Кирилл Казанцев - Последний удар сердца
— Кстати, приглашаю послушать. Приходите сегодня, — предложил Дяпшипа.
— Мы дома побудем, — почему-то слегка настороженно отказался от предложения обычно самоуверенный Лаша. — Я кабана забил, шашлык собрались готовить.
— А я настаиваю, — Марат смотрел Лацужбе прямо в глаза. — Шашлык-машлык тебе и в ресторане хорошо приготовят.
— Хорошо, придем, — согласился тот, но тут же взял Марата за рукав, отвел в сторону.
Катя не слышала, о чем они говорили, — общались шепотом. Вдобавок слова сносил ветер, глушил шум прибоя. Лаша нервничал, почему-то злился. А вот Марат хищно улыбался и отвечал раскованно, даже несколько нагло.
Наконец «ковбой» уселся в машину, дал длинный гудок, развернулся на узкой дороге и покатил к Пицунде.
— Вы чего-то не поделили? — спросила Катя.
— Давняя история, — попытался отмахнуться Лаша. — В детстве в одну девчонку были влюблены. Вот с тех пор и собачимся.
Кате хотелось поверить в такую версию, но даже ее затуманенный страстью разум подсказывал — здесь что-то не так. Тем не менее, несмотря на пережитое, Шпаликовой хотелось пойти сегодня с Лашей в ресторан. Ведь она понимала, что в доме своего жениха, в четырех стенах, не сможет найти себе места. Переживания вновь нахлынут на нее волной, а слезы сами собой потекут из глаз.
Ресторан располагался в просторной пристройке одного из старых домов отдыха, возведенного еще в конце семидесятых годов. Чем-то он напоминал аквариум. Все стены от пола до потолка из стекла, а за ними в густой южной ночи качались на ветру подсвеченные разноцветными фонарями пальмы. Публика тут собралась пестрая: местные абхазские чиновники, работники таможни, полицейские… несколько компаний отдыхающих. Лаша с Катей сидели за столиком напротив сцены. Шпаликова прикрыла ладонью бокал, куда Лацужба собрался налить красное вино.
— Я и так уже пьяная. А мешать не хочу.
— Не хочешь мешать, тогда выпей чачи, — тут же предложил Лаша.
На сцене под записанную музыку отплясывали пять девиц в расшитых блестками платьях. Наверное, по замыслу хореографа, они представляли канкан. Но получалось у них что-то малопристойное и малопривлекательное. Публика особо не обращала на них внимания. Мужики лишь изредка бросали на девиц похотливые взгляды. Канкан закончился. Танцовщицы, визжа, убежали со сцены, сорвав при этом жидкие аплодисменты. После чего сразу же стал слышен перестук столовых приборов и звон бокалов.
Лацужба вытянул ноги под столом, положил руку Кате на колено, слегка сжал пальцы. Шпаликова сперва хотела сбросить его ладонь, все-таки брата убили и не время развлекаться, но передумала. Несмотря на переживаемое горе, ее сознание затуманила сладкая истома от прикосновения Лаши.
— Но мы-то живы, — кавказец облек чувства женщины в слова.
— Помолчи, — попросила Катя.
На сцене появился Марат. Его выход никто не объявлял, но в этом и не было необходимости, публика гитариста знала.
— Молодец, что приехал! — выкрикнул кто-то из зала.
— Где тебя носило?!
Марат загадочно улыбнулся, надвинул на глаза широкополую кожаную шляпу, сел на высокий табурет и неторопливо принялся натягивать на электрогитару басовую струну. При этом инструмент издавал странные, словно потусторонние шаманские звуки. Настроив гитару, Марат закрыл глаза и стал петь. Ресторанный зал притих. Необычная зазвучала музыка. Вернее, она была абсолютно знакомой для людей — одна из самых лирических песен «The Beatles». Но пел ее Марат по-русски:
— «До сих пор она мне в белом платье снится. Снится мне, что снова я влюблен…»
И только припев «О, Gele!» звучал по-английски. Но манера исполнения была абсолютно кавказской, с голосовыми подводками. Казалось, что звучит одна из абхазских народных песен. Под нее, при желании, даже лезгинку можно было бы станцевать. От щемящей душу мелодии Катька совсем раскисла. На глаза навернулись слезы. Ей стало так жалко и Коляна, и себя саму. Лаша мял ее колено под столом. А Марат пел, полуприкрыв глаза. Одна песня сменяла другую.
Домой к Лаше поехали все втроем на машине Марата. Хмельная Катька заплаканными глазами смотрела на ночное море. Ветер трепал ее волосы. Лацужба, обняв женщину за плечи, прижимал ее к себе и шептал на ухо нежные слова.
Во дворе дома одуряюще пахло цветами.
— Подожди на террасе, — обратился Лаша к Марату. — Я сейчас вернусь, твое от тебя не уйдет, — и повел Катьку в дом.
— Спасибо тебе за вечер, — сказала женщина.
