Алексей Хапров - Черная повесть
— Сергей, помоги, пожалуйста.
Вишняков отбросил окурок в сторону, поднялся на ноги и принялся подбирать сухие листья и мох, засовывая всё это под хворост.
— Для того, чтобы разжечь костёр, нужна растопка, — пояснил он. — Листья и мох, в отличие от веток, запылают сразу, и огонь станет быстро разрастаться. А то, что делали вы — это Сизифов труд. Дайте мне какую-нибудь бумагу.
Попов с обескураженным видом снова зашёл в избушку и вынес оттуда газету, в которую ранее были завёрнуты бутерброды. Сергей оторвал от неё небольшой кусок, свернул его в трубочку, поднёс зажженную спичку, после чего сунул под хворост. Раздалось потрескивание, и через несколько мгновений спускавшиеся на землю сумерки прорезало жаркое пламя. Мы подошли к костру и стали с удовольствием впитывать исходившее от него тепло.
— О, я смотрю, мы не так уж и безоружны перед лицом природы, — послышался голос Тагерова. — Во всяком случае, огонь добывать умеем.
Он вышел из-за домика, держа в руке выпотрошенную заячью тушку, обмыл её остававшейся в ведре дождевой водой, и с помощью Лили стал нанизывать на шомпол.
— Ой, у меня же соль есть, — спохватилась Ширшова и посмотрела на меня. — Димочка, не сочти за труд, возьми в моём рюкзаке.
Я выполнил её просьбу.
Намазав тушку солью, мы подвесили её над огнем, уселись вокруг костра и стали наблюдать, как постепенно нарумянивается её корочка.
— Мясо — это конечно хорошо, — произнёс я. — Но как быть с водой? То, что мы брали с собой в дорогу, подошло к концу. Речкой или озером здесь не пахнет. Ратовать только на дождь?
— Вода здесь быть должна, — проговорил Алан. — Тот охотник, который здесь жил, где-то же её брал. Нужно ещё раз внимательно обследовать окрестности. Авось найдём какой-нибудь родник. А может, и не только родник. Может, ещё какой-нибудь самородок отыщем. Вишняков, ты тщательнее оберегай свою находку, а то ни дай Бог потеряется.
— Алан! — с упрёком бросила Юля.
Сергей ничего не ответил. Он поднялся на ноги и с каменным выражением лица принялся переворачивать заячью тушку другой стороной к огню.
— А как будем сегодня жажду утолять? — спросил я.
— А клюква на что? — воскликнул Тагеров. — Клюквой и утолишь.
Жаркое из зайца получилось восхитительным. Эх, сейчас бы к нему картошечку с квашеной капустой и хлебом, думалось мне. Мы обглодали каждую косточку до последней жилки. Мне казалось, что ничего вкуснее я до сих пор ещё не ел. И дело здесь было не только в сильном голоде, при котором, как известно, и лук может показаться сладким. Просто свежее мясо, приготовленное на природе, в походных условиях, на открытом огне, по своей калорийности не идёт ни в какое сравнение с морожеными бройлерами, зажаренными дома на сковородке. Кто не верит, может при желании в этом убедиться.
После сытного ужина мы почувствовали себя немного бодрее.
— Ой, ребята, — мечтательно произнесла Лиля, — вот увидите, пройдёт некоторое время, и мы будем с ностальгией вспоминать этот вечер, этот костёр, и этого зайца. Вы не поверите, но я даже благодарна спасателям за то, что они до сих пор нас ещё не нашли. Я только теперь поняла, как это прекрасно, жить на природе!
— Так оставайся здесь навсегда! — хохотнул Алан. — Дом есть, воду завтра найдём, охотиться научим. Будешь жить-поживать, да добра наживать.
— Только вместе с тобой, — кокетливо поиграла глазками Ширшова.
Мы рассмеялись. Раздалось чьё-то ироничное поцокивание.
— А вот интересно, — произнесла Патрушева, обращаясь ко мне и Вишнякову, — вы долго гонялись за этим милым зайцем, прежде чем смогли его поймать?
— Мы за ним вообще не гонялись, — ответил Сергей. — Зачем гоняться, когда есть охотничьи приспособления?
— Какие приспособления?
— Бечёвка.
— И всё?
— И всё.
— Интере-е-есно! — протянула Патрушева. — А каким образом можно поймать зайца с помощью одной лишь бечёвки?
— Силки, — продемонстрировал свою осведомлённость я. — Слыхала когда-нибудь про такое?
Патрушева недоумённо выпятила губу.
— Ну, это были, конечно, не классические силки, — сказал Вишняков, — а нечто среднее между силками и удочкой.
— А чем отличаются классические силки от неклассических? — не отставала Юля.
