Владимир Колычев - Живая пуля
Не мог не оставить Сухонин следов, потому и обратился за помощью к своему покровителю. Но тот, видимо, решил подстраховаться. И правильно сделал: ненадежный Митя мужик — подлый и трусливый.
— Голова у тебя, Митя, деревянная.
— Бес попутал!
— Да? Ну, бесу за свой косяк и предъявишь. Только не хами, а то в котле со смолой вариться будешь… Хотя там тебе и место… Ну все, привет Антонине!..
— Не надо! — зарыдал Сухонин.
— Врешь ты, Митя. Ты же убивать ко мне приходил. И Антонину ты ревновал, и дочь забрать хотел…
— Я о дочери тогда не думал!.. Честное слово, бес попутал!
— А ведь ты и меня грохнуть мог…
— Не убивай, ну, пожалуйста! — Сухонин в истерике засучил ногами.
— Да нет, наказать я тебя должен.
— Ну, накажешь, и что? Ты же под следствием! Тебя же посадят! — Митя смотрел на Никиту глазами жертвенной овцы на заклании. Страшно ему. До безумия страшно.
— Не посадят. Улик против меня нет. Если тебя мертвым найдут, твой Самород покрывать тебя не станет. Тогда и запись голоса твоего на экспертизу отдадут, и свидетель тебя опознает без проблем… Ты же левша, да?
— Э-э, да…
— Ты Антонину левой рукой ударил…
— Ну а вдруг на тебя все свалят?
— Не свалят.
— А вдруг?.. Хочешь, я в ментовку пойду, вину на себя возьму!
Именно этого Никита и хотел, но ему нужно было, чтобы Сухонин сам дошел до такого решения. А это рано или поздно должно было случиться.
— Ну да, я тебя в ментовку отвезу, а ты рот на замок закроешь…
— Честное слово, не закрою! — не очень убедительно заверил Горелова Митя.
— Ну, может, и не закроешь… Самород за что тебя замочить хотел?
— Не знаю, — пробормотал Сухонин.
— А я знаю… Самород за тебя похлопотал, а уверенности в том, что ты будешь молчать, нет. Вдруг менты тебя за жабры возьмут? Ты такой, что и Саморода сдать можешь, да?
— Я?! Да никогда!
— Кто такой Самород? — Никита провел ножом по горлу, постепенно усиливая давление на клинок.
— Он старший у нас, — не выдержал напряжения Сухонин.
— У кого у вас?
— Мафия у нас.
— И что за дела у вашей мафии?
— Автобизнес…
— Все, кто в этом бизнесе, отстегивают вам, так?
Инна поделилась с Никитой всем, что узнала насчет Сухонина. А взамен попросила его не гнать коней, потому и следил он за Митей. Всего лишь следил, хотя сразу мог взять его за жабры… Это случай свел их вместе на узкой дорожке, а так бы он и завтра бегал за ним, как хвост за собакой.
— Ну да, все.
— А если не отстегиваешь, то кирдык, да?
— Не кирдык, но мало не покажется…
— Ты автобизнесом рулишь, да?
— В общем, да, на меня все завязано…
— Тогда зачем тебе Самород, если ты сам все решаешь?
— Он старший…
— Правильно, старший. Старший над такими старшими, как ты. Кто-то автобизнес держит, кто-то еще что-то, а Самород главный. Или я что-то не так понимаю?
— Все верно, у меня автосервис, кто-то тачки угоняет…
— Для тебя угоняет?
— Ну, есть у нас точка…
— И кто угоняет?
— Зачем тебе?
Никита пожал плечами. Меньше знаешь, крепче спишь. Тем более что с местной мафией он бороться не собирался.
— Наркотой тоже занимаетесь?
— Есть немного…
— Девочки?
— Тебе какая разница?
— И над всем этим Самород стоит, да?.. А говоришь, не сдашь Саморода, — засмеялся Никита. — А сам с потрохами сдаешь… Знает он, какая ты шкура, поэтому киллера к тебе заслал. Я бы на его месте тоже так бы поступил… Завтра с утра к ментам пойдешь, к следователю Демичевой, расскажешь, как Антонину убивал…
— Пойду! — кивнул Сухонин, забыв о том, что у него нож под горлом.
— Если ты Саморода не сдашь, он тебя не тронет.
— А зачем его сдавать? Он же не при делах! И Антонину не заказывал!..
— Тем более.
— Значит, к Демичевой завтра, да? — воспрял духом Сухонин.
— Я смотрю, у тебя настроение поднялось. Думаешь как лоха меня обкрутить… Если кинешь меня, то по городу слух пойдет, что ты Саморода сдал. Если нормально все сделаешь, тебя в Москву переведут, в Лефортово. Там тебя Самород не достанет…
— В Лефортово? С какой это стати?
