Йен Броган - Конфиденциальный источник
Я не знала, что ответить.
— В отличие от банка ребята с улицы не так милосердны. Попробуй их обмануть, и тебе несдобровать. Поначалу они изобьют тебя пару раз, напугают семью. Однако Барри был бывшим моряком, крутым парнем, у которого не осталось выбора. Он держал в магазине заряженный пистолет. — Леонард остановился. — Готов поклясться своей карьерой, что прошлой ночью произошло отнюдь не случайное вооруженное ограбление. Это было убийство.
Глава 7
На следующий день мне совсем не хотелось читать свой односторонний и наивный очерк о Барри Мазурски. Однако я заставила себя взять в ларьке воскресную газету.
Солнце светило слишком ярко для столь раннего часа, и его неумолимый свет наводил на мысли о похмелье, хотя накануне я совсем не пила. Я окинула взглядом прохожих — это были в основном молодые родители с детскими колясками, рюкзаками и малышами на руках.
Газетный ларек находился через четыре дома от магазина Мазурски, который до сих пор стоял запертым. Я пыталась пробежать мимо, не заметив ни кассы, ни разбросанных журналов, ни увядших без воды филодендронов, однако некая сила притягивала меня к витрине. Я прижала лицо к стеклу и всмотрелась в темноту.
Поначалу мне не удалось разглядеть ничего, кроме желтой липкой ленты, открытой кассы и ручки веника, обычно стоявшего за прилавком. Когда после яркого солнечного света глаза привыкли к пыльному мраку магазина, я увидела телефон, по которому вызвала полицию. Он лежал там, где был брошен. Я мысленно очутилась внутри: скоро приедет патрульная машина, а я хожу вдоль рядов, стараясь не смотреть на Барри, и все же снова и снова возвращаюсь к прилавку, к трупу.
Если убийство Мазурски заказное, то Виктор Дельриа работает на мафию. Может, именно об этом хотел предупредить меня Мэтт Кавано? Может, мафии плевать, что я не видела лицо убийцы? И они убьют меня.
Сзади взвизгнули тормоза. Я инстинктивно замерла, спрятавшись в алькове входной двери, прижимаясь к перепачканному стеклу. «Твою мать!» — выкрикнул кто-то. Я медленно повернулась. «Транс-ам» въехал в «фольксваген», который остановился посреди улицы. «Твою мать!» — повторил водитель «транс-ама», выпрыгнул из машины и направился к «фольксвагену». Виновник аварии, охотничий пес, стоял посреди Энджел-стрит, удивленный происходящим.
Я сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя. Нельзя же так пугаться, нельзя поддаваться страху. Если Леонард сказал правду и Барри убили из-за карточных долгов, а мэр нарочно тормозит расследование ввиду предстоящего референдума, тогда я напишу громкую историю. Это мой шанс, возможно, единственный шанс выбраться из бюро и попасть в следственную команду.
Если Леонард сказал правду… Он часто впадает в крайности, в эфире все преувеличивает, чтобы заинтересовать слушателей. Могу ли я верить его словам?
Я вспомнила, сколько раз за свою жизнь заблуждалась, как жестоко обманулась с Крисом Техианом. Здесь ситуация другая: Леонард не пытается за мной ухаживать и не притворяется, будто сопереживает смерти моего брата. Его выпады по крайней мере прозрачны. И Уолтер прав. Я не успокоюсь, пока не докажу себе, что Техиан был моей случайной и единственной ошибкой.
Я дошла до ларька и купила газету. Затем повернула за угол в «Руфулс». На Уэйленд-сквер живут весьма обеспеченные люди, поэтому тут много претенциозных бистро и европейских кафе. Однако «Руфулс», с комковатыми домашними пирогами и одним сортом кофе, рассчитан на контингент попроще. Столики вдоль стены были заполнены молодыми семьями, малыши ели желе и пытались выбраться из высоких стульчиков.
Я нашла свободное место у стойки, взяла сандвич и большую чашку кофе. Что мне нравилось в этой забегаловке, помимо чистоты и домашнего уюта, так это ржаной хлеб с настоящими семенами тмина. Это очень важно.
Пережевывая пищу, я разглядывала фотографию Барри Мазурски на две колонки величиной. Должно быть, ее взяли из файла библиотеки. Такая же фотография наверняка была помещена в бизнес-разделе, где напечатали сообщения о том, что Барри продал сеть магазинов корпорации «Йоркорнер». Тогда ему было на пару лет меньше, хотя волосы его казались намного гуще, лоб ровнее, подбородок был повернут под нужным углом к камере. В выражении лица — ни намека на проблемы, один триумф.
