Татьяна Полякова - Деньги для киллера
— Она вообще-то ласковая, — ухмыльнулась Сонька, — это сегодня на нее накатило, видать, шибко вы ей по кумполу съездили.
— Уйди, убогая, — прошипела я.
— Да ладно, пойдемте в кухню. Глянь, мужик какой, росту почти два метра, косая сажень в плечах. Мужик нынче редкость, по весне и то не отловишь, а этот сам явился.
Может, мы на «ты» перейдем? — веселилась Сонька. — Для простоты общения?
— Я с удовольствием, — согласился Глеб. — А нельзя чашечку чая? В горле пересохло от всех переживаний.
— Чаю? Запросто. А можно и покрепче чего, или за рулем ни-ни?
— За рулем не употребляю.
— И правильно. Сразу видно серьезного человека. А вот мой, прости Господи, что за рулем, что без руля, пьет, подлец, ох, горе горькое!
Я сидела, хмуро разглядывая гостя. Сонька суетилась, на стол накрывала и на меня поглядывала с хитрецой.
— Чаек покрепче уважаете?
— Если можно…
— Чего ж нельзя… чаек есть.
— Мой чаек, — сказала я и разозлилась на себя, было это совсем глупо.
— Да ладно тебе! — отмахнулась Сонька.
Выпили по чашке чая.
— Может быть, все-таки познакомимся, — сказал Глеб, — за одним столом сидим.
— Я со всем удовольствием. Софья Павловна мы, можно Соня, а это…
— Заткнись, — прошипела я.
— Не хотят знакомиться, — опечалилась Сонька, пожимая плечами. — А ваше имя-отчество?
— Можно без отчества, Глеб.
— Имя редкое, но где-то я его уже слышала.
— «Место встречи изменить нельзя», — не удержалась я.
— Что? — не поняла Сонька, а я рявкнула:
— Глеб Жеглов и Володя Шарапов.
— Ой, точно! И что, правда, Жеглов?
— Нет, Карелин.
— Вот оно как. А пострадавшую зовут Маргарита.
— У меня кошка была Марго, — улыбнулся Глеб, растянув рот до ушей.
— Серьезно?
— Ага. Шустрая такая. Лет восемь жила.
Я еще мальчишкой был, мы в частном доме квартиру снимали.
— Твои воспоминания никому не интересны, — оборвала я. — Молоко ты принес, чай выпил, и теперь ничто не мешает тебе уйти отсюда.
— Маргарита, ты чего такая грубая? Красивая женщина…
— Удовольствие доставляет, когда тебе хамят?
— Нет, если честно.
— А чего терпишь?
— Ну когда хамит такая красавица, можно и потерпеть.
— Ладно. Вернемся к кошке, — кивнула я. — Кошка Марго. Мышей ловила?
— А как же? Отличная кошка, белая с черными пятнами.
— Еще какие-нибудь любимые животные? Может, хомяки, змеи, собачки? Собачки не было?
— Была. И уж был. Жил у нас пару месяцев.
— Здорово. Похвальная любовь к животным. Вроде бы поговорили….
— Ты чего такая злющая? — вдруг затосковала Сонька. — Чего ты к нему прицепилась?
— Меня поражает чрезмерная настойчивость, — ответила я. — Нормальный человек давно бы обиделся и ушел. И что тебя здесь держит?
Он вздохнул, обезоруживающе улыбнулся и спросил:
— Честно?
— Хотелось бы.
— Не так уж трудно догадаться. Мне под колеса попала обалденно красивая женщина, каким же дураком надо быть, чтобы упустить такой шанс познакомиться?
— А, любовь с первого взгляда? — догадалась я.
— Точно. Давайте немного поможем друг другу.
— Это как же? — заинтересовалась я.
— Перестанем пикироваться и познакомимся.
— Вроде бы уже знакомились, или я опять все самое интересное пропустила?
— Марго… можно мне так тебя называть?
— В память о любимой кошке? Конечно.
— Я не знаю, чем я тебе так неприятен…
— Настойчивостью.
— Но если я не буду настойчив, как же я с тобой познакомлюсь? Посоветуй, как быть? Ей-Богу, у меня самые серьезные намерения.
— А как насчет семейного положения? — влезла Сонька. — А то ведь как бывает: заинтересуешься мужчиной, надежды питаешь, и только заведешь его в загс, тут и выясняется, что он уже в положении.
— Чист. Ни жены, ни алиментов.
— А документик нельзя ли? В таком деле, знаете ли, лучше наперед убедиться.
— Один момент. — Глеб извлек из бумажника паспорт и протянул Соньке. Та, вспомнив навыки, полученные в детстве, принялась его осваивать.
— Смотри-ка, и вправду чист, а паспорт-то какой, новенький, нарядный, в руках держать приятно. Видно культурного человека. Вот мой, к примеру, совестно кому в руки дать… прописочка… квартиру имеете?
— Имею. Правда, однокомнатную. Зарплата приличная. Машина, кирпичный гараж.
По-моему, я — хорошая партия. Как, Маргарита? — Я молчала. — Молчание знак согласия? — поинтересовался он.
— Не уверена. Что-то я устала я, очень хочу остаться одна в собственной квартире. Может, вы в другом месте продолжите? У Софьи Павловны тоже квартира имеется.
— В моей никак нельзя, и…
— Ладно, я в комнате. Когда закончите, хлопните дверью, замок автоматический.
— Марго, — сказал Глеб, — может, мы по-дурацки начали. Почему б не попить еще чайку, успокоиться и не начать по новой?
— Ты уже сделал все, что мог: принес молоко к завтраку, загладил вину по максимуму.
