Тору Миёси - По законам железных людей
— О наших? Ты моего мнения не спрашивала.
— О моих, — не стала спорить Йоко.
К сожалению, из–за дурацкого самолюбия я не поинтересовался, почему что–то нужно было скрывать от Чэна. В ту минуту мне, признаться, было не до него.
— Что ты делаешь, Йоко! Одумайся. Похорони брата рядом с родителями и возвращайся.
— Рядом с отцом. Мать жива, только для меня с братом ее давно как бы и нет.
— Она живет в Токио?
— Да. Но это не имеет значения.
Два дня переменили ее. Я видел Йоко растерянной, подавленной. И не смог допустить простой мысли, что женственность не исключает твердый характер и право на самостоятельный поступок.
— Нельзя же так разом оборвать все! Ты мне не показала те бумаги, из сейфа, по этой причине?
— Я вернула их на место. Им там будет спокойней.
Ради нее я ввязался в эту историю. А она оставляет меня одного. Вот что меня тогда задело. Я чувствовал себя уязвленным, обманутым. И еще…
— Если ты решила расстаться, к чему было все это, — я с отрешенностью смотрел на смятые простыни, одеяло, валявшееся на полу.
А она молча смотрела на меня. Потом повернулась и пошла к двери. Я не удерживал ее.
Отодвинув портьеру, я увидел корабельные огни. И подумал о том, что сейчас зажгутся поминальные свечи в квартире Йоко. Я встал под душ, но вода не могла смыть ни усталости, ни горечи. Когда я позвонил и попросил в номер двойную порцию виски, дежурный вежливо осведомился — на одного или на двоих. И эта обычная формальность чуть не взорвала меня.
Выпускающим в этот вечер был Тадзима. Он был не в духе. И мы поцапались. Мне пришлось свое опоздание объяснить поездкой в полицию Синагава. На это он парировал тем, что мне не следует подменять собой полицию и манкировать прямыми служебными обязанностями. В общем, слово за слово, и я завелся бы окончательно, если бы не благоразумие, которое, в конце концов, проявил Тадзима. Он наклонился ко мне, чтобы не слышали сотрудники отдела, которые с любопытством наблюдали за нашей стычкой, и шепнул:
— Иди к Сэги. Я буду через минуту. Надо поговорить.
В кофейне несколько человек бурно обсуждали предстоящие скачки. Я сел за стойку, напротив хозяина. У нас с ним давно и сразу установились дружеские отношения. В чем они выражались? Не в словах, не в откровениях. Просто в обоюдной симпатии. Желая скрыть свое подавленное настроение и одновременно сообщить ему нечто приятное, я описал вчерашнее знакомство в «Люпене» с его учеником. К моему удивлению лицо Сэги омрачилось. Да, он знает и это заведение, и его владельца. Его зовут Камисиро. Он был у него в обучении, однако назвать его своим учеником?.. Нет, Сэги не считает это возможным.
Он поставил передо мной бокал ледяной воды и кофе. И сел поближе. Никудышный из меня конспиратор. В его глазах я прочитал сочувствие.
— Не смею быть назойливым, — без ущерба для своей деликатности он мог бы обойтись без предисловия, но нужно знать Сэги. — У вас неприятности? (Пауза.) И это связано с женщиной? Не огорчайтесь…
Его рассказ напоминал притчу. Сэги вспомнил свою подругу. Формально они не были женаты, но жили как муж с женой. Она была кроткой и любящей. В то утро она проводила его на работу и как всегда была заботлива и мила. Вернувшись вечером, он не застал ее дома. Она исчезла. Без денег, без вещей. Розыски ничего не дали. Казалось, она пропала без вести. Потом он узнал, что она ушла к молодому парню. Когда он встретил их, это его не очень сильно взволновало- Может быть, потому, что живя с ней. Сэги не порывал связей с девицами из бара, другими женщинами. Но что–то еще долго саднило внутри, требовало ответа — почему, ну почему она ушла от него? Но с годами и это чувство исчезло.
Мне и в голову не приходило, что Йоко может уйти от меня к другому. А сегодняшнее недоразумение я должен уладить сейчас же. Мне нужно сказать ей об этом. Восьмой час. Поминальная служба, конечно, закончилась. Я набрал номер домашнего телефона Йоко, и мужской голос раздраженно и встревоженно ответил:
— Игата Йоко–сан ушла утром и до сих пор не возвратилась домой. Мы не знаем, что и думать…
Под сенью Шагала
1
Она не вернулась домой. Йоко не пришла на поминальное бдение по своему брату. Я был в полном смятении и не сразу заметил присутствие в кофейне Тадзима, тем более перемену в нем. Не дав мне опомниться, он принялся за меня.
