Сергей Белошников - Ловкач и Хиппоза
– Нет, не нормально, – ответила моя красотка. – Давай ключи от машины.
Я протянула ей ключи. Она тут же передала их Владику.
– А теперь быстро вали отсюда, – сказала Катерина.
– Почему это? – я даже растерялась.
– Потому что я тебя знать не знаю! – вдруг истерично заорала Катерина. – Потому что я жить хочу! А не прятаться всю оставшуюся жизнь от бандитов! Ты можешь делать все что угодно, но без меня.
– Но я ни в чем не виновата! – завопила я в ответ. – Они меня чуть не убили! Сегодня ночью! Нам надо смыться, уехать куда-нибудь, ты меня слышишь?!
– Все! – Катерина сделала шаг назад. В глазах ее страх мешался со злобой. – Знать не знаю, как тебя зовут, где ты живешь, я вообще никогда с тобой не была знакома! Тебе понятно?!
И Катерина неожиданно зарыдала в голос. Рот ее скривился, слезы градом покатились по ее лицу, оставляя на щеках черные полоски туши. Владик обнял ее за плечи, что-то забормотал, успокаивая, и быстро повел к машине. Прочь от меня. А я стояла и смотрела им вслед, как полная идиотка. Все понимая и только догадываясь, чего такого мог сделать красавец Антонио или его гориллы с моей Катериной, чтобы довести ее до такого состояния.
– Но я же не при чем! – отчаянно крикнула я вслед Катерине. – Подожди, Катя! Ты же не знаешь, что случилось там, в подвале! Давай спокойно поговорим!..
Катерина даже не обернулась.
Они дошли до "БМВ". Владик открыл дверцу, усадил плачущую Катерину на переднее сиденье. Захлопнул дверцу, обежал машину и уселся за руль.
Все было кончено. Из-за дурацкого любопытства я не только оказалась в роли лисицы, за которой гонится свора распаленных гончих. Я потеряла свою лучшую и, пожалуй, единственную близкую подругу. Печально. Я смотрела на машину, за тонированными стеклами которой смутно виднелся катеринин профиль, в тщетной надежде, что сейчас она вылезет, подбежит к мне, мы вдоволь наплачемся вместе и все образуется.
Но этого не произошло. Негромко заурчал двигатель, машина двинулась с места и стала разворачиваться к выезду со стоянки метрах в тридцати от меня.
Я вздохнула и уже было повернулась, чтобы уйти, но в эту секунду на месте "БМВ" мгновенно распух огненный шар и от страшного грохота заложило уши. Взрывная волна сбила меня с ног и кубарем покатила по асфальту. На какое-то мгновение я отключилась, а когда очнулась, то обнаружила, что сижу на земле – оглохшая, обалдевшая и трясу головой, как собака, которой вода попала в уши. Вокруг меня сыпались на асфальт какие-то мелкие обломки и стеклянная крошка, впереди ослепительно пылало то, что осталось от взорвавшейся "БМВ" – вмиг почерневший остов на горящих колесах с распустившейся железным тюльпаном крышей и без передних дверей. Беззвучно крича, метались какие-то люди, по асфальту разливался горящий бензин и к сумрачному утреннему небу поднимались черные клубы дыма. Я еще успела машинально отметить, что они похожи на гигантскую куклу-неваляшку и тут же с облегчением потеряла сознание.
* * *Я пришла в себя оттого, что кто-то весьма бесцеремонно хлопал меня по щекам. Открыла глаза и с удивлением обнаружила, что лежу на садовой скамейке, а надо мной склонился усатый человек лет сорока в сером плаще и мягкой шляпе, снова замахнувшийся, чтобы шлепнуть меня по щеке. Он поймал мой взгляд и сказал со вздохом облегчения:
– Слава Богу, хоть эта жива.
Таким образом я выяснила, что снова обрела возможность слышать.
– Чего это вы меня по лицу лупите? – осведомилась я и с трудом повернула голову.
В голове у меня шумело, перед глазами все плыло. Я еле сообразила, где нахожусь. Отвела взгляд в сторону и увидела на стоянке горящие останки машины, вокруг которых суетились милиционеры, а поодаль колыхалась толпа зевак, увеличивающаяся прямо на глазах. Отвратительно пахло гарью, в воздухе летали мелкие хлопья черной сажи. Меня затошнило.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Усатый.
Я не ответила. Голова у меня была, как пивной котел – в ней шумело и даже, кажется булькало. Я никак не могла понять, что же произошло. Наконец кое-что я все же припомнила – кажется был взрыв, взорвалась машина. Кто-то в ней был.
Видимо, все это отразилось на моем лице, потому что Усатый снова протянул к моей щеке ладонь. Я неуверенно отвела его руку в сторону.
– Не надо. Я уже в полном порядке.
На лице Усатого отразилось сомнение. Но я упрямо повторила:
– Да. В порядке.
