Владимир Колычев - Мрак в конце тоннеля
Я бы прорвался сквозь толпу, если бы кто-то не схватил меня за ноги. Я упал, ткнувшись головой в стонущего человека, лежащего поперек дороги. Некогда было рассматривать, кто это, нужно было немедленно подниматься.
Я вставал на ноги, переваливая свое тело через живое препятствие на пути, когда интуиция заставила меня отвести голову в сторону. Острие кайла должно было вонзиться мне в затылок, но оно пробило грудь человека, оборвав его стон.
Все-таки я глянул на него и узнал в нем «лейтенанта». У бедняги была размозжена голова, но убил его удар, предназначенный мне. Что ж, когда-нибудь я признаю свою вину, но только не сейчас.
Взбесившийся инстинкт самосохранения толкал меня вперед. Но только я поднялся на ноги, как меня ударили киркой по спине. На этот раз притупленным концом, но так сильно, что у меня отнялась правая рука, в которой я держал свое кайло.
Впрочем, это меня не остановило. Я побежал вперед и через десяток-другой шагов едва не врезался в толпу упырей, с оглушительным грохотом вонзающих кирки в железную дверь столовой, за которой скрывались уцелевшие люди. Но для меня места там не было, поэтому я сквозняком проследовал мимо. Кто-то из мутантов потянулся ко мне, но на него налетел ополоумевший от страха человек, выбежавший из соседнего помещения. Судя по белому халату, это был кто-то из поваров. В состоянии панического ужаса он ничего не соображал, поэтому стал легкой добычей мутантов.
Я не видел, что произошло с бедолагой, потому что не оглядывался. Вперед, вперед и только вперед. Но зачем? И куда? Ясно же, что подземелье заблокировано со всех сторон. Если, конечно, не считать запасной вход, откуда появились упыри.
Еще через пару десятков шагов я оказался на перекрестке соединительного и основного коридоров. Отсюда хорошо был виден открытый взрывом проем запасного входа. Из него все еще дымило, но, как это ни странно, ни одного живого существа рядом с ним я не заметил. Но разве путь к спасению лежит через преисподнюю?.. А что, если да?..
Впрочем, у меня не было иного выхода, как прыгать к черту на рога. В сущности, я до сих пор жив только потому, что пер напролом. Стал бы я метаться из стороны в сторону, давно бы уже лежал на студеном полу с проломленной головой.
Была не была! Я мысленно перекрестился и, не сбавляя хода, нырнул в дверной проем.
Тротиловый дым хоть и слабо, но был подсвечен лампами из коридора первого блока. И я смог разглядеть кучу крупных железобетонных обломков под ногами. И еще я заметил небольшой пролом в боковой стене справа от дверного проема. Уж не отсюда ли появились упыри с убийственными кирками? Если так, то мне лучше держаться от этого пролома подальше…
Только я об этом подумал, моя нога наткнулась на чье-то лежащее на полу тело, и мне пришлось поднапрячься, чтобы удержать равновесие. Возможно, это был упырь, которого убило взрывом.
Узкий, обшитый толстым листовым железом коридор вел меня вперед, к вертикальной шахте, по лестнице которой можно было подняться к выходу в гражданское бомбоубежище. Но именно с этой стороны до меня донесся женский крик:
– Пустите, ублюдки!
Чем дальше я убегал от выбитой взрывом двери, тем темнее становилось на пути. Но у меня на поясе висел фонарь с заряженной батареей, и я, не снимая его, нажал на красную кнопку. В суматохе я где-то посеял пистолет, а фонарь, к счастью, не соскочил с крепления. Но толк от «макарыча» почти нулевой, а без света мне сейчас никак.
Луч фонаря уперся в женщину из нашей группы – кажется, ее кто-то называл Татьяна Викторовна, – которую тащили под руки зомби. Она билась в истерике, и я сдуру бросился к ней в безумной надежде вызволить ее из беды. Но из-за спин одних упырей появились другие, с кирками в руках; они быстро определили во мне чужака и бросились за мной. Увы, но инстинкт самосохранения заставил меня повернуть назад, а со стороны узла связи ко мне уже бежали другие мутанты. И мне ничего не оставалось делать, как втиснуться в проем перед выбитой дверью.
Пришлось пригнуть голову, чтобы продвигаться вперед по темной шахте, но, чтобы идти, совсем не обязательно было поворачиваться боком. Тоннель был достаточно широк для того, чтобы идти «во фронт». Правда, я все равно зацепил локтем несколько приткнутых к стене лопат.
