Анатолий Галкин - Пятый туз
– Да-да, Лизок. Пиши: сто пятьдесят.
Обстановка немного успокоилась… В глубине души они прекрасно понимали, что делят шкуры еще живых медведей… Да – они вели охоту на эти деньги! Да – они почти победили. Да – медведи загнаны и сидят под прицелом. Но звери еще живы и так просто шкуры свои не отдадут.
Панин в очередной раз возвращал разговор в деловое русло.
– Следующим у нас идет Равиль Акмеев… Что у него? Торговля лекарствами, закупки сырья, собственные заводики по фасовке. Десятки миллионов в обороте… Раскрутился, вероятно, на деньги «Туз-банка», а банкир Глотов полгода назад вместе со своей дачей сгорел. Я выяснял: хоронили в закрытом гробу, сошло все за несчастный случай… Так! Зачитываю несколько фраз из встречи Равиля с Оксаной Симоненко. Она у него сбытом руководит. И любовница по совместительству… Вот вечер после банкета. Сначала общие фразы, потом сцена на диване – очень интересно, но никакого отношения к делу… Вот здесь то, что нам надо:
«Равиль, боюсь я Ступникова. Убери его куда-нибудь».
«Он что, глаз на тебя положил?»
«Да нет, он все понимает, в петлю не полезет… Я из-за Глотова его боюсь. Ведь это он его убрал. Он тогда грязный весь к тебе приехал, нервный. Документы какие-то привез».
«Ступников делает то, что я ему говорю… А ты, раз знаешь – молчи. Об этом больше ни мне и никому!.. Обнаглел банкир – не мог я иначе…Он меня шантажировать начал, стерва… Ступникова я в Индию отправлю, пусть пару лет там посидит. И об этом – все! Навсегда!.. Давай я тебя лучше…» Ну дальше тут опять секс пошел. Каково, а?!
Панин замолчал и сделал вид, что думает…
Все трое молчали… Интеллигентные люди! Каждый с двумя высшими образованиями… Более того – у Панина с женой полный курс музыкальной школы по классу фортепьяно. А за Лобачевым еще и пять лет в КВН.
И вот сейчас они мечтали о больших деньгах… Они понимали, что будут зарабатывать на чужой смерти, на всякой мерзости, на убийстве какого-то банкира… С другой стороны, история Равиля не воспринималась ими с возмущением, с омерзением. Каким-то образом она их даже оправдывала.
Логика простая: сейчас такое время! Сейчас все рвутся к богатству всеми способами… И многие идут к цели через грязь, кровь и трупы… Выживают и живут хорошо самые умные, хитрые и сильные… Естественный отбор!
А мораль – это удел слабых, мечтательных придурков… Такие тоже пусть живут, если не мешают.
Панин деловым тоном прервал паузу:
– Так сколько с этого берем? Здесь есть что брать и за что.
– Миллион. – Лобачев заявил это тоном, не терпящим возражений. С этого и три можно снять. Есть они у него.
– Есть-то, есть, да не про нашу честь. Он и за миллион-то и Ступникова уберет, и Оксану эту диванную… Он лучших адвокатов поднимет, и следствие купит. А у нас что? Кассета на три минуты… «Да, голоса похожи, но это не я. Спросите Ступникова. Ах, он под машину попал!» И все… Нет, на лимон он пойдет и гарантий еще потребует, что копий не сохранилось.
– Какие ему гарантии. Он убийца! – возмутилась Елизавета.
– Потребует. И нам еще думать придется, как его заверить, что больше мы его держать не будем.
– Хорошо, – согласился Панин. – Пиши, Елизавета: миллион… Далее – мелочь: некто Маловский Сергей. Гомик он. Молодого охранника склонил… к нехорошим действиям. Суда он, конечно, не боится. Не то время.
– Да, – вставил Лобачев, – "голубым" везде у нас дорога… Но он руководитель крупной туристической фирмы. Потеря лица. Потеря клиентов. Разлад в коллективе. Смежники будут сторониться… Кстати, на втором заходе Геннадий умудрился камеру вставить. Умелец был – даже жалко парня. Вы же видели снимки?
– Смотрели очень внимательно! – радостно вспомнил Панин. – Не думаю, что этот Масловский обрадуется, если снимки будут гулять по его связям.
– Обрадоваться не обрадуется, но… больше полтинника здесь не снять.
– Хорошо, пусть будет пятьдесят, – с удовольствием согласилась Елизавета. – Как раз, два миллиона получается.
– Два миллиона цыплят, сосчитанных по весне, – хитро подметил Лобачев. – Мало нам два – на троих плохо делиться. Два лимона: это что ж, двоим по обрезанному лимону, а одному попки достанутся. Надо бы три…
– Есть третий, есть! – Панин торжествующе хлопнул ладонью по очередной папке. – Итак, Елагина Евгения Евгеньевна…
– Здорово, Е.Е.Е…
– Да, так вот эта Е.Е.Е. – глава и владелец крупной финансово-строительной структуры. Правда, это громко сказано: в основном офисе у нее пятнадцать человек, а остальные – пункты сбора денег у народа. По Москве около пятидесяти. В некоторых – очереди. Представляете – очереди сдавать деньги. Я считаю, что они же собрали не меньше ста миллионов.
