Александр Войнов - Нобелевский лауреат по математике
А, сейчас перейдем к самому главному. Я, очень коротко, объясню, как вычислил убийцу. Я разыскал классную руководительницу той музыкальной девочки, которая когда-то, очень давно, играла на белом, старинном фортепиано, стоящем в соседней комнате.
Из рассказа преподавательницы, я сделал вывод, что в смерти судьи Скуратовского, виновата безумная любовь. Настоящее чувство может сохраняться десятки лет и толкнуть человека на невероятный поступок.
Почти четверть века назад в этой квартире проживала музыкальная семья. Родители преподавали музыку, и семнадцатилетняя дочка пошла по их стопам. У нее даже имя было соответствующе. Родители называли ее Фа-соль. И, это были ее любимые ноты. Многие произносили ее имя слитно. Но, звучало оно точно так же.
В восемьдесят пятом эту семью постигло несчастье. Отца арестовали за участие в антисоветской группировке и он покончил с собой на Лубянке. Несчастье не приходит одно. По решению суда их выселили из этой квартиры. И, с той поры их след затерялся.
Герман пристально посмотрел на оцепеневшего Скуратовского.
- А, в квартиру вселился ваш отчим, судья Скуратовский. Который, до того времени, прозябал в однокомнатной квартире соседнего дома. И, были слухи, что он тоже состоял в той преступной антисоветской организации. Но, как-то выпутался и прошел по делу, как неизвестный.
На том бы все и закончилось, но через время пришел из армии очень близкий человек пианистки Фасоли. Начал он разбираться в этом деле и искать свою зазнобу. И, под судью подкапывать. С ним та же история произошла. Обвинили в подготовке покушения и отправили на Колыму.
После освобождения, говорят, он в Чечне повоевал, и поскитался где-то. И, наконец, опять в столице объявился. Вот его-то имя в этом конверте и написано.
Герман вплотную подошел к, внимательно слушавшему адвокату и заглянул ему в глаза.
Одно время я подозревал вас, ребе, в организации убийства судьи Скуратовского, но музыкальный след взял верх. И, не напрасно.
- Из каких же соображений вы меня подозревали? - с нескрываемой насмешкой, полюбопытствовал Марк Соломонович.
- Все очень просто. Я покопался в вашей родословной и выяснил любопытную деталь. Вы, ребе Марк, являетесь двоюродным братом расстрелянного валютчика Рокотова. Которого судья Артемий Скуратовский незаконно отправил на эшафот. Родился Рокотов в еврейской семье и, в детстве звали его Ян Орлич. Когда мать его овдовела, она вторично вышла замуж за Тимофея Рокотова. Фамилия Рокотов Яну от приемного отца досталась. Как там было сказано в старинном еврейском пергаменте? «Возьми придорожный камень и убей нечестного судью». Но, теперь вы вне подозрений.
- Спасибо и на этом, - захлопал в ладоши ребе Марк. - Кто бы ни был убийцей судьи Скуратовского, я ему благодарен. Он взял тяжелый, придорожный камень вместо меня. Видать, была на то воля, Того, кто вершит наши судьбы. И, Никита не долго процарствовал после смерти Яна. Такой талант загубили. У избранного народа Божьего, испокон веков, не было воинского рыцарского ордена. Оружием нам служило наше золото, наш разум и наше терпение. Жил бы Ян в наши дни, был, по меньшей мере, банкиром. А, может, и министром финансов.
Герман взял под руку Владлена Скуратовского и вывел его в прихожую.
- Я свою работу выполнил. Дальше ваш ход. Сами решайте, кто прав. А, кто виноват. Как совесть подскажет. Конверт прошу не вскрывать. Завтра, при встрече вскроем.
И, уже с порога, добавил.
- Завтра жду звонка не позднее двенадцати. Думаю, что ваша жизнь в опасности. Но, это уже отдельный гонорар.
На следующий день Скуратовский, по телефону, назначил Герману встречу на выходе из метро, у Трех вокзалов.
- Это не по правилам, доктор Герман. В конверте оказался чистый лист бумаги, - заявил он растерянно.
Герман зло усмехнулся
- Я же просил без меня конверт не вскрывать.
- Я так и хотел поступить. Но. адвокат настоял, - пояснил Скуратовский.
Герман отвел его в сторону и усадил на лавочку.
- А, теперь, когда мы одни, слушайте очень внимательно и вдумчиво. От этого будет зависеть ваша последующая судьба. Вчера вечером, на Пятницкой, я разыграл спектакль. И, зрители, кажется, мне поверили. Ребе Марк решил, что ему удалось пустить меня по ложному следу. И, я сделал все, чтобы он, как можно дольше, оставался в приятном заблуждении.