Из-за спины Усатого выглядывали две худосочные бабульки. Они качали головами и таращились на меня с таким интересом, словно ожидали, что я вот-вот радостно сыграю в ящик прямо у них на глазах.
Послышался вой сирен и к стоянке подкатили две пожарные машины. Из них горохом посыпались пожарные, на ходу разматывающие шланги.
– Давайте, я вас сейчас отвезу в больницу, – сказал Усатый. – Вам нужно показаться врачу. Хорошо?
– А где же Катерина? – вместо ответа спросила я Усатого, еле ворочая языком.
– Какая Катерина? – послышался сбоку чей-то голос.
– Ну, Катерина. Моя Катерина. Только что была тут.
– Где она была? – спросил тот же строгий голос, сделав ударение на слове "где". – Что она здесь делала?
Я вцепилась в рукав Усатого и уселась на скамейке. Подняла голову на голос (при этом шея у меня весьма ощутимо скрипнула) и увидела стоящего в метре от меня белобрысого здоровяка-милиционера. Он был в серой куртке с лейтенантскими погонами. На плече у него висел автомат с коротким стволом. И смотрел милиционер на меня отнюдь не как добрый заботливый папашка.
В голове у меня что-то щелкнуло, и я наконец-то все-все вспомнила. Меня охватил ужас. От горя и отчаяния у меня сразу перехватило дыхание, и я поняла, что сейчас обязательно разревусь. Мою Катерину только что убили. Прямо у меня на глазах. И все это произошло из-за меня, дуры треклятой, из-за моего поганого любопытства. Я еле-еле сдержала слезы. Но мало того, что я все вспомнила, еще я отчетливо поняла, что дяденьке милиционеру со строгим взглядом нельзя говорить ни грана правды. Потому что абсолютно не исключено, что он тоже работает на Антонио. Может быть, у меня уже начался маниакальный психоз, но рисковать собственной шкурой, особенно после того, что только что произошло, мне совсем не хотелось.
Поэтому я пробормотала, облизав пересохшие губы:
– Катерина. Моя собака. Карликовый пудель. Серенький такой… Я ее вывела погулять… Я здесь живу, рядом… И взрыв. Где же Катерина? Куда она убежала?..
Бабульки загомонили, заоозирались по сторонам в поисках моей мифической, якобы бесследно пропавшей пуделихи. Милиционер присел передо мной на корточки.
– Вы все видели? – спросил он.
– Что – все? – тупо переспросила я, стараясь выиграть время.
– Был взрыв. Взорвалась машина, – он указал в сторону стоянки. – Пятнадцать минут назад.
– Нет, – соврала я. – Я просто здесь гуляла с собакой. Потом почему-то потеряла сознание. Я ничего не помню. А почему я здесь лежу?
– Вас, видимо, контузило взрывной волной, – ответил милиционер и продолжил расспросы:
– А до взрыва вы кого-нибудь видели? Рядом с этой машиной?
– С какой машиной? – сыграла я полную идиотку, потерявшую не только память, но и рассудок.
– Которая только что взорвалась, – терпеливо повторил белобрысый милиционер. – Видели?
– Нет. Я гуляла с собакой. Где она?
– Машина?
– Нет, моя собака.
– Ее найдут. А где вы живете?
– Рядом… – промямлила я.
– А где – рядом? – продолжал допытываться милиционер.
– Когда ее найдут? – возопила я слабым голосом. – Надо ее искать! Мама с ума сойдет, если она пропала! Пожалуйста!.. Поищите ее!
Но милиционер уже явно потерял интерес к моей персоне. Он понял, что от взрыва крыша у меня слегка поехала.
– Побудьте пока здесь, – сказал он мне. – "Скорую помощь" уже вызвали, она сейчас приедет. Не волнуйтесь. Вас сразу же осмотрит врач. Я через пару минут вернусь и еще поговорю с вами. Присмотрите за ней.
Последнее относилось уже к Усатому.
Я поняла, что мне надо срочно отсюда сматываться. Потому что, как только этот белобрысый милиционер вернется, он в два счета меня расколет. В первую очередь он выяснит, что я вовсе здесь не живу, потом непременно все разнюхает по поводу взорванной машины, которую здесь постоянно видела куча народу, потом про Катерину и – понеслось. А ведь я ему сразу наврала. И подозрения у него непременно зародятся. А что если он к тому же из шайки Антонио?..
– Вот ведь настырный какой. Человека чуть не убили, а он еще со своими расспросами лезет, – сочувственно сказал Усатый. – Как вы себя чувствуете?
– Плохо, – буркнула я, провожая взглядом уходящего к пожарищу милиционера. – Я в туалет хочу. По маленькому. Очень.
Про туалет – это я со страха придумала. И надеялась, что кто-то должен обязательно клюнуть на мою незамысловатую ложь. Усатый растерялся.
