Федор Московцев - Темные изумрудные волны
– Когда мы соберём нужную сумму, – поддержал Черкасова Мордвинцев, – при наших-то доходах. Может, возьмём кредит, вернее, завод пускай возьмёт кредит, или давайте с поставщиками договариваться на отсрочку платежа.
В разговор вступил Гетманов.
– Москва даёт области крупный транспорт…
– Трансферт, – поправил Шмерко.
– Трансфэрт, – насупившись, повторил Гетманов. – Направлено на социалку, но можно под наши нужды отколупнуть чутоха.
– Да, мы ещё запланировали доукомплектовать наш научно-технический отдел, – обрадовано проговорил Заводовский. – Исследования, которые мы проводим…
Открыв папку, он стал рассказывать о научных разработках отдела, и о том, что не за горами появление ноу-хау, которые расширят ассортимент предлагаемой продукции – высокорентабельной и конкурентоспособной.
Широконосое, мятое лицо Гетманова скривилось.
– Каждому овощу своё время.
И он недовольно добавил:
– Тащите нас в какие-то талмудические дебри. Хай-вэй, сяо-ляо, кент-рент. Чёрт ногу сломит.
– В Америке, между прочим, внедрение нового лабораторного оборудования позволило…
Потрясая тяжёлым кулаком, Гетманов перебил Заводовского:
– Ш-Ш-А – недружественная нам держава! И вы, агент заграницы, пытаетесь нас тут дезориентировать.
– Давайте пока остановимся на модернизации производственного оборудования, – миролюбивым тоном обратился Капранов к генеральному директору. – Будем решать вопросы по мере их накопления.
Начав разговор об исчезнувшем Еремееве, Шмерко предложил на очередном собрании совета директоров решить вопрос о передаче акций, принадлежащих адвокату, его сыну, Денису Еремееву. Поднялся шум, заговорили все сразу. Отчетливее всех слышался голос Воропаева, напоминавшего об уговоре: акции должны быть распределены между работающими сотрудниками предприятия. Тогда Шмерко предложил переписать акции на него – все знают, как Еремеев был дружен с ним, всегда доверял.
Зал безмолвствовал. Зловещая тень адвоката как будто бы нависла над всеми.
– Почему вы не хотите, уважаемый замдиректора, – нарушил тишину Закревский, – сначала разобраться с исполнительным листом, который уже находится на руках у приставов, а потом делить акции?
Тяжело, по-медвежьи, заёрзав, Гетманов повернулся к Шмерко:
– Да, скажите нам, почему? Давайте продолжим то, что мы уже много наделали.
– Не «мы», Афанасий Иванович, – поправил его Воропаев, – а заместитель директора. Это по его милости началась вся эта тяжба.
– И весь этот компроматный понос, – добавил Второв.
Шумные выкрики встретили эти слова. Оказалось, что у каждого из присутствующих были неприятности из-за слива прокуратуре тайной канцелярии адвоката. Столько посыпалось обвинений в адрес Шмерко, что тот нахохлился, стукнул кулаком по столу, и заявил, что поступил согласно распоряжения исчезнувшего друга, и на всём белом свете никто ему не указ. Сказано было отдать документы Кекееву в случае форс-мажорных обстоятельств, вот они и переданы по адресу.
– Вы передали, вам и отвечать, – рассудительно проговорил Капранов. – Если москвичи нас засудят, продадим ваши фирмы, ваши акции, и этими деньгами расплатимся.
– Нашли крайнего! – возмутился Шмерко. – Работали все, а расплачиваться одному?!
И снова на него все набросились. Он отмахивался от одних, что-то кричал другим. Гул возмущения, презрительное шипение, заносчивые выкрики – всё смешалось. Улучив момент, Второв предложил воспользоваться бюджетными деньгами, чтобы расплатиться с «Химтрастом».
Все недоуменно переглянулись. Предложение поддержали Силантьев и Першин. Возмутился Заводовский: неразумно расплачиваться по долгам живыми деньгами, столь нужными для модернизации завода. Его поддержал Капранов, считавший необходимым использовать деньги для повышения капитализации предприятия. А при переоценке можно повысить стоимость какого-нибудь устаревшего ненужного оборудования, и отдать его кредиторам в счёт оплаты долга.
– Как же мы будем выкупать госпакет, если стоимость завода будет искусственно завышена? – спросил Мордвинцев. – Ведь договорились наоборот: перед торгами эту стоимость максимально занизить.
Наступила тишина. Все напряжённо думали.
– Зачем платить? – сказал Шмерко, и обратился к Закревскому, как представителю Давиденко. – Хотели же поймать Тихонова, и разобраться с ним. Или оспорить в суде вексель, выиграть кассацию.
