Чарльз Вильямс - Тень подозрения
У него был провинциальный южный акцент, — если бы так говорил актер на сцене, вы решили бы, что он переигрывает, доводя свою игру до уровня пародии, но Телли ухитрялся выглядеть совершенно естественным.
В любое другое время я бы заинтересовался этим феноменом, но теперь почти не обратил на него внимания.
Мои мысли бесплодно ходили все по тому же замкнутому кругу. Я ясно слышал гудение вентилятора, оно мне не померещилось. В этом я был совершенно уверен. Другой такой кабинки в городе не было. В этом я тоже не сомневался. И что из всего этого следовало?
— Знаешь, что вчера вечером сделали со мной ребята старины Колтера? — обратился он к Олли. — Они обчистили меня до копейки. С этими мошенниками…
Он вынул из нагрудного кармана два непонятных предмета и положил их на стойку. Несмотря на всю свою озабоченность, я наклонился, чтобы рассмотреть, что это такое. Это оказались две морские раковины, закрученные спиралью и заостряющиеся к концу.
— Что это? — поинтересовался я у него.
Олли слегка усмехнулся:
— Домики рака-отшельника.
— Ах вот как. — Теперь я вспомнил. Рак-отшельник — моллюск, живущий в раковине. Он строит их сам или находит пустые и поселяется в них.
— Да, сэр, — со вздохом продолжил Перл, — те ребята нашли несколько этих штуковин на побережье и пришли с ними ко мне, и первое, что один из них мне сказал: «Перл, почему бы нам не устроить бега между раками-отшельниками? Вот этими, — сказал он. — Нужно потихоньку положить их на землю, вот как я сейчас делаю, потом подождать и поставить на того, который, по-вашему, поползет первым».
Он вынул из кармана доллар и положил его на стойку:
— Вы тоже должны поставить доллар, и я вам все покажу.
— Не выйдет, — вмешался Олли. — Один из них дохлый — ты или накачал его снотворным, или загипнотизировал…
— Чепуха! — возмутился Перл. — Ты знаешь, что я не делал ничего такого. Кроме того, ты тоже можешь попытать удачи.
— Слушай, ты, маклер без порток, — беззлобно сказал ему Олли, — на деньги я не стал бы с тобой спорить даже о том, что солнце встает на рассвете.
Перл разочарованно пожал плечами, закинул раковины обратно в карман и подмигнул мне:
— Вот невезуха. Бывают дни, когда парню не удается заработать ни цента. — Он отхлебнул пива и вытер губы тыльной стороной ладони. — Эй, Олли, — с игривой гримасой бросил он, — я когда-нибудь рассказывал тебе о том парне, который приволакивался за нашей недотрогой, этой дамочкой из высшего общества? Ну, так вот что, сэр, похоже, он вообще не проводил с ней время, а пошел в аптеку и сказал тому» малому, что сидит за прилавком…
Я дождался невыносимо скучной развязки и вышел. На площадке у входа стоял обшарпанный грузовик, и я догадался, что это машина Перла. Испещренные пятнами борта свидетельствовали о том, что его использовали в качестве насеста куры. «Каждый город обладает своим характером, — подумал я, — у Сан-Франциско тоже были свои особенности». Я выбросил это из головы и возобновил свои бесплодные размышления. Нужно на какое-то время забыть об этом вентиляторе. Она хотела мне что-то сообщить при условии, что я заплачу ей за это. Но встретиться со мной она боялась. Кто-то или что-то испугало ее, и она была вынуждена прервать разговор. Может быть, через какое-то время она предпримет еще одну попытку.
По дороге я заглянул в офис. Джози сказала, что звонков больше не было. Вернувшись в комнату, я закурил сигарету и сел ждать, чувствуя полную безысходность, в голове теснились сотни вопросов, ответов на которые у меня не было, и я не имел ни малейшего представления, как их получить. Мне было непривычно действовать. При полном отсутствии поддержки и каких бы то ни было полномочий: обычно за моей спиной стоял престиж полиции крупного города, который работал на меня, когда мне требовалось что-то выяснить. Но здесь я был человеком из другой касты.
Меня буквально вытолкали из офиса шерифа, и теперь я сам находился под подозрением. И те сведения, которыми располагала страховая компания Лэнгстона, были для меня недоступны. Я даже с миссис Лэнгстон не мог поговорить: она спала и будет спать еще не один час.
Круг, по которому блуждали мои мысли, замкнулся, и я снова вернулся к Стрейдеру. Здесь, по крайней мере, все было ясно, и я решил начать именно с него.
Я проверил свои финансы. У меня оставался дорожный чек на восемьсот долларов и триста семьдесят с мелочью наличными. Банковская гарантия подтверждала, что на моем счету в Сан-Франциско лежат еще две тысячи шестьсот тридцать долларов. Так что с этим пока все было в порядке. Остальное, чуть больше двадцати одной тысячи, что я получил от своего деда, хранилось в государственных облигациях и прочих ценных бумагах самой высокой надежности; последние шесть месяцев я к этим деньгам не прикасался.
