Елена Арсеньева - Лесная нимфа
– Как тебя зовут? – спросил он, и она опустила глаза, покраснела:
– Валя Сазонова…
– Валечка, – сказал он ласково, – милая ты моя, наконец-то я тебя нашел!
Валентина задохнулась.
– А меня зовут Никита Лосев, я следователь районной прокуратуры, и не иначе мне тебя сам бог послал, потому что я уже на вашей Линде с ног сбился! – Он засмеялся, а она подумала, что глаза у него все-таки не печальные, а нахальные.
Олечка неловко повернулась и сердито всхлипнула во сне, словно собиралась заплакать. Валентина бы сейчас тоже всплакнула, да не с чего было вроде…
…Тот майский день, помнилось Валентине, был удивительно хорош и до того ярок, что у нее все время чесалось в носу и хотелось чихать. Пригорки еще слегка курились под жаркими лучами, но лист на березах уже шел бурно, жадно вбирая в себя сладкий сок, и молодая трава прикрыла прошлогодние, похожие на старую золу листья осин.
Свекровь возилась в курятнике, Алка, старшая сноха, с утра, как всегда, ушла на базар, Петя, ее муж, сидел над какими-то чертежами: работу домой он брал редко, но уж коли брал, от нее не отходил. Свекор один, сердитый на всех, копался в огороде. Валентина ему тоже не могла помочь: еще с утра приехали гости.
В техникуме она с Людой и Таней дружила больше, чем с остальными. Девчонки они хоть и городские, побойчее и поязыкастее Валентины, но тоже без отцов росли и не строили из себя бог знает чего. Правда, Татьяну иногда заносило: начинала вдруг со всеми ссориться, всех воспитывать, злиться по причине человеческих несовершенств. А Людмила только улыбалась и говорила, что людей не переделаешь, надо их принимать такими, какие они есть: и себе проще, и им легче. «Откуда ты знаешь, что права ты, а не другой человек? Тебе кажется – ты, ему кажется – он, вот вы и ссоритесь и не хотите друг друга понять».
Валентина в таких случаях молчала и думала, что главное – это доброе понимание в семье.
Но все это было давно, до ее академического отпуска, а потом девчонки присылали ей открыточки к праздникам, навестили на рождение дочки и привезли подарок от всей группы: коврик с изображением ласкового кудрявого тигренка, потом зимой приезжали покататься на лыжах – и вот выбрались снова.
Люда больше возилась с Олечкой, а Татьяна, непривычно взвинченная, весь день донимала Валентину какими-то дурацкими разговорами, завидовала, да не материнству, а замужеству подруги и даже сказала, что боится остаться старой девой, потому что у нее еще «никого не было». Валентина была на год старше своих подружек и рассудительно считала, что всякому овощу свое время, суженого конем не объедешь, а семнадцать-восемнадцать – девичеству не предел. Но на Татьянины вопросы она толком ответить не могла: во-первых, неловко как-то о таком говорить, во-вторых, у них все с Сашкой случилось так быстро, она и не поняла, что к чему.
И все-таки в Татьяне было что-то… ждущее. Это Вале не тогда показалось – тогда она просто шла, просто разговаривала с подругами, просто радовалась им, – а уж потом, когда обо всем рассказывала Никите. Он заставлял ее вспоминать подробности, и она не только вспоминала, но и многое обдумывала и передумывала. Хотя главное в тот день было вовсе не в Татьяне, а в том, что к ним на перроне пристали какие-то ребята.
Что они все выпивши, Валентина сразу догадалась, хотя шумно и развязно вел себя только один из них, довольно высокий и тощий, темноволосый. Он с ходу подкатил к Валентине и, пытаясь удержаться за ручку коляски, потому что ноги его едва держали, пробулькал что-то вроде:
– Девушка, вашей дочке папа не нужен?
Был он сущий мальчишка – это раз. Во-вторых, Валентина такую фразу уже где-то читала или слышала, и это было не смешно. А в-третьих, она же все-таки замужем! И она сделала вид, что не слышит. Тогда парень переключился на Людочку с Татьяной и пошел трепаться насчет того, городские они или местные и что от городских их не отличишь. Нашел тоже деревню, подумала тогда Валентина, Линда от города всего ничего, пятьдесят минут езды. Потом он вроде бы стал угадывать, кого как зовут, и решил, что Людочку зовут Светланой, Таню – Леной, а Валю – Галиной. Словом, он так много болтал, что буквально заслонил остальных, причем похоже было, что его интересуют все девушки и Олечка в том числе. Поэтому других парней Валентина и вспомнить толком не могла. Вроде бы один из ребят был не то угрюмый, не то печальный, другой все время блаженно улыбался – совсем уж лыка не вязал, а третий стоял себе да молчал, не обращая ни малейшего внимания ни на своего болтливого приятеля, ни на девушек. Потом он что-то сказал, кивнув в сторону, и парни пошли по перрону туда, где у щита с газетами стояла в небрежно накинутом на плечи стареньком плащике Катерина Долинина, как всегда, с этой своей непонятной полуулыбкой на лице. Вот за эту улыбку, знала Валентина, ее терпеть не могли женщины в Линде, а мужики проходу не давали, хоть будто бы и остепенилась Катерина, и замуж вышла, и никому больше повода сказать о ней худого слова не давала.
