – Кузькин… Нет, без «языка» не обойтись… Лучше даже два «языка». Или три!
Они шли, пробираясь сквозь темный лес, натыкаясь на стволы дубов и ясеней. Внезапно на их пути возникла черная стена. Одноэтажное кирпичное сооружение размером шесть на восемь с чердаком и двумя гаражными въездами, перед которыми горел фонарь.
Очень не хотелось заходить на светлую фасадную сторону. Там никого не было, но кто знает, а не спрятана ли в кустах видеокамера охраны.
Кирпичный сарай примыкал к высокому забору. Там в углу было совсем темно. Кузькин вслепую шарил по стене и нащупал боковую дверь… Пришлось включить фонарик – иначе невозможно подобрать отмычки.
Через минуту замок лязгнул, а дверь скрипнула и открылась… Внутри можно было осмотреться, включив фонарь на полную катушку.
Это был не гараж и не мастерская. Скорее – склад запасных частей к коттеджу. На полках и массивных стеллажах хранились унитазы и прочая сантехника, люстры, запасные двери, стекла, посуда, ковры…
В углу луч фонаря выхватил широкую винтовую лестницу… Они поднялись наверх. Тут было уютно, тепло и чисто. Вполне жилое помещение, если бы не низкая и покатая крыша. Только в центральной части можно было выпрямиться, да и то не в полный рост.
Здесь тоже был склад. Кругом стояли торшеры, напольные вазы, тумбочки и всякая малоразмерная мебель. Из крупных предметов – только кровать в дальнем углу… Это двуспальное сооружение выглядело очень подозрительно.
Кровать стояла на огромном персидском ковре. На ней были подушки и покрывало с японскими драконами. А у изголовья – тумбочки со свечами в бронзовых канделябрах. Завершали композицию два крупных объекта – восточная ваза с ворохом искусственных цветов и мраморная фигура Амура в натуральную величину… Все вместе это напоминало будуар из квартала «Красных фонарей»… Муромцев собрался пошутить на эту тему, но не успел. Внизу стукнула дверь, и раздался веселый мужской голос: «Ты смотри, Лариса, дверь не заперта. Мы не могли ее оставить. После нас здесь уже Игорь с Кристиной был, а потом еще кто-то»… Хлопнула дверь, и через пять секунд заскрипела винтовая лестница!
Паша схватил Кузькина и потащил его в дальний угол. Сразу было ясно, что поднимающаяся наверх парочка тоже пойдет сюда. Здесь кровать – куда им еще идти!.. Но здесь же у ската крыши стояла мебель типа буфетных столиков. За одним из них засел Кузькин, а за соседним Муромцев. В последний момент он успел прошептать ключевую фразу: «По моей команде берем языков».
Вскоре на тумбочке зажглись свечи, и начался суетливый любовный разговор… Сыщикам ничего не было видно, но по звукам и по жизненному опыту они четко понимали ситуацию.
Парня, вероятно местного охранника, звали Аркадий. Он хорохорился и торопил Ларису – судя по всему горничную или повариху. Ему нравилось быть веселым, напористым и вообще – хозяином положения… А девушка вяло сопротивлялась, и это совершенно непонятно. Во– первых – ты здесь не первый раз! Во-вторых – а зачем ты с парнем в полночь лезла на чердак?
Но Лариса еще долго изображала невинность, и Аркаша чуть не насильно снимал с нее каждую вещь… На потолке плясали тени, но из-за множества свечей изображение было размытым и мерцающим.
Кузькин нетерпеливо ждал отмашки, но не зря Муромцев изучал теорию допроса. «Языка» легче разболтать, если взять его тепленьким в состоянии полного шока и обалдения. Тогда запросто можно качать маятник и добывать момент истины!
А на персидском ковре продолжались интимные игрища… Наконец исчезла последняя преграда, и впервые скрипнула кровать.
Кузькин сидел за тумбой с открытым ртом. Он напрягся, как бегун на старте и круглыми ждущими глазами смотрел на шефа… И вот тут Муромцев дал отмашку!
Первым прыгнул Лев. Он не заорал, как это делает ОМОН. Он зарычал: «Всем лечь мордой в ковер! Ноги шире плеч. Руки на голову!.. Лежать тихо».
Муромцев вышел тремя секундами позже и презрительно произнес фразу: «В наручники их! Все, шутки в сторону! Закончилась мыльная опера»… Потом он обыскал одежду задержанных. У девушки не было ничего, кроме ключа и носового платка. А в одежде Аркадия было множество карманов и куча всяких вещей. Среди них, конечно, служебное удостоверение:
– Значит вы – гражданин Сошин Аркадий Юрьевич?
