Кирилл Казанцев - Реанимация закона
Антон взял девушку за локоть и чуть не отпрянул, так резко она обернулась и полыхнула на него гневным взглядом черных глаз в обрамлении длинных пушистых ресниц.
– Как вы смеете! – выпалила журналистка, видимо, принимая его за ответственного работника больницы. – У нас демократическое государство…
– Что вы шумите? – улыбнулся Антон. – Я вам помочь хочу, а вы кидаетесь.
– Я не кидаюсь, – поджала девушка губы. Правда, ее амбициозности хватило ненадолго. Пересилили профессиональные интересы, и она тут же подозрительно спросила: – А вы кто?
– Неважно, – отмахнулся Антон. – Вам информация нужна по этому делу? Тогда слушайте. Позавчера…
И он очень подробно, с деталями, названиями улиц, номерами домов, рассказал девушке все, что знал сам о старшем лейтенанте ДПС Салько. Включая и фамилию его дяди, и фамилию заместителя командира полка, и номер машины, которая числилась в угоне, и то, что расследование происшествия уже тормозится.
– Это все точно? – чуть ли не начала бить копытом землю журналистка. – Откуда вы все это знаете? Вы работаете в полиции?
– Неважно, откуда я все знаю. Для вас это неважно.
– Как неважно? Давайте я у вас интервью возьму, эксклюзивное? Я с шефом договорюсь об оплате. Это же бомба, это же материалище будет! Во! – В воздух взметнулся большой палец девичьей руки с маникюром.
– Нет, это все, – отрезал Антон. – И не ссылайтесь на меня, и прошу вас… если мы с вами случайно где-нибудь увидимся, прошу вас… сделайте вид, что мы незнакомы.
– Хорошо, хорошо, – с готовностью заверила девушка. – Только пообещайте, если у вас что-то изменится, ну… захотите дать интервью или начнете бороться с этим, то дайте мне знать. Я вам визитку свою оставлю…
– Нет! Никаких визиток, никакой борьбы. Прощайте!
Антон подумал, что ему в этой ситуации не хватает плаща, чтобы в полумраке ночи завернуться в него и таинственно исчезнуть. Разыграл из себя не пойми кого перед девчонкой. Но настроение у него все равно немного улучшилось. Хоть так, хоть чужими руками, если своими не можешь. Антон вспомнил двух инспекторов ДПС, которых он отдубасил собственными руками, и посмотрел на кулаки. Вот так! Опытный и мудрый полковник Быков все твердит, что работать надо головой, а иногда так хочется и кулаком приложиться. Может, с возрастом пройдет?
И опять Антон почувствовал хорошо знакомое ему чувство раздвоенности. Опять в нем было два человека, которые снисходительно смотрели друг на друга. Каждый имел право на существование, действия и мысли каждого были оправданы, но кто-то из них двоих был не прав. Это следовало из элементарной логики, потому что две истины быть не может. То же самое ему постоянно твердил и Быков.
И вот сейчас одно «я» рассматривало свои крепкие кулаки и с удовольствием вспоминало, как он бил двух обнаглевших полицейских, с нескрываемым снисхождением глядя на второе «я». Это второе недавно очень глупо выглядело в доме, где остался инвалид, у которого пьяный обнаглевший полицейский сбил на машине мать. Это второе только что очень глупо выглядело в беседе с журналисткой. У этого второго такая работа, очень редко ему приходится махать кулаками и бить морды. И чем реже, тем лучше. Потому что опять прав полковник Быков, тысячу раз прав. Не избитые в кровь морды предстанут перед судом, не на этом основании будет приниматься решение причастности к преступлениям, а на основании фактов, неопровержимых улик.
И вот теперь второе «я» смотрит с полным снисхождением и жалостью на «я» первое, которое уже без удовлетворения разглядывает свои крепкие кулаки.Глава 4
Сегодня Проня привез на стрельбище какие-то чудные короткие автоматы. Опять возникло ощущение, что Слива торопится или его кто-то торопит. Все равно как-то нелепо. Зачем новое оружие, если со старым «ученики» еще справляются, как дилетанты? Принцип-то простой: надо сначала просто научиться стрелять, а потом применять полученные навыки при освоении нового оружия. А какой смысл давать мартышке в руки гранату, в смысле, вот это маленькое чудовище?
Антон таких автоматов еще не видел. Эмблему тульского завода он разглядел, серийный номер разглядел, оценил размер оружия. Навскидку, он был даже чуть короче, чем знаменитый израильский «узи». Правда, в этом чуде, которое Антон сейчас держал в руках, применялся не совсем, на его взгляд, обычный 9-мм патрон. А в комплекте привезенных к автомату боеприпасов Антон увидел еще и бронебойные патроны. Ни хрена себе, штучка! Оторвались наши оружейники, от души оторвались. Компактный, легкий, да с таким патроном! Если уж старенький «АК-74» с патроном 7,62 пробивает практически все существующие бронежилеты и шлемы и, говорят, даже рельсы, то на что же способен этот малыш?