— А к тебе же братья-мусульмане подкатывали, пояс шахида поносить предлагали. Антонина это слышала. А как ты отказался, не слыхала. Она сказала, что ментам тебя сдаст, ну, ты ее за это и приговорил…
— Какой пояс шахида? Не было никакого пояса!
— Не было, а ты скажи, что был. Тогда тобой ФСБ займется. А ФСБ — это Лефортово. Там такой режим, что Самороду тебя не достать…
— Ты не знаешь Саморода, у него руки длинные.
— Чем длиннее руки, тем тяжелее их вытягивать. Чем длиннее руки, тем легче их обрубить… Короче, я предложил тебе вариант, а ты уже выбирай.
— Хорошо, можно и с поясом шахида, — кивнул Сухонин. — Только что я скажу? Что это за люди?
— Можешь на меня показать, — усмехнулся Никита. — Только за мной ничего нет и быть не может. Зато запись этого с тобой разговора имеется. Я тебе идею предложил, а ты стрелки на меня перевел — так это называться будет. Меня отпустят, а тебя в Потоцке оставят, улавливаешь мысль?
— Да я и не собирался на тебя стрелки переводить!
Никита сам когда-то работал на госбезопасность. Под чужой фамилией, по липовым документам. А когда пришло время сматывать удочки, он вернул себе прежнее имя. Он действительно Никита Тимофеевич Горелов, найденыш из сгоревшего дома в Новосибирске. И в детском доме он воспитывался, и в армии служил, и бизнес в Москве имел, и Ася была его женой. И она погибла, и он в следственный изолятор загремел. Только вот факт общения с Фемидой нигде не зафиксирован. И отпечатки его пальцев из всех картотек вычищены. Пять лет работы на противозаконное правосудие вычеркнуты из легальной жизни Никиты Горелова, но ведь их можно объяснить — свет оказался не мил после гибели жены, потому и жил он пять лет отшельником в Сибири, а потом за границу уехал. Только вот откуда у него столько денег? Ведь и в Новой Зеландии он не бедствовал, и здесь, в Потоцке, у него все в цвет. Но ведь он бизнесом занимался, отсюда и материальные средства… Не станет же объяснять, что однажды к его рукам прилипла солидная сумма денег. Очень удачно он к жертве зашел, та как раз деньги за крупную партию наркоты пересчитывала. А с начальством Никита делиться не стал. Зачем, если он работал нелегально? Повышенная пенсия ему по выслуге лет не полагалась, поэтому надо было самому позаботиться о себе…
Если ФСБ займется им, то на чистую воду его может вывести только тот, кто когда-то курировал его работу. Но вряд ли там кто-то из этих людей остался. Хотя возможно всякое…
Глава 8
Не таким уж и запутанным оказалось это убийство. Пьяный идиот сдуру забрался в чужой двор, зарезал свою бывшую жену, по ее телефону позвонил в полицию. И еще наследил порядком… Не зря же Инна в первый же день вышла на след преступника. И разоблачить его бы смогла, если бы не ставили палки в колеса. Уж очень убедительно просили ее не трогать Сухонина. И этот же человек сейчас готов был накричать на нее за то, что этот ублюдок закрыт в камере следственного изолятора.
— Демичева, мы же договаривались! — возмущенно таращился на нее Драпов.
— А что я могла сделать, если Сухонин сам пришел?
Это Никита обеспечил явку с повинной. Приехал вчера поздно вечером и сказал, что завтра с утра Сухонин прибудет в отделение. Так и случилось. Инна приняла его, допросила, оформила протоколы и межрайонный отдел ФСБ поставила в известность.
— Сам?
— Сам.
— И ты ничего для этого не делала? — недоверчиво и нервно посмотрел на молодую женщину Драпов.
— Абсолютно.
— И он убил Антонину Сухонину?
— Он. Вот материалы дела, — Инна накрыла ладонью папку-скоросшиватель.
— Зачем он это сделал?
— Сухонин с террористами был связан, и Антонина об этом узнала. Он решил от нее избавиться.
Версия эта не выдерживала никакой критики, но Сухонину нужно было как можно скорее убраться из города, и помочь ему в этом могла только ФСБ. Да и сама Инна заинтересована была в том, чтобы избавиться от этого дела.
— С террористами?
— Да, он сказал, что отказался работать с ними. Но сказать можно все, что угодно, а как на самом деле… — пожала она плечами. — Как было на самом деле, пусть фээсбэшники разбираются.
— Почему они?
— Так это же их компетенция.
— Ты меня удивляешь, Демичева, — Драпов сначала раздул щеки, а затем выдул из них воздух.
— Я здесь при чем? Что мне Сухонин сказал, то я вам и передала… Да вы не переживайте так, Андрей Вадимович, — едва заметно усмехнулась Инна. — Никто за Сухонина хлопотать не станет.
Когда-то она уважала этого человека, а сейчас он ей казался жалкой, ничтожной личностью.