– Да, это я.
– Вы не дергайтесь! Вам было приказано «мордой в ковер», вот так и лежите… Значит вы не просто охранник, а старший смены?
– Да, это так.
– Получается, что ты не рядовой в этой банде, а мелкое начальство… Вот что, Кузькин, я этого типа буду допрашивать в дальнем углу, а ты опроси девицу. Только накинь на нее что-нибудь. Смотреть противно – стыдоба, да и только!
Муромцев поднял Аркадия и потащил его в темный угол. Зачем? Непонятно! А все необъяснимое вызывает ужас и панику… Аркадий шлепал босыми ногами и дрожал всем телом. Он думал о том, что такой дерзкий налет вполне мог завершиться летальным исходом…
Павел пихнул охранника на горку из скрученных ковров. Аркадий взвизгнул, как обиженный щенок и скорчился на колючих ковровых бревнах. Даже жалко его стало! Из одежды на парне были одни наручники…
– Значит так, гражданин Сошин – приходит конец вашей банде. Мы, это только передовой отряд. Завтра основные силы разнесут это логово.
– Почему – логово? Наум Яковлевич бизнесмен, а мы его охрана.
– Нет, Аркаша – вы бандиты. И убийства на вас висят, и похищения людей.
– Какие похищения?
– Какие?.. А вот недавно в Ясенево была украдена двадцатилетняя Надежда Патрикеева.
– Ах, это… Так она не украдена. Ей просто предложили проехать с нами. Может быть, слишком настойчиво предложили? Так это мы можем перед ней извиниться…
– Сосредоточься, Аркаша, и отвечай четко… Где она?
– Здесь! В нашей гостинице. В лучшем номере.
– Большая охрана?
– Нет! Всего один человек. Вова Пронин… Очень хороший мальчик. Из интеллигентной семьи.
– Где ваша гостиница?
– В подвале…
– С тобой все ясно, Аркаша… Ты, брат, можешь на рассвете позвонить своему Пронину и вызвать его сюда. Так мне будет легче, и вам с Ларисой веселее.
– Конечно, могу! Я его прямой начальник.
– Вот и хорошо… Тогда пойдем поближе к свету. Будешь план дома рисовать.
В канделябрах догорали свечи… Кузькин стоял как триумфатор, а плачущая Лариса что-то ему объясняла. На ней была наброшена простыня, а сидела она на краешке кровати в очень живописной позе… Одним словом, общая мизансцена напоминала картину «Возвращение блудной дочери».
Паша притормозил Аркадия и полюбовался картинкой.
– У тебя, Кузькин, прямо не допрос, а исповедь. Разговор с кающейся Ларисой… Дельную информацию добыл?
– А как же, Павел! Я здесь не только слезки утирал… Ларочка сообщила, что случайно подслушала важный разговор. Злотник позвонил Майковскому и угрожал разоблачением. Сегодня днем Наум едет на встречу к депутату… И еще – в кабинете ее хозяина есть тайник за шкафом. Ты представь, Паша, что там чемодан Ларченко…
24
Двигатель «Глории» работал тихо и ритмично… Надежда могла, конечно, вырулить на пляж какого-нибудь санатория. Но как бы она тащилась по территории с чемоданом?
Впереди, на другом берегу была видна цепочка фонарей, белые рубки катеров и высокие мачты яхт. Пристань была огромная, и Патрикеева рискнула. В час ночи можно незаметно причалить с краю и выйти на шоссе. Там девушка с чемоданом не вызовет большого подозрения…
Справа от пристани находился домик, в котором еще горел свет. Возможно, что это сторожка смотрителя причала. Возможно, что он следит за каждым, кто пристает на его территории… Надя держалась по центру водохранилища. Если сторож смотрит из окна, он должен думать, что яхта плывет вдоль и не собирается швартоваться.
«Глория» проскочила яхт-клуб и растворилась в ночи. И вот тогда Патрикеева повернула вправо, потом развернулась и вырубила двигатель… По инерции вдоль берега она проскользила до крайнего причального кармана. Он был свободен, и Надя крутанула штурвал влево. Из последних сил яхта вплыла в свое стойло.
Патрикеева схватила чемодан и выволокла его на причал. Она подошла к носу яхты, дотянулась до швартовочного каната и привязала его к столбику. И только потом она бросилась к левой лестнице, к той, которая дальше всего от домика смотрителя…