– Но ведь они начали что-то строить.
– Выяснял, лажа это все. Они взяли на себя недостроенные дома. Бесплатно! Под договор, под будущие квартиры. Зато – реклама. «Строительство народных домов фонда Елагиной».
– Ну и как нам к ней подобраться, там у нее что, эпизод с пожаром? – вспомнил Лобачев. – Маловато.
– Там два эпизода. Первый – да, поджог. Два года назад она торговлей занималась. Там все сложно: кредит, страховка, заниженные цены товара – одним словом, ей было выгодно, чтобы огромный склад с ее товаром сгорел. Вот она кассета! Часовая запись. Елагина с подругой за коньяком вспоминают, как ловко они это проделали… И деталей, деталей много. Как проводку подработали, где тряпки с бензином разбрасывали… Они и в здание-то не входили – наружный выключатель в три часа ночи, искра – и порядок.
– С учетом ее сегодняшнего положения это уже достаточно серьезно, – решительно согласился Лобачев. – Фирма у нее на взлете, как я понимаю?
– Да они ежедневно новые пункты сбора открывают. Реклама-то по Центральному телевидению пошла. Они по всей России начали работать. Спешат.
– Ну, а еще-то у нас что есть?
– Вот это и есть. – Панин азартно хлопнул рукой по очередной папке с документами. – Опять совещание за коньяком. Благо, Елагина его уважает, хороший, армянский. На кассете трое – та же подруга и первый зам Елагиной, некто Сычев.
– И что там? Опять пожар?
– Треп там. Мол, народ дурак, а дураков не жалко. Спешить надо, максимум полгода нам отпущено. Не жалеть денег на организацию новых пунктов и на рекламу – на это до трети сборов уходит… Ну и как у нас: общие схемы перевода денег, подставные фирмы. Жалко, что нет конкретики. Ни один не проговорился – ни названия банка, ни фирмы, ни номера счетов.
– Это для следствия нужны детали. А для Елагиной: «Если через два дня такая-то сумма не перекочует с вашего на наш счет, опубликуем, мол, в «Московском комсомольце» и первый, и второй эпизод». И крышка ей. И удрать не успеет.
– Все понятно, не тяни время. Ты сказал «такая-то сумма». Какая такая?
– Думаю я… – Лобачев мерно постукивал пальцем по столу. – Ошибиться тут нельзя. Крыша у нее хорошая! Очень крепкая крыша.
– Но времени мало… Мы вручаем ультиматум Елагиной – и два дня на перевод денег… Никуда они не денутся!.. Пиши, Елизавета: три лимона.
– Так опять плохо будет делиться… на троих.
– Нам бы всё это получить, Елизавета, – усмехнулся Лобачев. – А разделить я тебе помогу – в столбик делить будем, с дробями… Ну и по Павленко запиши две сотни. Он нас на живца хотел взять, хитрюга. А мы сорвались!.. Правда, его будем обдирать в последний момент. Его ребята квалифицированно работают. Это не костоломы.
– Итак, – начал подводить итог Панин – готовность: два дня. В среду утром забрасываем самодур с шестью крючками.
* * *– Привет, ребята, привет! Игорь, жена-то где? Где уважаемая Галина Петровна? – Дибич радушно встречал друзей на своей даче.
– В Крыму жена. С детьми. Завтра прилетают. У Красновых они, помнишь их?
– Конечно, помню… Но Крым – это особая статья. Это любовь моя ненаглядная! А сейчас еще политика. Но сегодня – ни слова о политике. Иначе вся наша энергии в пар уйдет.
Дибич разгладил усы и улыбнулся:
– Я же хохол. Я часами могу спорить, и иногда с разных позиций: посмотрю – какой собеседник – и прыг на противоположную сторону.
– Точно, – подтвердил Савенков, – и всегда будешь прав. В каждой позиции своя правда есть. Кроме самых крайних.
– Да, – мрачно вставил Павленко, – такие есть крайние… Недавно со старым знакомым встречался. Неглупый вроде мужик был, кадровик в тресте. Сын у него банкир, всех родственников подкармливает. А этот чудик – хуже Зюганова! Самый твердокаменный коммунист… Встретил меня, и говорит мне злобно, с расстановкой: «Ты, говорит, пред-при-ни-ма-тель! Мы, говорит, как к власти придем, таких, как ты, будем вешать на столбах»… И зубы у него скрипят, и смотрит на меня, как председатель тройки в тридцать седьмом… Мне жутковато стало. А ведь могут…
– Так, завелись! – с усмешкой вскричал Дибич. – Я сказал: ни слова о политике! Скоро Вадим Рогов приедет. Покалякаем… Он вчера у тебя, Сергей, работал. Криминалисты в твоем офисе ковырялись… И есть у Рогова что-то очень важное и срочное. Детали по телефону не сказал… Давайте я пока хозяйство вам покажу. Вот стану генералом, буду особняк строить, им положено. Генерал без особняка – это теперь подозрительно.