Очевидно, больше она звонить не собиралась. Вне себя от нетерпения, я подождал еще минут десять, а потом поехал в город на телефонную станцию. Она находилась на улице, параллельной Спрингер. Я попросил справочник по Майами и начал перелистывать желтые странички с телефонами детективных бюро. Я наугад выбрал одно из них, значившееся под незатейливым названием: «Виктор Лейн. Расследования», потом вошел в телефонную кабинку и набрал номер. Мне повезло — он сам снял трубку.
— Чем я могу вам помочь, мистер Чатхэм? — спросил он, когда я сообщил ему свое имя и объяснил, где нахожусь. ;
— Мне нужна вся информация о человеке по фамилии Стрейдер, который в ноябре прошлого года был убит здесь, в Галиции. Он приезжал сюда из Майами. Его имя и адрес мне неизвестны, но вы сможете навести справки…
— Гм… Одну минутку., . Я читал об этом. Вы имеете в виду довольно старое дело, мистер Чатхэм. Теперь я вспомнил эту фамилию, а также и то, что его личностью интересовались довольно пристально.
— Я знаю. Но вся эта информация для меня недоступна, даже то, что было опубликовано в газетах, а кроме того, у меня нет времени рыться в них и поднимать всю эту историю. К тому же может оказаться, что в газетах что-то упустили. Поэтому мне нужно от вас вот что: доберитесь до старых газетных подшивок и постарайтесь войти в контакт с кем-нибудь из полицейского руководства, чтобы к пяти часам у вас было полное досье на него — по крайней мере то, что удалось выяснить о нем во время следствия. Позвоните мне сюда, в мотель «Магнолия-Лодж», и сообщите обо всем, что сумеете узнать, а там посмотрим, что делать дальше. Сколько вы с меня возьмете?
Он назвал мне сумму.
— Годится. Чек на сотню я вышлю вам немедленно. Вас это устроит?
— Конечно. Прощаюсь с вами до пяти часов.
Выйдя на улицу, залитую слепящим солнечным светом, я взглянул на часы. Было начало второго.
Я завернул за угол и в направлении Спрингер-стрит заметил аптеку. Это было здание старой постройки, не оснащенное кондиционером в отличие от большинства городских строений. За дверью, затянутой сеткой, под потолком работал вентилятор, вращающиеся лопасти которого придавали ему сходство с аэропланом. Его сонное кружение распугивало вьющихся вокруг него мух, но деваться им все равно было некуда. Там стояли столики с мраморными столешницами на металлических ножках и мраморный фонтанчик содовой, а в глубине я заметил еще один прилавок и распахнутую дверь, ведущую в рецептурный отдел. В аптеке не было ни души, казалось, что все выскочили на улицу узнать, нет ли каких новостей о «Титанике», да так и позабыли вернуться.
Справа у стены помещалась телефонная кабинка.
Я вошел в нее и позвонил в мотель. Джози сказала, что меня никто не спрашивал. «Странно, — подумал я, — не могла же она так легко отказаться от возможности сорвать сотню долларов. Видимо, она серьезно опасается кого-то». А как насчет того вентилятора, который я слышал? Я нетерпеливо отмахнулся от этой мысли — сейчас не было никакого смысла доискиваться до ответа на этот вопрос.
Я вышел из кабинки, и из рецептурного отдела ко мне устремился провизор, глядя на меня с вопросительным выражением на лице, — маленький хрупкий человечек лет шестидесяти, в белом халате. Почти совершенно седые волосы были разделены посередине тщательным пробором. Из-под очков без оправы на меня взглянули кроткие серые глаза. Он выдал мне пыльную стопку конвертов, а в ящике кассы откопал трехцентовую марку. Я сел у фонтана, выписал чек для Лейна и надписал на конверте адрес. Потом заказал кока-колы. Он взболтал ее и поставил на прилавок.
— Вы давно здесь работаете? — спросил я его.
Он вежливо улыбнулся:
— Я купил это заведение в двадцать седьмом году.
— Тогда скажите мне одну вещь. Почему в городе так много разговоров об этом деле Лэнгстона? Ведь это не единственное убийство на свете, которое так и осталось нераскрытым.
— По многим причинам, — ответил он. — Лэнгстона любили. Его убийцами были жестокие, хладнокровные негодяи, одному из которых удалось скрыться. Городок у нас маленький, и все, что в нем происходит, касается каждого из нас; говоря друг о Друге, люди даже не называют фамилии. К тому же жизнь Южной Флориды вызывает у многих недоверие и зависть — там большие деньги, роскошная жизнь и все такое, а этот человек приехал из Майами, то есть был одним из тамошних бездельников.