Заголовок гласил: «Убит предприниматель из Ист-Сайда — достойный гражданин». Неужели сочувствие к Барри сделало меня столь слепой? Правда ли он заядлый игрок, укравший деньги из благотворительного фонда?
— Пристрастие к азартным играм меняет людей, — сказал Леонард, отвозя меня к парковке «Кроникл». — Люди навлекают на себя несчастье.
Он казался печальным и очень подавленным. Однако стоит ли доверять Леонарду из «Поздней ночи»?
Подошла официантка с кофейником, женщина с отличной фигурой для своего возраста. А может, она просто преждевременно поседела. Официантка взглянула на газету и уставилась мимо меня на молодые пары за столиками.
— И как такое могло произойти в нашем спокойном районе? — отметила она.
Я с грустным видом покачала головой. Официантка продолжала:
— Когда-то я покупала там сигареты, сейчас уже бросила. Барри любил давать советы. Он говорил: «Ливия, тебе не надоело днями напролет подавать людям кофе? Тебе следует найти работу в престижном ресторане, где клиенты сорят деньгами. Где покупают вино и коктейли. Ты должна больше зарабатывать для семьи и для себя». — Она рассмеялась. — Но знаете, в такие места не берут с улицы. Нужно иметь знакомства. К тому же я не хочу работать до полуночи, прислуживая туристам, которые начинают ворчать, если бутылка открыта не при них.
Я представила, как Барри пытается поднять ее самооценку, говоря о высоких чаевых, делает акценты на одних словах, а другие глотает. И за всем этим кроется непоколебимая вера, что можно запросто разбогатеть при помощи одного верного хода.
Когда официантка отошла, я вспомнила слова Леонарда о том, что Барри хорошо играл в карты и разработал безупречную систему выигрыша. Блэк-джек — его конек. В «Мохиган сан» у него было несколько любимых столиков.
Вопрос не в том, верить Леонарду или нет, а в том, возможно ли найти подтверждение этой информации. Для меня самой важно выяснить, был ли Барри заядлым игроком.
Вдруг у меня душа ушла в пятки. Подобное ощущение возникает, когда я вдруг вспоминаю ночью, что забыла оплатить просроченный счет или сделать срочный звонок. Тогда лежание в постели превращается в особую муку. Я посмотрела на фото Барри в газете. Его глаза говорили мне: «Боже, я плачу такие налоги! Хэлли, не допусти, чтобы это сошло им с рук».
Я вырвала статью вместе со снимком и, оставив газету на столе вместе с деньгами, пошла домой, чтобы переодеться. Через час я направлялась в казино, в Коннектикут.
Я думала, солнечным воскресным днем люди подметают во дворе листья или смотрят футбол. Не тут-то было. Большинство сидит в «Мохиган сан» за игорными автоматами.
Я зашла через так называемый летний вход, устланный бодрящим ковровым покрытием с рисунком подсолнухов. При первом знакомстве с казино я ожидала увидеть, как посетители в черных костюмах пьют мартини в пестром полумраке. Однако здесь все походило скорее на Диснейленд, чем на Монте-Карло. Звучала индейская мелодия, на искусственной гальке стояла огромная статуя волка и смотрела на жертв игорного бизнеса.
Обходя казино по периметру, я слушала барабанный бой, завывания музыки и беспрестанный водопад монетного звона. Заведение напоминало сводчатую галерею. Посетители не были одеты как-то особенно изысканно. По сути, за автоматами в основном сидели пенсионеры в цветных свитерах и потертых штанах.
В эту картину запросто вписался бы Барри. Да и кто угодно.
Я нашла столы, где играют в блэк-джек, они прятались за кованым железным ограждением с витиеватыми рисунками. Как и у автоматов, за карточными столами кипела жизнь. Мужчины сидели с бутылками пива в руках и пускали кольца дыма. Игра шла полным ходом, крупье шустро раздавали карты. Я поняла, что не могу просто так подойти к любому, вытащить фотографию и спросить, знали ли они Барри Мазурски. Я ходила от стола к столу около получаса, наблюдая за игрой. Наконец вернулась к дорожке, шедшей по периметру зала, и нашла банкомат со знакомым логотипом.
Это дурной знак.
Я помнила, что у меня проблемы с финансами. Помимо двух тысяч, взятых у матери, чтобы внести залог за квартиру, у меня пара тысяч долга по кредитной карточке, а на счету осталось всего триста долларов. Вряд ли газета возместит затраты на игру, пусть даже крайне необходимые для расследования. Я проделала долгий путь, и мне вдруг стало важно влиться в атмосферу. Карточка с легкостью вошла в банкомат. Я поосторожничала и сняла всего восемьдесят долларов. Быстро купила фишки и вернулась наблюдать за игрой.
