Жан-Пьер Конти - Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг
Отпив еще глоток, он зашелся в бесконечном приступе кашля. У Перси было время изучить портрет, висевший над комодом китайского лака, и изображавший сильно декольтированную блондинку. Можно было догадаться, что это творение модного художника. Та же женщина, с тем же лицом, хоть и не такая свежая и еще более полная, были запечатлены на бесчисленных снимках, висевших на стенах. Была она там и в купальном костюме, рядом с хозяином дома, лет на двадцать моложе нынешнего. На столике стояла фотография в рамке эбенового дерева, изображавшая ту же женщину, постаревшую и исхудавшую.
— Да, это моя бедняжка, — заметил Каннингэм. — Это была святая душа. Со дня ее смерти я смертельно скучаю.
— Но у вас есть нефтяные вышки и почтовые марки, — чем не развлечение, — заметил Перси, чтобы разговорить своего собеседника.
Каннингэм пожал плечами.
— Человеку моего возраста жизнь уже не в радость — жаловался он.
— Но вы же можете купить себе что угодно, не так ли?
— Все, за что можно заплатить, — это так, но этого так мало… — возразил старик. — Любовь за деньги удовольствия не доставляет, а пить с утра до вечера невозможно. — Он вздохнул, потом спросил;
— Чем я вам могу служить?
— У вас найдется немного времени? — спросил Перси.
— Что вы имеете ввиду? Могу уделить вам пять минут, если хотите.
— Вы кого-нибудь ждете?
— Какое вам до этого дело? — резко осадил его Каннингэм.
Беспокойство, прошедшее было, снова отразилось на его лице. В рубашке с засученными рукавами он походил на добродушного пенсионера, сидящего на террасе летним вечером. Подтяжки его были украшены гирляндами голеньких женщин. Восстанавливая свое реноме человека богатого и солидного, растягивая слова, спросил:
— Что вы собираетесь мне продать?
Перси, не говоря ни слова, достал из кармана фотокопию документа, который сжег Кастелли. Копия была сделана изумительно. Более того, Перси замочил ее в оливковом масле и высушил, заодно обрезав по форме оригинала. Каннингэм взял листок кончиками пальцев, и на его губах появилась презрительная усмешка. Но через несколько секунд выражение его лица вдруг изменилось и он с интересом вгляделся в молодого человека, сидевшего напротив него по другую сторону низкого столика.
— Вот что я собираюсь вам продать, — твердо сказал Перси, глядя ему прямо в глаза.
Глава XIII
Одутловатая физиономия Каннингэма моментально окаменела. Глаза засветились энергией, без которой он не смог бы добыть своего состояния. Казалось, в нем пробуждается старый, дремавший до времени лев. Перси содрогнулся, ему не хватало воздуха, хотелось открыть окно, от напряжения всех чувств потемнело в глазах.
— Вы забыли представиться, — сказал Каннингэм.
— Мое имя Сидней Джерми.
— Оно мне ни о чем не говорит, и я не понимаю, чего вы хотите.
— Хочу продать вам этот документ.
— А при чем здесь я?
— Я расскажу, если вас это интересует.
— Могу уделить вам еще пару минут, — согласился Каннингэм, — я жду знакомых.
— Сомневаюсь, — парировал Перси.
— Ваш тон мне совершенно не нравится, — заявил Каннингэм. — Или объясните, в чем дело, или…
— Или? — не отставал Перси.
Каннингэм не договорил. Воцарилась тишина. Противники следили друг за другом, как два борца, готовые броситься на противника при первой возможности.
— Я вас слушаю, — наконец сказал Каннингэм вызывающим тоном.
— Мистер Каннингэм, вы же умный человек и прекрасно меня поняли. Принимая во внимание ставки в нашей игре, предлагаю поставить точки над «и». Листок бумаги — это счет, и если он попадет в руки полиции, вы дорого заплатите.
— Вы с ума сошли! — холодно возразил толстяк.
— Счет, выписанный Кастелли в отеле «Риц-Карлтон» во время обеда, вы сунули в карман, отправляясь к любезной своднице Торнбридж. Были вы в плаще, с голубым шарфиком на шее. Прибыв на место, сняли шарф и сунули его в карман. Потом вы снова достали его, возможно, для того, чтобы затянуть на шее юной особы по имени Лорин Смитсон, которая обитала как раз у Торнбридж.
— Вы с ума сошли, — буркнул Каннингэм, который начал потеть и с трудом проглотил слюну.
— Но в конце концов предпочли воспользоваться чулком, чтобы повесить девушку, а шарфик надеть на шею. Как бы там ни было, когда вы доставали шарф из кармана, вместе с ним выпал на пол счет. Теперь по нему придется платить, мистер Каннингэм.
Воцарилась тяжелая, гнетущая тишина.
