Элмор Леонард - Киллер
— Арматура прошла сквозь меня и вышла на спине, там, где почка, точнее, где она была раньше.
— Ё-мое! — Ричи покачал головой.
— У него всего одна почка.
— Я лишился почки, сломал ноги, и пришлось заменить коленный мениск на пластиковый, вот этот. — Лионель показал какой. — Но мне повезло, потому как, не зацепи меня эта арматурина, я бы расшибся насмерть. Она меня самортизировала. — Направляясь к лодке, он спросил: — Что вы еще хотите узнать?
— Это случилось десять лет тому назад, да? — спросил Арман.
— Больше. Тогда мы строили Центр возрождения в Детройте. Лет четырнадцать уже. — Он развязал бечевку и, придерживая для них лодку, протянул руку. Ступая на борт, Арман ухватился за нее, а Ричи сделал вид, будто ее не заметил.
— Вчера ты беседовал с одним парнем, — сказал Арман. — Я обратил внимание на то, что он тоже монтажник.
— Да, он в то время работал вместе со мной, — ответил Лионель. — Кажется, тогда мы с ним и познакомились. Он был еще панком.
— Но не сейчас, да?
— Панками монтажники кличут учеников. Можешь мне поверить, сейчас он совсем не панк.
— Как его зовут?
Арман ждал. Лионель смотрел в сторону дома, о чем-то размышляя, и, возможно, его не слышал.
— Я должен оставить жене записку, — сказал он. — Она повезла дочку на ледовый каток в спортивный центр.
Арман глянул в сторону дома, потом на Лионеля у причала:
— Наша прогулка не займет много времени.
Появился сухогруз, маленький, однако возвышавшийся над ними, когда проплывал мимо. Лионель сообщил, что сухогруз направляется на элеватор в Уоллесберге. Теперь он разъяснял им все, не дожидаясь вопросов.
Поначалу река Снай напоминала обыкновенную реку с берегами по обеим сторонам, лесополосами и зарослями, которые Лионель называл кустами. Но по мере того, как они продвигались к югу, ее берега превращались в болота.
— А где земля? — спросил Арман. — Здесь некуда высадиться.
Лионель вроде как улыбнулся.
— Видишь, там — топь. Когда вода поднимается, можно протолкнуть по ней лодку и найти ондатр.
— Где? — оживился Ричи. — Я не вижу никаких ондатр.
— Они увидят тебя первыми, — усмехнулся Лионель. — У меня там ловушка. В том месте, где они вылезают.
— А ты их ешь?
— Иногда, — ответил Лионель. — Жарю мясо на вертеле либо тушу в горшочке. Вообще-то ондатры жрут все подряд, поэтому многие их не едят из-за боязни травануться.
— Тогда на кой черт они нужны?
— Хорошая шкурка стоит пятьдесят-шестьдесят баксов.
— Ё-мое! И это все?
— Глянь на небо, — сказал Лионель. — Ты хотел видеть уток, да и вообще надо проследить, где они садятся.
— У меня болит челюсть, и мне холодно, — поежился Ричи.
Арман вспомнил о том жарком лете, когда он был здесь много лет назад.
— Все выглядит по-другому… на воде, — сказал он.
— Ты просто никогда не забирался так далеко, — откликнулся Лионель. — Ты и твои братья. Здесь нет ни кошек, ни собак, в которых можно стрелять.
— Продолжай в том же духе, и я превращу тебя в ондатру. — Арман покосился на Лионеля. — От своей бабушки я научился ворожбе. Когда-то давно она собиралась превратить меня в сову.
— Жаль, что не превратила.
Арман повернулся и окинул Лионеля взглядом с головы до ног.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Сова — птица мудрая, — усмехнулся Лионель, потом добавил: — Если хочешь превратить меня в ондатру, подожди до весны, когда у них случка. Тогда я хоть словлю кайф.
— Ты и так его ловишь! — хмыкнул Арман. — Живешь в таком райском уголке, как этот.
Он замерз и хотел, чтобы они побыстрей закончили эту поездку. На Лионеле была выцветшая от пота рубашка, джинсы и рваные кроссовки, но он, казалось, не чувствовал холода. Ему здесь все нравится, его ничем не проймешь!
— Сколько с нас завтра? — спросил Арман.
— По сотне с носа.
— Без скидки, да? Мог бы и подешевле, старые друзья как-никак…
Лионель помолчал, потом сказал:
— Тебе понадобится малокалиберная винтовка, могу одолжить свою. А ты купишь патроны.
— А как насчет того монтажника? Берешь его с собой на охоту?
— Иногда. Он из тех, кто не стреляет, если не собирается есть дичь. Мне кажется, ему не нравится щипать уток. Моя жена делает это для охотников. Она, так сказать, уткощипательница, — усмехнулся Лионель.
— Как зовут парня?
— Какого?
— Твоего приятеля, монтажника.
— Уэйн.
Точно! Именно так окликнула монтажника та женщина из агентства. Уэйн…
— Ты ходишь с ним на оленей?
— Хожу. У него здесь частное владение.
— Он вроде как симпатичный парень, а? Как его фамилия?
— Колсон. Уэйн Колсон…
— Живет где-то здесь?
— В Алгонаке.
— Вроде как симпатяга.
— Да. Я его иногда навещаю. Бывает, вместе с женой и дочкой Дебби. Когда мы там гостим, жена его говорит, что хотела бы иметь такую малышку, как наша Дебби.
— Так он женат, да?
— Да. Его жена торгует недвижимостью.
— Шутишь?
— С чего ты взял?
— Монтажник женат на женщине, торгующей недвижимостью… Чудно.
Лионель пожал плечами.
— У них взрослый сын, служит на флоте, — сообщил он и снова глянул на небо.
— Вон они, там! — воскликнул Ричи, провожая взглядом стаю птиц, поднявшихся над старой ивой на берегу.
— Смотрю, я с ним наплачусь, — усмехнулся Лионель. — Собирается стрелять в лысух, думая, что это утки.
— Чё такое? — вскинулся Ричи.
— Утки не садятся на деревья, — сказал Лионель. — Птицы — да, но только не утки. Это первое, что тебе следует зарубить на носу.
Арман перехватил взгляд, которым наградил Лионеля Ричи.
— Давайте выберемся на землю и разомнем ноги, — предложил он.
— Как хочешь, — отозвался Лионель.
Он причалил к берегу, где стояла опустевшая теперь ива, и выключил мотор. Ухватившись за тростник, Ричи выбрался из лодки и угодил обеими ногами в болотную жижу. Наученный его опытом, Арман прыгнул и, удачно приземлившись, одернул пиджак. Затем обернулся и взглянул на Лионеля, все еще стоявшего в лодке.
— Ты идешь?
— Мне не нужно ничего разминать.
— Прикончи его, — велел Арман Ричи.
Он ожидал услышать отговорки. Мол, прямо здесь, на таком открытом месте? Короче, что-то вроде этого… Ничего подобного! Ричи вытащил свой «смит-и-вессон», взвел курок, прицелился, держа свою пушку двумя руками, как в кино, и трижды быстро выстрелил в Лионеля, пытавшегося выбраться из лодки. Именно третий выстрел и столкнул его в воду. Звуки выстрелов почти мгновенно растворились в тишине.
— Ты стрелял трижды, — заметил Арман, — но ты его сбил.
Ричи, не отрывая глаз от Лионеля, лежавшего в воде лицом вниз и вцепившегося одной рукой за край лодки, сказал:
— Он меня разозлил. Видите ли, утки не сидят на деревьях. Я и без него это знаю.
Они быстро добрались до домика Лионеля, и, прежде чем сесть в «кадиллак» и уехать, Арман вошел в дом и вышел из него с двумя дробовиками и парой камуфляжных плащей и шляп.
— На кой нам это? — удивился Ричи.
— Увидишь! — бросил Арман.
Потом, когда они через разводной мост покинули остров, направляясь в Уоллесберг, Ричи спросил:
— Разве мы не домой? Послушай, мне нужно привести себя в порядок.
Арман велел ему надеть один из камуфляжных плащей и сказал, что они едут в Уинсор, где оставят тачку на парковке и возьмут на время другую.
— А потом домой?
— А потом в Детройт, обратно через таможню. Скажем, что мы утиные охотники и возвращаемся в Алгонак. А на самом деле разыщем монтажника.
— Чё так спешить? — вскинул брови Ричи. — Раз он там живет, то никуда не денется.
— А ты чего хочешь?
— Ну, выпить пивка хотя бы. Посмотреть телевизор.
— Сначала найдем его дом и глянем на него. Слышишь, Ричи? Между прочим, баба из агентства, что на нас пялилась, его жена.
— Ну и чё? Ведь она ничего нам не сделала. Просто смотрела, как ее психованный мужик нас дубасил.
— Я и забыл, что тебе сперва надо разозлиться, чтобы вышибить кому-то мозги. Ты когда-либо вышибал их из бабы?
— Не было необходимости.
— А теперь есть.
Ричи промолчал. Арман решил, что, возможно, впервые в жизни этот недоумок задумался, прежде чем открыть рот. Подождав еще немного, он сказал:
— Знаешь, что я тебе скажу? Никогда не оставляй дело недоделанным. Не жди, когда кто-то тебе об этом напомнит. Я и мои братья отправились в ту больницу в Сарнии…
— Ты уже рассказывал.
Опять раззявил рот не подумав!
— Ты лучше послушай, что было дальше. Мой младший брат Джеки держит лифт. Мой старший брат Джерард стоит на стреме в палате возле двери, держит ее немного приоткрытой. По коридору идет сестра. Зачем-то останавливается, открывает дверь, и мой брат тут как тут, прямо нос к носу с ней. Он мигом заталкивает ее в ванную, вырубает свет и велит молчать.
