Владимир Колычев - Не верю в доброту братвы
Не хотелось ему уезжать от Нины, но делать нечего. В город надо возвращаться, посмотреть, что там да как. Может, и не ищет их никто. Если так, то надо возвращаться к работе. Нельзя им в деревне без дела прохлаждаться, такой отпуск никто не оплатит.
Глеб завел двигатель и сразу же тронул машину с места. Нина не хотела, чтобы он уезжал, и мама возражала, он не настаивал, но ход конем сделал. Все, дом остался позади, никто их с Женей не догонит, поэтому ни с кем объясняться не придется.
Дорога заняла четыре с лишним часа. Гаишный пост на въезде в город прошли беспрепятственно.
– Уфф! – облегченно вздохнул Глеб.
Трое суток, считай, прошло с тех пор, как он подстрелил двух бандитов и кончил Завгара, но менты, похоже, на него так и не вышли. Если бы появилась зацепка, они бы пробили всю информацию о нем, вычислили бы номер его машины. Но пропустил его мент на посту, значит, нет никаких ориентировок.
– Думаешь, пронесло? – правильно понял его Женя.
– Ну, пока да…
– А бандитский пост проезжать будем?
– Смешно.
– Мне как-то не очень…
– Если не смешно, то страшно.
– И не страшно…
Они подъехали к рынку на Якира. Женя сунул за пояс под куртку нунчаки, Глеб вооружился небольшим разделочным топориком. На безрыбье, как говорится, и рак на горе свистнуть может…
Будний день сегодня, вторник, торговля слабая, людей мало. Многие павильоны на замке, зато их лавка открыта. Интересно, кто там обосновался?
Глеб зашел в павильон, а Женя остался на улице. Куртки кожаные на вешалках красуются, пальто с меховыми воротниками. Ара Джангулян на табуретке сидит, платком потный лоб протирает. Толстый он, жрет много, поэтому потеет даже в мороз.
– Здорово, вояка! – ухмыльнулся Глеб, глядя на него.
Он давно уже знаком был с этим торгашом, и даже знал, как переводится с армянского его фамилия. Джангулян – «воин». Только не похож Ара на воина, самое большее – на зажравшегося прапорщика с продовольственного склада.
– Глеб?! Здравствуй, Глеб, дорогой!
Ара тяжело поднялся со своего места, растянул в улыбке свои толстые мясистые щеки, вытянул и развел в стороны короткие руки.
– Ара-джан, я не понял, что ты здесь делаешь?
– Как что, дорогой? Я теперь здесь. Касимов приходил, сказал, что я теперь здесь работаю…
– Касимов сказал? А месяц уже закончился? У нас до конца месяца заплачено.
– Ай, зачем так говоришь? – сокрушенно покачал головой Ара. – Завтра твой месяц закончится…
– Но сегодня – это сегодня… Касимов где?
– У себя…
– Не выгнали еще?
– А кто его выгонит?
– Судьба его выгонит. Судьба. Наглый он, жадный, да, Ара-джан?
– Это не он жадный, это требуют с него… Завгара убили, да?
– Завгара убили? – изобразил удивление Глеб.
– А ты не знал?
– Откуда я мог об этом узнать?
– Ну, все говорят…
– Это у вас на рынке говорят, а у нас в деревне тихо… Значит, Завгара убили?
– Убили.
– И кто сейчас держит рынок?
– Ну, говорят, Зимарь вместо Завгара…
– Глеб! У нас проблемы! – заглянул в павильон встревоженный Женя.
А проблемы действительно возникли, причем более чем серьезные. И в количестве четырех человек. Два «быка» надвигались с фронта, третий – с левого фланга, четвертый – с правого. А позади Москва, в смысле, отступать некуда.
– Стоять – бояться! – заорал детина с квадратным лицом и рыбьими глазами.
Бейсбольные биты у него в обеих руках, но это не значит, что под курткой нет гораздо более серьезного оружия.
– Да как-то не страшно, – настраиваясь на боевой лад, проговорил Глеб.
Он едва сдержался от искушения выдернуть из-под куртки топорик. Нельзя этого делать, потому что браток может в ответ достать пистолет.
У остальных «быков» такие же бейсбольные биты в руках, и неизвестно, что прячется у них под куртками.
Топорик остался на месте, зато Женя не постеснялся вынуть нунчаки. И тут же атаковал братка, который брал их в клещи справа. Тот подставил под нунчаки биту, но Женя ударил его ногой в коленку. Что было дальше, Глеб не видел, потому что ему пришлось уворачиваться от удара слева.
Он увернулся, но с фронта на него обрушилась другая бита. Он подставил под нее руку и чуть не запрыгал от болевого шока. Тут же последовал удар по ногам, и он упал на спину. Следующий удар проломил бы ему череп, не катнись он в сторону. А тут еще Женя на помощь подоспел. Он сам свалил с ног бандита, который пытался добить Глеба.
Но и самого Женю ударили битой по спине. Он упал, но поднялся Глеб, вытаскивая из-под куртки топорик. Их с Женей убивают, поэтому церемониться нечего.
