Геннадий Абрамов - Ни за грош
– Сдал... Жду башлн... Должны подвезти.
– Подними! - рявкнул Андрей. - Подними глаза!
И смотри на меня!.. Так.. Быстро повтори, что ты сказал!
– Жду... Должны подвезти.
– Кино смотришь. Слыхал про детектор лжи? А? Сам не пробовал?
Шваркнув по полу стулом, Иван поднялся и согнутой рукой обвел Мамонову шею.
– Кряк - и все. Хана рулю, как у вас говорят. Козлик прощается с нами. Или сомневаешься?
– Не надо, - попросил Мамонов.
– В глаза!
– Чтоб мне пыром брать.
– Врешь... Ну ладно. Растолкую, - Андрей заходил. - Попал ты, голуба. Посмотри на каскадеров - хороши ребята? Да и я, как ты понял, малый не промах.
Драпануть, увильнуть от нас - даже не мечтай.
– Еще никому не удавалось, - прихвастнул Севка.
– Если не врешь, подождем. Пусть подвезут. Пивка попьем.
– С хозяином. В бункере.
– Ты полный идиот, если думаешь, что вырвешься из такой клешни. И будь спокоен, мы возьмем то, что тебе не принадлежит. Плюс проценты, учти. За время. За каждый лишний час. Хорошие проценты, приятель.
Севка хихикнул:
– Бесплатно ишачить - вредно.
– Ага. Здоровье не позволяет.
– Да, золотой, - сказал Андрей. - Я не поверил, - и громко приказал: Встать!
Мамонов испуганно и неуверенно приподнялся.
– Смирно!.. Вот, родненький. Сейчас мы гебя-быстренько разденем. Не бойся - догола. Пересчитаем клавиши. И не очень аккуратно оденем. Извини. Глаза у тебя плохие, князь... Тебе сколько лет? Тридцать натикало?
– Все мои.
– А с виду - пацан.
– Посмотрим, как сохранился. Готов? Вот и хоккей.
– Поехали, - сказал Иван, сдергивая с Мамонова куртку.
Развернув стул, Андрей сел и закинул ногу на ногу.
– Хилый ты, - подтрунивал on. - Недоедаешь? Нищета заела? Плохой аппетит - совесть нечиста.
– Жуть, - качал головой Севка.
А Иван:
– Дряблый. Желтый.
– Нет, Артем, ты не прав. Одной киношкой сыт не будешь.
– Костлявый - тьфу.
– Такая голь, что и сечь неохота.
По мере того как его раздевали, Мамонов менялся в лице.
– Не злись - печенка лопнет.
– Эх, Артем, Артем. До чего ты себя довел. Смотреть противно... Между прочим, у тебя какой болевой порог? Низкий? Или высокий?
– Фашисты, - выдавил Мамонов, по-звериному ощерив зубы.
Андрей погрозил ему.
– Обзываться - нехорошо. Не люблю.
– Фашисты.
– Последний раз предупреждаю. Мной хоть полы мой, да не называй шваброй... Я что говорю-то, дурошлеп? Так отощал, что тебя и женщины любить не будут.
И тут откуда-то сверху раздался звонкий насмешливый женский голос:
– Много вы понимаете про женщин.
Иван и Севка бросились врассыпную. Андрей отпрыгнул в сторону и спрятался за стул, на котором сидел Мамонов.
– Без паники, мальчики. Я проголодалась.
По лестнице с верхнего этажа спускалась Маринка. Она была в длинном узком бархатном платье и ядовито-зеленом парике. В приподнятой руке держала небрежно с отставок, заокеанскую сигарету в длинном мундштуке.
– Мать моя буфетчица, - прошептал Андрей - Марин, ты?
– Не узнал. Она самая.
– Дела-аа... Прямо суперстар.
– Зеленая, - буркнул Иван. - А все равно лахудра...
– Попрошу без грубостей. Вы не у себя дома.
– Извини. Он вашу партию недолюбливает.
– Мягко говоря, - сказал Иван.