– Да, что нам скажет безопасность? – крякнул Гетманов.
Кашлянув, Закревский осторожно проговорил, что работа ведётся, Тихонова ищут. Что касается оспаривания подлинности векселя, в частности принадлежности передаточной надписи Кондаурову, это практически невозможно. Необходимы связи с московскими экспертами, а таковых нет ни у кого. Относительно кассации – это капиталоёмкий процесс, чтобы выиграть суд, нужны деньги. А денег нет.
И снова в адрес Шмерко посыпались возмущённые возгласы. Кто-то предложил продать еремеевские фирмы, и вырученными деньгами оплатить все судебные издержки. Закревский предложил следующий вариант: инициировать иски от смежников, от поставщиков завода из числа государственных предприятий, которым должен «ВХК». По письму одного из них арбитражный суд признает предприятие банкротом и назначит конкурсное управление, в котором будут преобладать дружественные предприятию люди. Иск «Химтраста» потеряется среди других исков, к тому же, выплаты госпредприятиям будут первоочередными по отношению ко всем остальным. Тут акционеры «ВХК», договорившись с конкурсным управляющим, и вытащат свои деньги, на которые выкупят госпакет.
– Как же ты планируешь договориться с десятком таких, как мы, коллективов? – спросил Воропаев. – Думаешь, там люди детсадами заведуют?
– Наебут, фамилию не спросят, – пробурчал Капранов.
– Последнее вынесут, – добавил Гетманов.
Мордвинцев предложил задействовать дополнительные силы для поисков Тихонова. Если нужно, подтянуть «офис», или найти эффективных ребят из Москвы, – взять в проработку представителей «Химтраста», чтобы те сдали своих хозяев, наверняка же Тихонов – подставная фигура. Представителя «Приоритета» поддержал Капранов. Он также, как и господин Шарифулин, не пожалеет на это денег, ведь это самый простой способ решения проблемы.
Черкасов решительно возразил: противозаконные действия скомпрометируют завод, и, неизвестно, что за люди стоят за Тихоновым.
– Вот и хорошо, пусть приедут, покажут своё лицо, – весомо проговорил Капранов. – А то что нам тут присылают своих шнурков.
Завязалась перепалка. Гетманов обвинил Черкасова в двурушничестве, тот обвинил собравшихся в недальновидности. Мордвинцев внёс предложение: завод сдаёт дилерским фирмам большую часть производственных помещений вместе с оборудованием в долгосрочную аренду с правом выкупа, причем площади и оборудование сдавать разным юридическим лицам, – чтобы потом, в случае форс-мажорных обстоятельств, было труднее распутать весь клубок. Или, при невозможности быстрой организации аукциона по продаже госпакета акций, организовать инвестиционный конкурс, при котором предпочтение будет отдано тому покупателю, который пообещает вложить в модернизацию завода наибольшую сумму денег, – ведь можно оформить на бумаге какую угодно сумму, а обещание не выполнить, никто же не проверит. Пока суд да дело – адвокаты и приставы будут всячески затягивать процесс – имущество предприятия окажется в руках аффилированных компаний, и кредиторы, если вдруг и окажутся на заводе, ничего не смогут взять.
Эту идею поддержал Капранов. Першин выступил против: производство останавливать нельзя, а любая реорганизация именно к этому и ведёт. Ведь новоиспеченным производителям, арендующим производственные мощности, понадобятся новые лицензии и сертификаты.
– Да что ты всё охаиваешь, предложил бы что-нибудь сам, – гневно выкрикнул Гетманов. – А то сидит, только плечи шевелятся.
Черкасов ответил за Першина.
– Давайте заплатим долг из бюджетных денег.
– Да покусают блохи твой язык! – ощерился Гетманов. – А то где это видано, чтобы транспортные деньги отдавали обратно москвачам…
– Трансфертные, – поправил Шмерко.
– Не бубни под руку. Транс… муданс… Это тебе не яблоки и не груши, чтобы их просто так обратно отдавать… квачам-москвачам.
Воропаев, Мордвинцев и Шмерко дружно засмеялись, Капранов, ухмыльнувшись, победно посмотрел на троицу – Второва, Черкасова, и Першина – мол, что, съели.
Потом все примолкли. В наступившей тишине было слышно, как Заводовский шелестит своими бумагами. Наконец, гендиректор затронул ещё один вопрос повестки дня: выплата долгов по зарплате. Нельзя ли, раз уж речь зашла о государственном вспомощенствовании, что-нибудь выделить рабочим, а то они не выходят на работу, срывают план.
