Георгий Ланской - Смерть в ритме танго
Еще через полчаса Милена, осторожно шагая к выходу, увидела, как из кабинета Дмитрия выходят Алла Леонидовна и Богдан. Тот послал сестре страдальческую улыбку обреченного. Она в ответ пожала плечами и перекрестила его. Богдан со зловещей усмешкой провел указательным пальцем по горлу, изображая режущее движение. Милена усмехнулась, и направилась к выходу.
Работа нравилась все больше и больше. Нельзя было сказать, что любой потенциальный заказчик был готов немедленно начать рекламную кампанию собственной фирмы. Однако с уже заключенных сделок она получила неплохие проценты, сумма которых уже превысила ту зарплату, которую она прежде получала на прежнем месте.
На город падал вечер. Жара спадала неохотно, воздух все еще был наполнен липким дурманом карамели плавящихся крыш и горячего шоколадного асфальта, с терпким неприятным запахом. Сегодня, когда Милена бегала по городу, каблуки новых туфель вязли в расплавившимся покрытии. Нужно, кстати, телефон включить, ведь с момента последней встречи она про него совсем забыла.
На крыльце, когда она шарила в сумке в поисках телефона, приятный мужской голос произнес:
– Торопишься?
Милена обернулась. Игорь Чернов стоял позади с огромным букетом оранжевых роз.
* * *Дневник Богдана Тихомирова, 29 июня.
Эдик начинает меня беспокоить. Мы по-прежнему вместе, однако, его общество начинает меня тяготить. Дело не в его сексуальных притязаниях, хотя… Похоже, я как личность его интересую мало… ему лишь бы потрахаться.
В сексе он становится все более жестоким. Похоже, ему нравится быть садистом, что абсолютно не нравится мне. Однако, я испытываю к нему какое-то животное влечение, которое заставляет меня забывать о его склонностях.
Меня беспокоят его знакомые и его бизнес. Он обделывает какие-то странные делишки. К нему постоянно приходят странные личности с тупым выражением лица и карманами, оттопыривающимися от пистолетов. Иногда эти личности оставляют небольшие чемоданчики, до отказа наполненные «гринами». После таких визитов я получаю очередную порцию золотых безделушек, от которых меня уже воротит… Лучше бы он дарил мне диски с компьютерными программами. Не в пример дешевле, а толку больше. Дважды он приходил с какими-то козлами с поразительно сальными взглядами. Слюни у них текли, как у голодного сенбернара. После их визитов в душе остается неприятный осадок, тем более, что Эдик начинает странные разговоры о любви втроем. Подобный поворот действий мне очень не нравится…
* * *Дневник Богдана Тихомирова, 6 июля.
…Тварь поганая… Ненавижу!!!
* * *Такого подъема сил Игорь не испытывал уже давно. Мир мгновенно перестал казаться ему серым и тусклым. Само присутствие в его жизни Милены превратило его существование в фантастическую феерию. Игорь внезапно осознал, что в последний раз он чувствовал нечто подобное в девятнадцать лет, когда у него был армейский роман с женой своего командира роты, красивой и нежной девушкой по имени Наташа. Тогда им приходилось скрываться от глупого и ревнивого мужа, встречаясь то на чужих квартирах, то в кузове грузовика, то просто под открытым небом. Роман этот длился больше года, а потом Игорь ушел на дембель. Нет, он даже хотел вернуться и забрать Наташу с собой, но «гражданка» сделала свое дело: спустя несколько недель девушка была уже где-то далеко, в глубине сердца. Игорь даже не знал, простила ли она его за то, что он так и не вернулся к ней.
Милена была божественна. В последнее время Игорю попадались девушки с одними и теми же замашками. Через неделю после знакомства они заводили его в ювелирный магазин и томно намекали, что вот этот перстенек с изумрудиком очень пошел бы к их глазам, затем они демонстративно «зябли» в старой шубе, а потом мечтательно листали рекламные туристические проспекты, желая очутиться на Канарах. Все, как одна требовали развода с женой, новую квартиру и море «бабок». Милена не требовала ничего. Ее радовали подарки Игоря, но сама она никогда ничего не просила. Она не пыталась вынудить его покинуть семью, напротив, в своих действиях была чрезвычайно тактична и осторожна. На жизнь она зарабатывала весьма прилично, новая шуба висела у нее в шкафу в упаковке, ни разу не надеванная, купленная на ее деньги. К ювелирным изделиям Милена была равнодушна. Машина у нее была, правда, на ней иногда ездил ее брат Богдан. Словом, Милена была идеальна.