— Нет, — покачал он головой, — а плащ, а колготки?
— Что? — переспросила я.
— Колготки порваны, плащ грязный, я как порядочный человек…
— Постирать желаешь?
— Могу купить новый.
— Слышь, Гретхен, богатый мужик и понятие имеет, — обрадовалась Сонька. — Значит, купить желаете?
— Желаю. Деньги есть, а тратить не на кого.
— Некоторым везет, — пожала Сонька плечами. — А у меня ни денег, ни желающих потратиться.
— Вы нашли друг друга, — сказала я, поднимаясь из-за стола, а Глеб усмехнулся:
— Марго, верь на слово, я твой выигрышный билет.
— Пошел вон, — спокойно сказала я.
— Грубо. Не идет красивой женщине.
— Глеб, ты вот паясничаешь, а глаза из-под очков смотрят зло. Что, придушил бы стерву, а терпеть приходится?
— Не отгадала. Заломил бы руки за спину, чтоб не дергалась, и поцеловал бы.
Да неловко при посторонней.
— Я не в счет, — хрюкнула Сонька.
— Лады. — Он встал и шагнул ко мне.
— Переигрываешь, — прошипела я.
— Я парень рисковый, — ухмыльнулся он.
Тут у меня в мозгах что-то повернулось и заклинило, я схватила чашку и запустила в него, совершенно не надеясь попасть. Но попала. Чашка угодила ему в лоб.
— Вот это темперамент! — присвистнул он, потирая ушибленное место.
— О, Господи, — растерянно прошептала я, — вроде бы я тебе лоб разбила.
— Вроде бы. Теперь умру от заражения крови.
— И ничего смешного, — с серьезной миной заметила Сонька. — Вот у меня сосед поранил палец, так потом руку отрезали.
Я принесла лейкопластырь и стала заклеивать Глебу лоб. Руки мои слегка дрожали, и очень хотелось зареветь. Я похлопала ресницами, а он спросил:
— Ты чего, Марго? Брось, на мне, как на собаке. Можешь треснуть еще раз.
— Не знаю, как это получилось, извини…
— Да ладно, будем считать, что поквитались, я тебя бампером, ты меня чашкой, идет?
— Идет.
— Вот и хорошо. Чем досадил-то, а? Вроде из кожи вон лезу, а все не в масть?
— Появился ты очень некстати. Гостей жду. Ты случаем не из них?
— Что?
— Ничего. Если гость, то уже понял, а если нет, то и понимать ни к чему. Лоб заклеен, жить будешь. Я дурака с вами валяю, а мне на работу пора.
— Я ж на машине. Где работаешь?
— Во Дворце культуры.
— Так это пять минут.
— Теперь я точно знаю, хочешь завязать теплые и дружеские отношения, огрей мужика чашкой, — подвела итог Сонька.
Закончив работу в половине шестого, я вышла из подъезда и недовольно посмотрела на небо. До сей поры погода стояла по-летнему теплая, а сейчас вдруг испортилась.
Пасмурно, ветер холодный. Я попыталась думать о чем-то приятном, чтобы настроение поднять, но не получилось.
— Привет, киска, — услышала я, повернулась и увидела Глеба. Он стоял, привалившись плечом к колонне, и улыбался. Правда, не так, как утром, широко и лучезарно, а грустно, я бы даже сказала, нерешительно. — Как наши дела? Начнем ссориться?
— Чего ж нам ссориться? — я пожала плечами.
— Не знаю, Сонька говорит, у тебя характер нордический. Просто беда.
— Когда успели о моем характере побеседовать?
— Когда ты на работе была. А меня с вашей стоянки погнали.
— И правильно сделали.
— Машина в переулке. Сейчас подгоню.
— Глеб, — позвала я.
— Да?
— Ты зачем приехал?
— Как зачем? Хотел тебя увидеть. Утром мы вроде бы друзьями расстались, вот и решил успех закрепить, вдруг завтра у тебя настроение испортится?
— Понятно. Что ж, иди за машиной.
— Дождь обещали, — заметил он, сбегая по ступенькам. Я покосилась на серое небо, вздохнула и стала прогуливаться по тротуару в ожидании Глеба. Вдруг за моей спиной заскрипели тормоза, это было несколько обременительно для моих нервов, я втянула голову в плечи, обернулась и увидела расхристанную иномарку неопределенного цвета. Из нее лихо выскочили три молодца и кинулись ко мне. В первую секунду я так растерялась, что даже испугаться не успела, и только когда меня очень сурово схватили под локти и поволокли к машине, сообразила, что это те самые гости, которых мне следовало до смерти бояться. Так как поначалу я здорово напоминала овцу, парни дали маху: расслабились и вроде бы даже шутить принялись, мол, прогуляемся, детка, и все такое. Как раз в это время мой нордический характер себя и проявил: я лягнула одного парня, прихлопнула дверью машины руку другому и собралась бежать, третий парень уже за рулем сидел, но бойко выскочил и сначала толкнул меня в спину, а потом схватил за волосы. Я завизжала, вертясь на коленках. Двое пострадавших спешили ко мне, оба страшно злющие. Они поволокли меня к машине, а я чертила коленками по асфальту и слабо повизгивала. Один из парней дал мне затрещину, а другой, тот, что рукой тряс и матерился, — пинка. Как раз тогда и появился Глеб. Он тормознул перед иномаркой, закрывая ей дорогу, выскочил из машины и продемонстрировал искусство рукопашного боя. Парни лепестками распались вокруг меня, а я сидела на асфальте, дико таращась по сторонам и прикидывая:
