Татьяна Гармаш-Роффе - Шантаж от Версаче
Реми молчал. Ни звука не проронил, только побледнел. Так над его чувствами еще никто не смеялся. Он слушал Киса, глядя куда-то в сторону, и думал, что он хочет домой. К черту их всех – этих русских с их непонятно как устроенными мозгами в этой непонятно как устроенной стране!..
Глава 5
Сначала Реми не хотел ей звонить. Ни звонить, ни встречаться – уехать в Париж, не прощаясь. Чтобы его так обвели вокруг пальца? Как мальчишку, как полного придурка, использовали в своих целях? А он, осел, за эту неделю чуть не влюбился! Разомлел от круглых карих глаз и свежих девичьих щек! На экзотику его, видите ли, потянуло! Загадочную русскую душу разгадывать! Вот, разгадал – и что же? В дерьме по уши! Нет, спасибо, экзотика не для него. Ему бы что-нибудь попроще, отечественное. Русский шарм, конечно, – это очень мило, но француженки понятней. А эта… Кто бы мог подумать?! С такими глазами!..
Вот глаза-то его и удержали. Соблазнился в них посмотреть, когда скажет, что он ее раскусил. Ну и еще интерес профессиональный отчасти: захотелось все-таки понять, что же за история приключилась…
Короче, он ей все-таки позвонил. И пригласил поужинать.
…Голос Реми немного насторожил Ксюшу: он был необычайно серьезен. «Необычайно»! Они знакомы четыре дня, и что она знает об этом французе толком, чтобы судить, что для него «обычайно», а что «не-»? Впрочем, кое-что Ксюша знает: он ей страшно нравится, если не сказать – влюблена… И еще одну вещь она знает: она ему тоже нравится. Если не сказать – влюблен… Он даже поменял билеты из-за нее! Что же он приготовил ей сегодня? Ему через два дня уезжать… И эта серьезность… Неужто собирается признаваться ей в любви?
А почему бы, собственно, и нет? Четыре дня, конечно, не срок для отношений, но ведь ему уезжать! И перед отъездом он должен ей что-то сказать! Как же иначе? Ксюша чувствует: Реми человек серьезный. И его отношение к ней – серьезно. Пусть оно еще только-только принимает формы, но Ксюша для него уже значит кое-что. И поэтому перед отъездом он должен ей сказать слова… Ну, может, не слова любви, но что-то такое, что позволит им эти отношения продолжать, несмотря на разделенность странами, расстоянием…
Ксюша особенно тщательно выбирала платье для этого вечера. Долго укладывала свои длинные каштановые волосы – Сашка ей помогала. Старательно делала неброский, едва заметный макияж.
И чувствовала себя невестой.
Когда Ксюша вошла в ресторан – праздничная, сияющая, – Реми на мгновенье усомнился. Эта девушка, от которой, казалось, исходил нежный свет, не могла оказаться холодной, расчетливой интриганкой!
«Могла, не могла, – пробурчал мысленно Реми, – ты кому будешь верить? Себе или этой хитрой, загадочной русской девчонке? Себе, конечно. То-то».
Когда Ксюша уселась напротив него, он почувствовал, как на самом деле она напряжена. Нервничает! Учуяла, стало быть, зачем он ее позвал. Так что он прав: хоть свет, хоть нимб, хоть крылышки за спиной – его не проведешь. У него в руках факты. А за его спиной отнюдь не крылышки: за его спиной жизненный опыт частного детектива. Он их много видел, таких ангелов, с карими глазами, с синими глазами, с серыми, зелеными, в крапинку… И он больше не покупается на их маленькие спектакли.
Ксюша не ошиблась. Реми действительно был очень серьезен и немного смущен. Избегал ее взгляда, пока вокруг них крутился официант. Конечно, он собирается признаться в любви! Ксюша с замиранием сердца ожидала, когда они наконец останутся одни. Тогда Реми ей скажет… И это так красиво звучит по-французски… А она ему ответит:.. Что же она ему ответит? «Moi aussi, je t'aime…»?[3] Или это будет слишком откровенно? Сашка всегда говорит, что мужчины любят тайну. А она, Ксюша, слишком открыта, слишком легко просматривается, слишком распахнуты ее круглые наивные глаза… Господи, а ведь сейчас, вот прямо сейчас, как только официант отойдет, Реми ей признается в любви; а она так и не успела подумать, что же она скажет сама! Катастрофа! Нужно что-то срочно придумать, какие-то такие слова, которые должны ему дать понять, что он ей тоже очень понравился и что ее отношение к нему тоже серьезно, и в то же время, по Сашкиным заветам, накинуть флер тайны на свои чувства…
Но она не успела ничего придумать. Официант уже отчалил от их столика.
Реми проводил глазами спину официанта.
Ксюша замерла. Вот, сейчас! И будь что будет!
Реми оперся локтями на стол.
Подался вперед.
Придвинул свое лицо близко к Ксюшиному.