Как Антон и ожидал, стрелки не улучшили своих результатов и с новым видом оружия. Оставалось только понять, кому это все нужно. Дураку-Сливе или слишком умному человеку, который стоит за его спиной? А еще Антону не давало покоя воспоминание о недавней проверке в лесу. Получалось, что за спиной Сливы стоит тот человек со шрамом. И не потому, что оперативники Быкова умудрились снять его, когда он давал указания Сливе ночью в укромном месте, а потому, что он сам выступил в роли «жертвы» во время проверки, устроенной Антону. На вопрос, «зачем ему это было нужно», существовал только один ответ, и Антон его знал. Чтобы посмотреть на него.
Зачем? Да затем, что этот человек не доверял дураку-Сливе настолько, чтобы разрешить ему самому подбирать людей для важных дел и выполнения серьезных приказов. Только так. И потому он Сливе разрешает, а может, и поощряет игры в самостоятельность, чтобы со стороны все так и выглядело. Так и казалось тому, кто захочет присмотреться пристальнее. Значит, понимает этот со шрамом под глазом, что внимания ему не избежать. Значит, его дела настолько серьезны, что стоит ради них городить огород со Сливой, с тройной перестраховкой, с играми в рынок и контрафакт.
И это оружие тоже может что-то означать. Но что?
Антон позвонил Быкову, чтобы попросить его о встрече. Но Алексей Алексеевич отреагировал в своей бескомпромиссной манере.
– Ага, – резанул по уху резкий скрипучий голос полковника, – значит, так. Давай через два часа… нет, через два тридцать на квартире.
В трубке послышались гудки. Вот так всегда: работаешь, стараешься, а стоит что-то «нарыть», как вдруг оказывается, что это не ты требуешь срочной аудиенции, а начальство тебя вызывает на доклад. И вроде как оно догадалось о твоей находке, вроде как и не твоя это заслуга, а великое предвидение руководителя. Как бы этому научиться, когда Антон сам станет начальником? Он немного подумал и пришел к выводу, что для этого нужен особый талант. Потом сунул трубку в чехол на ремне и щелкнул кнопкой-застежкой. В хорошее время он родился. Насколько раньше сложнее было работать всяким там разведчиками, агентам, сколько ухищрений, сложностей чисто технического характера. А сейчас! Носишь на поясе свой личный маленький телефон, с которого можешь в любой момент позвонить в любой город. Да что там город, в любую страну. А всего-то один день технари поколдовали у себя в Управлении, подстраховались у оператора сотовой связи, и порядок. Теперь в телефоне и на сим-карте никаких следов номеров, по которым Антон звонил или с которых звонили ему. Более того, он не пеленгуется никакими средствами. Впрочем, есть одно средство, но оно находится опять же у технарей в Управлении собственной безопасности.
Черт! А вот от этого не застрахован никто. И он чуть не расслабился, а мог бы и попасться. Опять слежка! Умно, слишком даже умно для такого типа, как уголовник Слива. И квалификация наблюдателей довольно приличная. Видно, не впервой им такими вещами заниматься.
Слежку за собой Антон стал замечать, но лишь иногда. Он специально посвятил этой проблеме несколько дней, очень тщательно проверялся и пришел к выводу, что это просто проверка и страховка. Кто-то, кто стоит за Сливой, понимает, что следить постоянно – дело слишком сложное, нужны огромные силы, да и вроде претензий к объекту нет. А вот изредка, разок-другой в неделю, и неожиданно – это несложно. Да и объект расслабится, а если за ним есть что-то враждебное, оно рано или поздно проявится. Например, в виде связи с полицией.
До встречи два с половиной часа, и хорошо, что слежку он заметил именно сейчас, а не на два часа позже. Потом у него просто могло не хватить времени на то, чтобы «сбросить хвост». Наблюдатели не должны понять, что он о них знает и уходит от слежки умышленно.
И началась игра. Сложная, продолжительная, выматывающая. Через час, через два приходит усталость, невольно начинает казаться, что ты достаточно помотал наблюдателей, что они уже расслабились, убедились в своей невидимости, и совершить давно подготовленный, хорошо продуманный шаг. Один шаг, и тебя нет, причем без всяких подозрений со стороны наблюдателей. Они тоже устали, они резонно могут предположить, что в такой толпе немудрено потерять человека. Это же огромный торговый центр, или людная площадь, или вокзал, где постоянно крутится водоворот людских тел. И все делается ради этого момента. И именно в этот момент главное – не ошибиться. Ни в анализе своего положения, ни в анализе положения преследователей. Исчезнуть в родном, хорошо знакомом городе несложно, сложно сделать это так, чтобы наблюдатели отнесли потерю на своей счет, а не на твое мастерство. Вот чего ты должен умудриться не показать им – мастерства.