Ну вот, парни пошли к ней, а что там было дальше, Валентина не знает, не до того ей было, потому что Олечка заплакала в коляске. На плач ребенка оглянулся только тот, который все время улыбался, и помахал рукой, а потом они все вместе подошли к Долининой и о чем-то заговорили с ней. Валентина же и девушки занялись Олей. Может быть, Вале показалось, но Татьяна, похоже, была не прочь еще поболтать с ребятами.
Когда подошла электричка, она и думать забыла про Катерину Долинину и про парней, и уехали они в город или куда еще подевались – не представляла. И сейчас, спустя почти два месяца, ничего, кроме общих слов, разбавленных незначительными подробностями, сказать не могла. Парни, вернее, еще совсем мальчишки, – и все.
– А не помнишь – может, они как-то обращались друг к другу? По именам называли? – спросил Никита.
– Нет, не помню, – ответила Валентина. – Да ведь… да ведь все это можно узнать у наших соседей!
Никита непонимающе посмотрел на нее:
– А им откуда знать?!
– Ну как это я забыла! Тот, болтливый, спрашивал, знаем ли мы Кучеровых и кто, как мы думаем, из них четверых – двоюродный брат Кольки Кучерова. А Кучеровы – соседи наши, я знаю, что родня у них в городе. Сам Колька, кажется, на БАМ завербовался и там работает, я его и не видела ни разу.
– Ну?.. – поторопил ее Никита.
– Ну я и говорю: «Наверное, это ты, потому что тоже черный, как Сергей Павлович Кучеров…» Ой, – обрадовалась Валентина, – значит, он все-таки брюнет!.. Да, а он тогда захохотал и говорит: «Молодец, правильно угадала».
– Валентина, – сказал Никита снова, – какое счастье, что я тебя нашел!
И она поняла, что напрягала память только ради этих слов. Она этих слов ждала, как подарка. Самого дорогого в ее жизни подарка!
Наши дни
Городской форум, этот рассадник информации, в последнее время частенько выручал Алену в минуты затруднений. Не дадут соврать те, кто бывает в Инете: среди форумских постов можно найти ответы практически на все вопросы. Нужно только правильно их ставить и не лениться просеивать то порою астрономическое количество всевозможной ерунды, которую выдают искалки разных систем в качестве ответов.
Вот и сейчас наша героиня, время у которой на поиски нужного ей человека было более чем ограничено, решила пойти по проторенной дорожке, которая, к слову, оказывается частенько самой короткой. Она включила компьютер и вышла на Литературный форум, на котором давненько уже не была. Что-то такое маячило на задворках ее напряженной, навострившейся памяти… Лито, молодые литераторы, вроде бы в каком-то ночном клубе на Рокоссовского они тусовались… Где Алена про это читала?! Стоп, да вот в этой еще прошлогодней теме: «НиНоЛито – новое явление на литературном небосводе». Автором темы был кто-то с ником Габсбург. Алена заглянула в приват, узнала настоящее имя Габсбурга (к ее изумлению, это оказалась особа женского пола), посмотрела на ее фото (почему-то пришло на ум сравнение с биатлонисткой советских времен) и написала ей от имени Бэкингема коротенькое послание, в котором спрашивала, где и когда состоится очередное собрание молодых литераторов. На ответ она не больно надеялась, однако Габсбург все же отозвалась спустя час и сообщила, что оные литераторы соберутся нынче вечером, в шесть, в приватном зальчике ночного клуба «Бумс-Раунд» на улице Маршала, 15.
Сердце Алены радостно стукнуло. Кажется, судьба к ней благоволит. Ведь пока это единственная ниточка к человеку, которого необходимо разыскать! Будем надеяться, это не тупиковый ход и не холостой выстрел.
Оставалось ждать вечера. Конечно, Аленина гордость была ужасно уязвлена оттого, что она вынуждена вот так, покорно, на полусогнутых, бежать добывать информацию для шантажиста, чтобы принести ее ему в клювике. И она изо всех сил пыталась как-то подергаться, порыпаться, чтобы не напоминать вовсе уж покорную «жертву вечернюю». Рыпаться особенных возможностей не было, вот разве что поискать какие-то пути к незнакомцу.