И все-таки Игорь отдавал себе отчет в том, что девушка далеко не так проста, как кажется. Иногда он ловил на себе ее странный взгляд, который словно оценивал его со стороны, словно решая, стоит ли ей продолжать отношения с ним. Игорь не всегда мог понять, когда она шутит, а когда говорит серьезно. Она казалась мягкой и податливой, но под толстым слоем мармелада скрывалась железобетонная конструкция, которую не под силу было разрушить никому. Милена была опасна, и в то же время…
Нет, она не просто нравилась, она опьяняла, одурманивала, словно наркотик, словно орхидея, испускающая пьянящий смертельный запах, на который слетались насекомые, не сознающие, что летят на свою погибель. И он бежал. Бежал, забывая про все, летя на ее зов, хотя она иной раз не произносила ни слова, чрезвычайно занятая на работе. Он ждал ее у входа, словно влюбленный школьник, с неизменным букетом цветов.
– Нет, я не могу говорить сейчас, – отозвалась она в трубку, – можешь подождать меня дома. Я не знаю, когда освобожусь.
Игорь тяжело вздохнул и тоскливо посмотрел на лежащую на переднем сидении коробочку. Сегодня в ювелирном салоне Соловьева он купил безумно дорогое, но чрезвычайно красивое бриллиантовое колье. Он хотел подарить его немедленно, чтобы Милена поняла, как сильно он ее любит. И вот встреча откладывалась.
Роман бурно развивался. Его заводил ее бархатный голос. Думать о работе совершенно не хотелось. Игорь завел машину и поехал к Милене домой. Вообще, следовало заехать на работу, дабы разобраться с делами, но, черт побери, сегодня суббота, сотрудники в состоянии разобраться с делами самостоятельно и не дергать руководителя каждые пять минут. Дома скучала жена, наверняка обсуждавшая по телефону очередную мыльную оперу, может быть, пришел сын, хотя Вадим сейчас редко бывал дома по выходным. А сидеть вместе с Ириной в четырех стенах в одиночестве, избегая ее напряженного взгляда, совершенно не хотелось. Жена в последнее время вела себя странно, словно подозревала… Хотя какие могут быть подозрения? Они давно чужие люди, каждый со своей личной жизнью. Игорь пару раз даже видел ее мужчин, как и она его женщин. Ни ему, ни ей не приходила в голову мысль о разводе… И вот теперь появилась Милена.
Игорь ткнул пальцем в кнопки на приборной панели. Из динамиков грянула какая-то разудалая песенка на иностранном языке. Чернов поморщился и ткнул пальцем в другую кнопку. Девочка и мальчик на восточный момент исполняли что-то чрезвычайно трогавшее за некие струнки, заставляющие думать о чем-то гламурном. Вроде розовых простыней и шампанском. Или же о черных простынях с разбросанными лепестками роз.
«…В обнаженной твоей душе я царапаю откровенье… Так ласкала разбойница кинжалом горло оленя… Чиркнула языком по губам, обожглась… обожглась не меньше…» Игорь никогда не был романтиком. Даже в юности, когда ему приходилось искать место для уединения с тогда еще кандидаткой в супруги, ему не хотелось ничего такого… что в его понятии было пошлым, вроде разбросанных по постели лепестков роз. А тут вдруг захотелось…
«…Как же я тебя ночью измучила, ненасытною похотью раня. Почему я так скоро наскучила? Почему ты пресытился рано?..» Игорь почувствовал, как взмокло под мышками, а в животе стало горячо-горячо.
Когда они влетели в ее квартиру, он увидел на постели эти черные шелковые простыни и оторопел. Вначале он подумал, что так и было задумано, и эта роскошная львица просто соблазняет его. Потом, когда они, едва успев сорвать с себя одежду, рухнули на жалобно охнувшую кровать, он понял уместность этого лоснящегося черного полотна, на котором пламенели ее волосы, переливаясь жидким огнем.
«…Я убила бы тебя ласкою, уничтожила бы откровениями. То покорностью удивила бы рабскою, то приказами повиновения!..»
Игорь закусил губу и ловко подрезал салатную «ДЭУ», мерзко бибикнувшую ему вслед. В прошлый раз Милена в порыве страсти прокусила ему шею. Он тогда взвыл от боли и захлестнувшего экстаза и впился в ее горло губами. Утром они стыдливо рассматривали синяки на шее друг у друга.
«…Лишь твой смех в васильках отражаясь…»
Ее смех отражался в чем угодно. Тогда он растерзал принесенный с собой букет оранжевых роз и осыпал ее лепестками. А она смеялась, откидывая голову назад.
После бурного секса она лежала, положив голову Игорю на плечо, а ноготками медленно и осторожно царапала его голый живот и доцарапалась до того, что ему захотелось продолжения. Он, рыча, подмял ее под себя, а она опять засмеялась…