— Классические силки предполагают автоматическое захлопывание ловушки, когда жертва приближается к приманке, — объяснил Сергей. — Их сооружают так: из верёвки делают петлю, петлю привязывают к молодому деревцу, деревце сгинают и закрепляют в таком положении, кладут приманку. Когда жертва прикасается к ловушке с приманкой, деревце, к которому привязана петля, распрямляется, захлёстывает добычу и вздёргивает её в воздух. Но у нас с Димоном не было времени на сооружение такого устройства, поэтому мы пошли более простым путём.
— Интере-е-есно! — снова протянула Патрушева. — Выходит, вы теперь каждый день сможете обеспечивать нас дичью?
Вишняков иронично усмехнулся, а я проворчал:
— Посмотрим на ваше поведение.
Юля придвинулась к Сергею поближе.
— А кого ещё здесь можно поймать? — спросила она у него. — Кто из животных более-менее съедобен?
— Олень, кабан, косуля, тетерев, глухарь, рябчик, — принялся перечислять Вишняков, явно довольный тем, что снова оказался в центре внимания. — Правда, при этом нужно знать, где охотиться.
— А где лучше охотиться? — спросила Патрушева.
— Там, где есть следы пребывания животных: помёт, отпечатки лап, примятая трава, погрызы на деревьях и кустарниках, остатки пищи. Чаще всего всё это встречается там, где есть корм: в кедровниках, дубравах, ягодниках. Но во время охоты нужно всегда помнить два основных правила. Первое — тишина, второе — направление ветра. Нужно всегда располагаться от животного с подветренной стороны, чтобы оно нас не учуяло.
— А как насчёт грибов и ягод? — спросил Ваня.
— Если ты хорошо не знаешь грибы, с ними лучше не связываться, — ответил Сергей. — Практически любой съедобный гриб имеет более-менее похожего на себя ядовитого двойника. Тебе кажется, что это опята, а на самом деле это ложные опята. Сатанинский гриб, например, как две капли воды похож на белый. Даже мухомор, который все мы прекрасно знаем, можно иногда принять за обычную сыроежку. Это когда его белые бородавки и кольцо на ножке оказываются смыты дождём. С ягодами полегче. Землянику, малину, чернику, рябину, клюкву, ежевику, чёрную смородину ни с чем не спутаешь. Захотели погрызть орешков — выколупывайте из еловых и сосновых шишек семена. Правда, это возможно только осенью, когда они вызревают. Захотели чаю — ищите корень одуванчика или кипрей. Если их просушить, обжарить и мелко раздробить, получится превосходная заварка. Щавель и кислица подходят для приготовления зелёных щей. Если вдруг чем-то отравились, ищите клубни ятрышника. Они помогут нейтрализовать яд. Захотели огурцов — ищите борщевик. Он схож с ними по вкусу.
— Если бы ещё знать, как это всё выглядит, — усмехнулся я.
— Ты прямо ходячая энциклопедия, — всплеснула руками Юля, восхищённо глядя на Вишнякова. — С тобой не пропадёшь.
Сергей скромно улыбнулся. Я украдкой бросил взгляд на Тагерова и Ширшову. Они сидели, нахмурив брови, и время от времени почесывали руки, словно их мучил зуд. «Нет, до прежнего единства нам ещё далеко, — подумал я. — Ситуация продолжает оставаться взрывоопасной».
Солнце окончательно скрылось за горизонтом. Закатный багрянец погас. Небо почернело. Звёзды, погружённые в его бездонную глубину, становились всё ярче и ярче. Я уже отчётливо различал Венеру, висевшую, словно большой электрический фонарь на тёмно-синем небосклоне. Огонь костра затухал. Все разговоры постепенно сошли на нет. Прохладная влага, висевшая в воздухе, стала проникать сквозь одежду всё глубже и глубже. Комаров становилось всё больше и больше. Мы решили, что пришла пора ночлега. Зайдя в избушку, мы расположились на тех же местах, что и накануне, и закрыли глаза. Наступила тишина, которую нарушало только ровное, мерное дыхание. Вдруг снаружи раздался какой-то треск. Я открыл глаза и беспокойно спросил:
— Что это?
— Ничего страшного, — ответил Алан. — Просто где-то на дереве сломалась ветка.
— А отчего она сломалась? — спросил Вишняков. — Сильного ветра, вроде, нет.
Немного помолчав, он приглушённо добавил:
— По-моему, невдалеке кто-то ходит.
— Да никто там не ходит, — возразил Тагеров. — Не говори ерунды.
— Я отчётливо слышал чьи-то шаги, — твёрдо повторил Сергей.
— Может, сходишь и посмотришь?
— Схожу и посмотрю.
— И не забоишься?
— И не забоюсь.
В темноте раздался шорох. После этого дверь избушки со скрипом приоткрылась, и в дверном проёме возник чёрный силуэт Вишнякова. Дверь снова закрылась, и снаружи послышались его неспешно удаляющиеся шаги.