Здесь не было укрепляющей обшивки, сдерживающей давление грунта, и потолок подпирали только вертикальные балки из деревянного бруса. Фонарь светил исправно, но все равно я стукнулся об одну подпорку головой, другую задел плечом, а одну выбил с места. Случайно выбил. Но именно это и подсказало мне идею, как избавиться от погони.
Дальше я стал сбивать подпорки со злым умыслом.
Земля за мной осыпалась, но, увы, далеко не так бурно, чтобы задержать погоню. Зато плечи разболелись – особенно левое, с той стороны, куда меня ударили в спину киркой. И коленки я отшиб, выбивая опоры между полом и потолком. Захромал. В конце концов пришлось отказаться от этой бестолковой идеи.
Чем дальше я шел вглубь, тем суше становился грунт на стенках тоннеля. Это значило, что ход этот рыли не один день, и даже не месяц. А может, и годы, хотя об этом рано было судить: ведь я не знал, насколько далеко и куда тянется этот низкий и не очень удобный тоннель. А пробивали его в толще земли, судя по всему, те самые мутанты с кирками. Значит, эти землеройные особи существовали еще задолго до атомного взрыва.
Может, они существовали сами по себе, как те кроты, которые роют землю без понятной для людей причины. А может, кто-то направил их к бункеру. И этот кто-то направил не только убивать… Я слышал голос Татьяны Викторовны, которую тащили за мной безумные землекопы. А откуда-то издалека до меня доносился и громкий мужской голос. Уж не Валера ли это кричит? Ведь и его утащили упыри…
В сущности, меня зажали в тиски: впереди осязаемая опасность и позади то же самое. Но эти две данности были заняты своими делами, я их не интересовал. Мне нужно было держать такую скорость, чтобы держаться равномерно от авангарда и арьергарда темных сил, чтобы не попасть в более крутой переплет.
Тоннель уходил куда-то вверх – не очень круто, но подъем все же ощущался.
Шел я по деревянной доске, что длинным рельсом уходила вдаль. Эта дощатая тропинка была так измазана грязью, что едва просматривалась. Видимо, зомби возили по ней тачку с грунтом. Должны же они были как-то избавляться от него, чтобы продираться к бункеру.
Удивительно, но нигде я не наблюдал следов жизнедеятельности. Видимо, твердые и не очень отходы закапывались в землю. Но кто же тогда следил за чистотой? Вряд ли грязные человекообразные животные нуждались в порядке.
Иногда фонарь выхватывал остатки непереваренной пищи, отторгнутой организмом. Говоря проще, это была обыкновенная блевотина, размазанная по стенкам тоннеля и опорным балкам. А встречалась она с завидной регулярностью. Вряд ли бешеные землекопы были беременны. А может, они много выпивали?.. А если дело не в спиртном, а кое в чем другом, более тяжелом и страшном? Что, если «шахтеров» накачивали наркотиками, что делало их послушными рабами в чьих-то руках? И не героин это и тем более дорогой кокаин, а, например, дешевый синтетический дезоморфин, от которого человек начинает гнить заживо.
Чем выше я поднимался, тем прочней становился грунт, и расстояние между подпорками возрастало. А в одном месте я обнаружил целое сооружение. Стены и потолок были укреплены бетонной стяжкой, по которой в специальный резервуар мало-помалу стекала влага. В резервуар был помещен дренажный насос, к которому сверху тянулся провод и шланг. А ведь это трудоемкий процесс, как и вся работа, которую проделали зомби. И кому все это нужно?
Здесь грунт затвердел до прочности камня, и стены и потолок перестали быть ровными, как прежде. Землекопам приходилось рубить и выкорчевывать камни, чтобы тянуть шахту вниз под землю. По сути, это была самая настоящая каменоломня с зазубренными краями и бугристым полом. И здесь тянулись доски-рельсы для тележек. Потолок был укреплен, как и прежде, подпорками, поэтому я шел вперед без особых опасений, что на голову может упасть камень. Рожденный быть съеденным, не погибнет от несчастного случая. А меня могли в любое время съесть – как в прямом, так и в переносном смысле. Кто знает, может, безумные шахтеры обожали человечину. А может, целиком перешли на нее после того, как Москву накрыло ядерным залпом…
В конце концов тоннель плавно перекочевал в настоящую, древнюю, как мне показалось, каменоломню. Воздух здесь был такой же густой и мертвенно-сонный, как и в прежней шахте, но я почувствовал легкий, едва уловимый сквознячок.
Но скорее всего мне просто показалось, что воздух взбодрился. Дело в том, что штольня, куда я попал, не была сквозной и тянулась только в одну сторону, влево от меня. Верней, она уходила и вправо, но в этом направлении ее намертво перекрывали завалы грунта, извлеченного из новоявленного тоннеля.