И, глядя прямо в ее круглые карие глаза, произнес тихо и жестко:
– Вы меня обманули!
«Вы»!!! А ведь уже два дня, как они на «ты»! Все, она пропала… Как ему теперь все объяснять, как ему теперь все объяснить?.. Ксюша даже закрыла глаза от разочарования.
Не думала она, что он так быстро догадается! Да и что вообще догадается – не думала. Вот тебе и «загадка», вот тебе и «флер тайны»… И что же ей теперь делать? Придется признаваться, упираться бессмысленно…
– Я… Извини… – пробормотала она, не поднимая глаз от накрытого белой скатертью стола. Перейти с ним на «вы» было выше ее сил.
Ксюша чувствовала, как Реми сверлит ее настороженным, обвиняющим взглядом. Ее щеки медленно и мучительно заливал румянец. Она потянулась к бокалу шампанского, налитого услужливым официантом, и утопила свой взгляд в золотистых пузырьках.
Реми молча рассматривал ее, ожидая ответа. Молчание затягивалось, и Ксюша вдруг поняла, что если она ничего не объяснит прямо сейчас, то он встанет и уйдет.
– Я действительно… – заговорила она, глядя по-прежнему в свой бокал, который медленно крутила за тонкую холодную ножку, – я все это выдумала… Никто на меня не покушался, и никого я не убила, и труп никуда не сбегал… – пролепетала она окончательно упавшим голосом.
Реми нахмурился. В его взгляде было непонимание, холодное, отчужденное непонимание.
Она отвернулась, чтобы не видеть взгляда Реми. Стыд какой! Теперь он поймет, что вся эта история, все это вранье было лишь поводом для знакомства с ним! Надо же было так опростоволоситься! А все Сашка! Дура, что послушалась ее советов! Какая из Ксюши Шарон Стоун!
– Может, вы перестанете? – донесся до нее ледяной тон француза.
Ксюша изумленно повернула голову. Перестать – что? Смотреть в сторону?
– Может, хватит наконец врать? – так же холодно продолжал Реми.
Вот и весь «амур». Все так быстро и так постыдно кончилось… Какой у него голос! Словно она и вправду убила кого-то!..
– Я ведь уже призналась тебе, что все выдумала! Чего ты еще хочешь? Унизить меня? Я и так унижена, своей собственной глупостью унижена! – Слезы копились в уголках карих глаз, и Ксюша смахнула их, отметив мельком, что на них уже с любопытством поглядывают из-за соседних столиков. К счастью, хотя бы одно преимущество в этой ужасной сцене есть: они говорят по-французски, и никто не понимает ни слова…
В глубине души Реми надеялся, что она растеряется. Расплачется, раскается, признается. Он думал, что будет с ней суров, но она расскажет что-то такое, из чего будет следовать, что она запуталась… И он сможет ее простить… А она все отрицает! Она врет, нахально обманывает, глядя на него мокрыми несчастными глазами, и рассчитывает, что он сейчас растает от ее обаяния и невинности! Ну нет, больше этот номер не пройдет! Больше Реми не купится, баста!
– Э-э-э, нет! Так дело не пойдет! – Реми тоже почувствовал на себе взгляды и понизил голос. – Слезами вы ничего не добьетесь! И ваши жалкие попытки продолжать лгать ни к чему хорошему не приведут! Вы ведь убили этого человека вовсе не защищаясь, как вы мне сказали, а хладнокровно и преднамеренно! Вы его убили и сбросили тело в реку, а из меня сделали сообщника, дьявольская интриганка!
Ксюше показалось, что это ее сбросили в реку и она ушла под воду с головой. Она не могла дышать, грудь сдавило. Она не верила своим ушам, в которых все еще звучал металлический голос, тихо чеканивший каждое слово.
– Я не… – попыталась что-то сказать в свое оправдание Ксюша.
– Хватит! Довольно! Я сыт по горло!
– Я его не убивала! И вообще никого не убивала!.. – пролепетала Ксюша, пытаясь поймать безжалостный взгляд.
Но тщетно. Не глядя на нее, Реми встал и, бросив салфетку на стол, направился к выходу. Ксюша беспомощно провожала его взглядом. Она видела, как Реми расплатился и покинул ресторан, так и не обернувшись.
Оставаться под перекрестным огнем чужих взглядов было невмоготу. Ксюша, усилием воли сдерживая уже булькавшие в горле рыдания, прошла через зал и вышла на вечерний бульвар. Дождя не было, ночное небо было ясным и холодным. Ксюша растерянно брела по Страстному, не видя и не слыша ничего вокруг себя, и в ее мозгу царил хаос. Что он сказал? Почему? И, главное, он ее бросил!!! Не просто в ресторане бросил, а вообще бросил. Четырехдневный роман, набиравший обороты не то что с каждым днем – с каждым часом! – закончился. Закончился нелепо, глупо, обидно, горько…