История с Фасоль действительно имела место. Но, ваш адвокат и его сообщница, использовали те печальные события, что бы. не дать мне докопаться до истины.
Все дело в том, что адвокат, при помощи домработницы, которую сам и внедрил к вашему отцу, подменил оригинал картины Рубенса «Коронация Марии Медичи», на очень хорошую копию.
Когда Мария Медичи позировала Рубенсу, художник, безумно и безнадежно. в нее влюбился. И, на память об этой любви, тайно написал точно такой же портрет для себя. Получились два, почти одинаковых, оригинала.
Свою картину Рубенс сохранил в тайне до самой смерти. А, кто-то из его наследников, проигравшись в карты, продал ее русскому посланнику. Цена, по тем временам, была запредельно высока. Холст поместили на столе и русский вельможа полностью покрыл его золотыми флорентийскими дукатами, в два слоя. Так эта картина попала в Россию. Ее редко выставляли и она долго пролежала в запасниках Эрмитажа. А, потом бесследно исчезла. И, оказалась в коллекции судьи Скуратовского. Реставратор, профилактически осматривая коллекцию картин, заметил подмену и просветил вашего отчима. Скуратовский к правоохранителям обращаться не стал. Многие картины он приобрел незаконно и они могли быть в розыске. Судья, под страхом разоблачения, потребовал у Марка Соломоновича, вернуть портрет Марии Медичи на место.
Но ребе Марк с «Коронацией Марии Медичи» расстаться уже не смог. Он решил обезвредить Скуратовского, руками сообщницы. И, рассчитаться за смерть двоюродного брата. А, обвинить в убийстве из мести, друга музыкантши Фа-соли. Который, якобы, хотел отплатить судье, за их поломанные судьбы.
Я поднял досье на, так называемую, домработницу. Оказалось, что она, в прошлом, мастер спорта по биатлону. Вдобавок, когда-то занималась альпинизмом. Принимала участие в событиях в Приднестровье. Сначала, в качестве журналиста. А, позднее, выполняла особые поручения генерала Лебедя. За что имеет правительственные награды. В свое время, засветилась в Бейруте. и Эмиратах. Дальше, ее следы теряются.
Во время осмотра вашей квартиры, я обратил внимание на альпинистские ботинки тридцать седьмого размера. А, в кладовой обнаружил телескопический, домашний турник, на котором, с одной стороны, не было резинового наконечника. Служанка уронила его на дно расщелины между домами. Когда использовала раздвижную перекладину для упора ствола. А, я не поленился и достал эту неприметную резинку.
Герман вручил собеседнику резиновую деталь.
Это служанка, переодевшись в мужскую одежду, играла на дудке под окном, и садила фасоль на клумбе, что бы направить следствие по ложному следу.
Вчера я усыпил их бдительность, что бы у вас было время все обдумать. А, думать есть над чем. Ведь, картина в розыске. И, является собственностью государства. Я бы посоветовал вам пойти на компромисс. Картина, в обмен на молчание. Берите картину и уезжайте в Европу. Наверняка, вас там кто-то ждет с нетерпением. Но, должны вы приехать не с пустыми руками. Но, это опасная партия и вы ее можете не вытянуть.
Второй вариант проще и безопасней. Это все пустить официальным путем. Тогда вы наследуете квартиру и все картины. Кроме «Марии Медичи». Решение за вами.
Герман вручил Скуратовскому визитную карточку, на которой был номер банковского счета.
- Мой гонорар перешлете на этот счет. Когда все прояснится. И, это должно быть не меньше двадцати процентов, - произнес он небрежно. - За, сим, разрешите откланяться.
Нобелевский лауреат по математике
Дверь отворилась с легкостью перевернутой пожелтевшей страницы, из потрепанной книги воспоминаний, существовавшей только в его воображении.
В кабинет вошла секретарша и положила на стол стопку газет и журналов.
На глянцевой обложке дорогого издания сиротливо ютился обычный почтовый конверт, без обратного адреса. В век электронной связи, такое послание выглядело почти анахронизмом и могло свидетельствовать о том, что человек, пославший это письмо, немного отстал от жизни и задержался где-то в конце прошлого столетия.
Герман повертел в руках неожиданный конверт, внимательно осмотрел штемпели и аккуратно вскрыл ножом для разрезания бумаг. На стол выпала четвертушка тетрадного листа в клеточку, с немногословным текстом.
Здравствуй Герман
Решил написать тебе по прошествии многих лет. Точнее, десятилетий. Твой адрес узнал случайно из газет. Хотелось бы свидеться и расставить все точки над i. Думаю, что это будет наша последняя встреча. Если сможешь, приезжай. Приехать не могу по объективным причинам. Мои координаты на обратной стороне.