И все-таки он ударил обухом, а не рубилом. Увернулся от биты и ударил – сверху вниз, под челюсть. И с такой силой, что браток аж квакнул, падая на землю. Досталось и самому Глебу. Кто-то ударил его по затылку, но, как ни странно, сознание даже не померкло. Он развернулся, ударил в ответ. А тут еще Женя кого-то отмахал…
Два братка остались на земле, двое других, бросив биты, кинулись наутек. Глядя беглецам в спины, Глеб не мог поверить в свою победу. И, похоже, правильно делал.
Откуда-то справа всплеснулись аплодисменты. Он повернулся на звук и увидел с десяток здоровенных парней в кожаных куртках. Это они аплодировали им с небрежностью патрициев, одобряющих маленькую победу начинающих гладиаторов. Прикалывались ребята или нет, но за проигравших «быков» они заступаться не стали.
Глеб ничего не понимал. И Женя в замешательстве таращил глаза на «быков». Обоим казалось, что все это им просто мерещится. Слишком уж фантасмагоричная картина – одни братки радуются, что кто-то побил других.
Одного здоровяка Глеб узнал. Это был Сева, муж их постоянной клиентки Кати.
Но ведь Сева никогда не качал права, пальцы веером особо не растопыривал, потому что этот рынок был для него чужой территорией. Значит, он не завгаровский боец. И его дружки представляли какую-то другую команду.
Все-таки Глеб не зря надеялся, что власть на рынке переменится.
Сева подошел к завгаровскому «быку», который с трудом поднимался с земли, ударом ноги заставил его опуститься на четвереньки, ногами обжал шею и руками схватил за подбородок. Казалось, он собирается сломать ему позвонки.
– Слушай сюда, муфлон! Сейчас ты пойдешь к своему гребаному Зимарю и скажешь, что это теперь наш рынок. Теперь здесь «центральная» братва масть держит, понятно?
Перепуганный браток что-то пугливо промычал, и Сева позволил ему выбраться из-под себя, дав еще пинка и помогая подняться. Глеб наблюдал за всем этим, а перед глазами все плыло, и голова раскалывалась от боли. И Женя чувствовал себя немногим лучше. Глеб обжимал рукой затылок, а он потирал отбитую почку.
Сева повернулся к ним, сквозь веселый прищур посмотрел на Глеба, перевел взгляд на Женю:
– Я думал, ты пидорок, парниша, а ты у нас Брюс Ли, да? Конкретно машешься, не вопрос. Пять баллов, пацан… А ты что, я не понял, мясником заделался? – ткнув пальцем в Глеба, засмеялся он.
– Мясником.
– А я думал, бабской одеждой торгуешь.
– Уже не торгую…
– Чего так?
– Завгар цену заломил.
– Ну да, слыхал я о таком… Считай, пацан, что освободители ваши пришли. Теперь мы здесь рулить будем…
– Я не против.
– Еще бы ты был против! – ухмыльнулся Сева.
Глеб готов был приветствовать самого Сатану, лишь бы только он избавил его от завгаровских уродов, но при этом понимал, что Сатана мог повернуться против него самого, поэтому нужно поскорее сваливать отсюда. Нельзя верить в доброту братвы, нельзя.
– Мы пойдем? – спросил он.
– Куда вы пойдете? – удивленно посмотрел на него Сева.
– Ну, дела у нас…
– Здесь, на рынке?
– Да нет, вообще…
– А на рынке?
– Нет у нас ничего здесь…
– Не понял, а мою жену кто будет одевать? – в каком-то непонятном раздумье спросил Сева.
– А тебе это нужно?
– Я хочу, чтобы моя жена хорошо выглядела… Ты же помнишь мою жену?
– Ну, я всех своих клиенток помню…
– Это хорошо… Значит, прогнали тебя отсюда?
– Я сам ушел.
– А сам вернешься?
– Зачем?
– Как зачем? Работать будешь… Хочешь, я вас от налогов освобожу?
– Э-э… А можно?
– Ну почему нельзя? Вы тут, считай, работу за нас сделали… Оп ля! Да тут еще, по ходу, пахать и пахать! – нахмурился Сева, глядя, как из-за торговых рядов, маленькими ручейками сливаясь в большой поток, выкатилась целая толпа крепких на вид парней.
Давно Глеб не видел, чтобы «завгаровские» прокатывались по рынку все толпой. И драк здесь давно не было. До армии случались, а после никаких таких разборок на людях. Где-то в стороне вопросы решались, а рынок в поле боя не превращался. Но Завгара больше нет, за порядком следить некому, поэтому ситуация вышла из-под контроля.
А толпа большая, что-то около двух десятков бойцов. Грозовая туча с громом и молнией не вызвала бы такого трепета, какой нагоняла эта орава. Двигалась она медленно, но столкновение с ней казалось неизбежностью. Шумно шли бандиты, биты у них в руках, обрезки железных труб, монтировки. Все правильно, стрелять здесь нельзя, поэтому будет рукопашная месня с расколотыми черепами, выбитыми глазами…