— Я прикажу арестовать вас за шантаж! — прохрипел наконец толстяк.
— Не говорите глупостей, черт вас возьми! — оборвал его Перси. — Вам повезло, что вы нарвались на меня, я частный детектив, а не полицейский. У меня нет ни гроша, и у моего клиента Гарри Уэста — тоже. Чтобы купить билет в Джексонвиль, я получил от него небольшой аванс, и это едва покрыло мои расходы. Нищета! Я уверен, мистер Каннингэм, что вы будете гораздо щедрее. Мне приходится жить этим мерзким ремеслом, да еще содержать мать-старушку…
Инстинктивно Каннингэм огляделся исподлобья, чтобы проверить, не караулят ли в саду, не окружен ли дом, не ждет ли полиция только сигнала, чтобы кинуться на него.
— Нет, — успокоил его Перси, — никого там нет. Я один.
Перси заметил, что хозяин делает отчаянные усилия, чтобы держать себя в руках. Каннингэм еще раз оглядел сад и, никого в нем не увидев, решился предложить:
— Давайте перейдем в мой кабинет. Там нам будет удобнее.
— Как это? — удивился Перси. — Нам и тут очень удобно.
— Скажем так, тут я не располагаю такими аргументами, как там. — Он потер палец о палец весьма многозначительным образом.
— Ну, если вам угодно… — согласился Перси, вставая с кресла. — Только идите вперед.
Кабинет Каннингэм был не менее внушителен, чем салон. Стены и потолок обиты толстой тканью, а топорного вида мебель явно была привезена с какой-то старой фермы на западе страны.
Каннингэм уселся за огромным столом, увенчанным огромной, совершенно не подходившей к нему лампой. Толстяку явно было не по себе.
— Сколько? — спросил он прямо.
— Оцените сами то, что я вам продаю.
— Прошу назвать сумму, — настаивал Каннингэм.
— Сколько стоит шкура миллиардера? — спросил Перси. И сам себе ответил: — Столько, сколько стоит сам миллиардер.
На лице Каннингэма появилась саркастическая ухмылка.
— Сколько? — повторил он.
— Положим, десять тысяч долларов за эту бумажку и еще десять тысяч долларов за расходы. Это почти за бесценок, — предложил Перси.
Подумав несколько секунд, толстяк ответил:
— Такой суммы у меня дома нет. Полагаю, чек вас не устроит? Сейчас я дам вам сколько есть у меня наличными, остальное — завтра утром.
Каннингэм открыл ящик стола, но Перси в тот же миг прыгнул к нему и грубо захлопнул ящик, прищемив ему руку. Тот вскрикнул от боли. Намертво зажав запястье противника, Перси вновь открыл ящик. Как он и думал, Каннингэм лез за пистолетом, который едва-едва не достал. Перси сунул оружие в карман.
— Если мы перешли сюда за этим, то вы напрасно теряете время. У меня есть к вам такое предложение: в качестве премии вы отдаете мне свою коллекцию марок. Потом вы вручаете мне всю наличность, что имеется в вашем распоряжении. У вас тут наверняка есть сейф.
Толстяк засопел, бросая на Перси убийственные взгляды. Детектив-любитель с удовольствием заметил, что к охотничьему азарту у него добавляется упоительное сознание одержанной победы.
— Даю вам три минуты на передачу мне коллекции, — настаивал Перси, — или отдаю документы в полицию. Если вы выполните мои требования, я сожгу его в вашем присутствии, хотя и так не смогу передать его полиции, получив от вас деньги. Полиция заберет все. Вы достаточно умны, чтобы это понять, поэтому поторопитесь! Три минуты быстро пройдут. Я жду…
Каннингэм тяжело поднялся, подошел к секретеру, открыл секретный ящик и вынул из него маленький плоский ключик. Стенной сейф был скрыт за картиной. Каннингэм вставил ключ в замок, потом начал набирать код на циферблате. После седьмой цифры сейф открылся.
— Моя коллекция стоит миллионы! — старик был в отчаянии. — Это дело всей моей жизни?
— Ваша жизнь стоит гораздо дороже! — иронизировал Перси.
В сейфе лежали три толстых кляссера, которые Каннингэм извлек один за другим. Это была уже безоговорочная капитуляция.
— И еще отдайте мне деньги, — потребовал Перси.
Каннингэм взял пачку банкнот, лежавших на металлической полочке сейфа, и бросил их на стол. С деньгами он расставался гораздо легче, чем с марками.
Не спуская с него глаз, Перси перелистал кляссеры и с удовольствием убедился, что все страницы плотно заполнены марками.
Каннингэм словно замкнулся в себе, видно, зажало сердце, ему не хватило дыхания, чтобы выговорить: — Отдайте… бумагу…