— Итак, ты настаиваешь, что был в полиции Синагава и потому опоздал на дежурство?
— Я уже сказал.
— Ну что ж, моя совесть чиста, — продолжал он, глядя исподлобья и саркастически кривя рот. — Может быть, после этой правды я услышу от тебя еще одну… к примеру, что Игатз Йоко, сестра покойного Игата Такити, — твоя невеста?
Я даже остолбенел от его наглости. Чего он суется в мои личные дела? И что это за прокурорский тон!.. Он отодвинул в сторону кофе, поданный ему Сэги, и его взгляд, устремленный на меня, и впрямь сделался по–прокурорски холодным и колючим,
— Игата Йоко найдена убитой в Синагава, в номере отеля.
Сейчас я не виню Тадзима. В каждом, из нас, а в газетчике в особенности, живет детектив, а в той ситуации у него было предостаточно улик, изобличающих меня, Как мы условились, он собирался идти к Сэги вслед за мной, когда позвонили из пресс–клуба и передали информацию об убийстве в отеле. Связавшись с полицией Синагава, чтобы узнать подробности, он попутно выяснил, что я там сегодня не появлялся.
«Нет, только не Йоко!» — кричало во мне, сводило с ума, а напротив меня сидел человек, чьи слова не оставляли ни на йоту надежды, что все это — ошибка.
— Объявлен розыск мужчины, который был вместе с ней в номере. Он снял его на имя Хэда Итиро. Наш Хэда–кун [12] с утра торчал в редакции и вряд ли…
— Не надо никого впутывать. Это был я, — мне в тот момент было не до алиби, а мое признание придало Тадзима уверенности, что след взят и дожать меня не составит труда. Он сказал, что скверная история, в которую я попал, касается не меня одного, а репутации газеты, и предложил незамедлительно написать заявление об уходе из редакции, пометив его вчерашним днем, что, кстати, позволит надеяться на выходное пособие, а «Тоё–симпо» освободит от необходимости доказывать свою непричастность к случившемуся. Не очень–то он церемонился со мной. Его откровенная деловитость привела меня в чувство и помогла снова обрести себя самого.
— Ты влип, — сказал Тадзима.
— Да, — согласился я, — но писать заявление не буду. Я — не убийца. Надеюсь, тебе это доказывать не нужно?
Он, вероятно, свыкся с мыслью, что перед ним преступник, поэтому моя доверительность явно пришлась ему не по вкусу.
— Ты можешь найти свидетеля, который бы смог…
— Нет, не могу. Мы были с ней вдвоём.
Тадзима был в плену у логики. А я на собственной шкуре ощущал, как шатки и неубедительны могут быть очевидные факты. На мой вопрос, в каком номере была найдена Йоко, он, уверенный в том, что я вожу его за нос, ответил не сразу, но потом, заглянув в какую–то бумажку, нехотя процедил:
— В шестьсот пятьдесят пятом.
Невидимая сила качнула меня в сторону. Ключ от этого номера дал мне портье, в нем мы были с Йоко, после ее ухода я заказал туда виски, а потом рассчитался за этот номер.
— А немного погодя пришли убирать номер, — дав мне объясниться, добавил Тадзима, — и там обнаружили труп задушенной женщины, как мне сообщили — совершенно голой…
Если бы я думал о себе, у меня бы не хватило сил. Поддерживала боль за Йоко. Никто не возьмет на себя защиту ее имени, никто не отомстит эа нее. Поэтому, стиснув зубы, я выслушивал доводы Тадзима, сколь чудовищными они ни были. Каким ему виделось происшедшее? Я завлек ее в гостиничный номер и как сексуальный маньяк стал добиваться близости, а получив отказ, пришел в бешенство и… То, что я, снимая номер, прикрылся чужим именем, будет расценено судом как преднамеренный поступок, оттягчающий вину. И еще — все случилось незадолго до того, как жертва должна была идти на поминальное бдение. Последним займется судебный психиатр. Теперь, по прошествии времени, мне кажется, я знаю, почему Йоко захотела проститься со мной таким странным образом. Но мог ли я тогда поделиться своими соображениями с Тадзима, если бы даже они у меня были? Из предосторожности я не упомянул ни о слежке, ни о господине Чэне,
Со стороны можно было подумать, что два приятеля беседуют за чашкой кофе. Но это был допрос по всей форме. И я решил перехватить инициативу. Пусть он попробует встать на другую точку зрения, Йоко и я — нежелательные свидетели, а возможно, больше, чем свидетели. Ее убирают, а меня пытаются выдать за преступника. Она ушла первой из номера, а потом была найдена в нем. Полиция поинтересовалась тем, кто находился в соседних номерах? Когда Йоко вышла, ее могли ждать и затащить к себе, а после моего ухода воспользоваться нашим номером.