— Чего уж там. Я же твой жених, должен был поддержать в трудную минуту. Решаться, Катя, надо. Если в Москве не появлюсь и все не разрулю, плохо нам будет. А тебе там объявляться сейчас нельзя, — напомнил Лацужба о делах.
— Коля говорил, чтобы никому и никогда, — прошептала Катя, но по ее голосу можно было догадаться, что она готова поступиться дельным советом покойного брата.
— Понимаю, — покачал головой Лаша. — Когда большие деньги на кон поставлены, то стремно становится. Давай так сделаем: коды, номера счетов мне знать необязательно. Ты со своего ноутбука лавешки поставщикам сбрось, сама с ними переговори по телефону. А я их товар в Москве и встречу. Идет? Не стану же я тебя бросать в такой ситуации, когда у меня только половина обрубленных концов связей.
— Не станешь. Так и сделаем, — обрадовалась компромиссному предложению Катя.
— Чего тогда тянуть? — пожал плечами Лаша. — Прямо сейчас бабки им сбрось, обо всем переговори, — он заглянул Шпаликовой в глаза. — Там же, где они живут, сейчас день?
— Сделаю.
— Пошли.
Лацужба повел Катю в спальню. Шпаликова села к трюмо, сдвинула свою косметику к краю, поставила перед собой ноутбук, положила мобильный телефон.
— Мне твои секреты знать необязательно, — Лаша зажег свет над трюмо, вышел и демонстративно закрыл за собой дверь, оставив Катю одну.
Шпаликова вздохнула, посмотрела на свое отражение, провела кончиком пальца по морщинкам в уголке глаз.
— А позавчера их еще не было, — прошептала она и стала набирать длинный номер на трубке мобильного.
Лацужба тем временем отпер кладовку. На полке тускло мерцал монитор ноутбука, подсоединенного к камере, установленной в спальне. Теперь он мог видеть, какие клавиши нажимает Катя, что появляется на экране ее компьютера.
— Вот дура, развелась на три копейки, — восхищенно похвалил самого себя Лаша.
Вскоре он уже курил на террасе вместе с Маратом. Гитарист сжимал в руке только что полученный от Лацужбы увесистый пакет с долларами.
— Все чин-чинарем, — Лаша улыбался. — Ты работу сделал. Я тебе и заплатил. Одного только понять не могу. На хрена ты еще и Топора с полканом Панкратовым завалил?
— Не валил я их. Тут мутка какая-то. Но это твои проблемы.
Лацужба задумался…
Катя ждала Лашу в постели. В мыслях вела заочный диалог с убитым братом, пыталась убедить «его» в том, что поступила правильно. Конечно же, на самом деле она убеждала себя.
Лацужба проскользнул в спальню, тут же выключил свет, избегая смотреть Кате в глаза. Лишь в наступившей густой южной темноте он снова почувствовал себя уверенно, лег рядом с женщиной.
— Лаша, Лаша… — нежно зашептала Катька, тычась носом ему в плечо.
— Катюха, — отозвался кавказец, повел рукой, обнаружил, что на Шпаликовой ничего нет, удовлетворенно хмыкнул. — Сейчас.
Действовал он довольно грубо и неловко. Но Кате именно это и нравилось. Вначале она всегда немного стеснялась своей наготы, ну а потом, когда расходилась, можно было уже и зенитные прожектора включать. Усталая, разгоряченная и обмякшая, она откинулась на подушки.
— Ух… — облегченно выдохнул Лацужба, — люблю, когда ты такая.
Он повернулся на бок спиной к невесте. Та прижалась к нему, такому сильному, уверенному в себе, и быстро заснула. Пробудилась Катя, когда еще было темно. Лаша шуршал в темноте одеждой.
— Ты куда? — спросила она. — Почему свет не зажег?
— Не хотел будить. Я сейчас, спи.
Лацужба вышел из комнаты. Катьке не хотелось выбираться из-под одеяла, она подвинулась на нагретое Лашой место и задремала. Сколько времени прошло, она и сама не знала. Скрипнула дверь, послышалось шлепанье босых ступней по паркету. Шпаликова чуть отодвинулась, давая место лечь жениху. Послышалось невнятное бормотание, прохладная рука бесстыдно заскользила по ее голому телу.
— Лаша, я же сплю, — жеманно прошептала Катя, останавливая ладонь на груди.
Рука прошлась по животу, пальцы змеями ввинчивались между плотно сжатыми ногами. Катя обняла лежавшего рядом с ней мужчину, провела ноготками по его спине. В ответ раздалось довольное мычание. Застонала и Катька, готовясь к близости. И тут Шпаликова обнаружила у своего жениха на затылке туго стянутые в хвост длинные волосы. Испуганно отпрянула, села. За окном уже немного развеивалась темнота. В предрассветных сумерках Катька рассмотрела, что рядом с ней в кровати совсем не Лаша, а абсолютно голый гитарист Марат Дяпшипа.