Марина спускалась неторопливо, стараясь придать своим движениям значительность. Она явно кого-то представляла, какую-то богатую сильную женщину, хотя на самом деле выглядела смешно и нелепо - к бархатному платью и дамской сигарете "очень шли" кроссовки на босу ногу, длинные шнурки от которых волочились по полу, вспрыгивая и взвиваясь змейками, при каждом ее шаге.
Сигаретой в мундштуке она царственно указала на Мамонова.
– Сделайте, пожалуйста, как было. Мне неприятно.
Севка рванулся на второй этаж - проверить, нет ли там кого еще.
– Прикройся, дистрофик, - Иван швырнул Мамонову куртку и джинсы. Наложницу раздражаешь.
– Прошу к нашему шалашу, - сказал Андрей, предлагая Марине стул. - Мы с вами где-то встречались?
– Пусто! - крикнул Севка.
– Мог бы и хозяйку спросить.
– Доверяй, но проверяй, как любит говорить президент Соединенных Штатов. Пивка вмажем?
– Спасибо. Не откажусь.
– Ты с Катькой?.. Вы что же - в связке? Вместе обтяпали?
– Катерина здесь ни при чем.
– Ой ли?
– Можешь мне верить.
– Бабам? - возмутился Иван. - Верить?
– Пусть он помолчит, - сказала Марина, ткнув мундштуком в сторону Ивана. - Он слишком однообразен.
– Нет, я одного не пойму, - допытывался Андрей. - Славку с Максимом нагреть хотели? За что? Почему?
– С отца потянуть, - подсказал Севка.
– Совсем уже...
– Повторяю, - рассердившись, сказала Марина. - Катерина здесь ни при чем.
– Хорошо. По данному вопросу дебаты закончили. Это легко проверить.
Марина взбила на затылке парик.
– Надеюсь, мы будем друзьями. Я слышала о вас. И, признаюсь, была уверена, что работаете вы непрофессионально. Теперь увидела вас в деле и должна сказать, мнение свое изменила. Вы мне понравились, - она кивнула в сторону уже одетого Мамонова. - Дайте и ему пива... Мы поладим, не сомневаюсь. Машинка здесь. Артем не мог поступить, иначе.
– Понимаю. Где жить, тем и слыть.
– Я вам ее дарю.
– Минутку, миледи. Наши условия тебе известны?
– Проценты?.. Озорники... Я полагаю, достаточно будет просто обрадовать Катерину... Если не ошибаюсь, Андрей, ты в нее немножко влюблен?
– Э, нет, голубушка. Так не пойдет. Одно дело - мартовский кот и совсем другое - клиент всегда прав.
Севка встал за спиной у Марины.
– О, прошу вас, - сказала она, снова поправив парик. - Только не это. Мы же цивилизованные люди. Насилие - как можно?
Мамонов, наклонив угрожающе голову, с криком бросился на Андрея. Иван подсек его, встряхнул и снова усадил на место.
– Нервный.
Мамонов морщился и стонал.
– Кранты... Перережу... поодиночке.
– Осторожнее, мальчики. Мой вам совет. Он гордый. И унижения может не простить.
– Этот? Гордый?
– Позавидовал плешивый шелудивому.
Мамонов, взревев, бросился на Андрея, и снова Иван легко его усмирил.
– Хана вам... Не жить... Гадом буду.
– Ух, - рассвирепел Андрей. - Отпендрячить бы тебя. Чтоб словами не бросался.
– Артем, - попросила Марина. - Давай без глупостей. Успокойся.
– Рассчитаемся? - предложил Андрей. - Пока он тут всех не перерезал. По-быстрому?
– Я согласна. Ваши условия?
– Где машинка?
– Комод, - показала Марина. - Нижний ящик. В заводской упаковке.
Севка проверил, вскрыл коробку и кивнул: все точно, она.
– Приятно иметь дело с разумной женщиной.
– Бабье, - не удержался Иван.
– Десять процентов. От общей. Цена государственная. По-божески.
– Пара косых?
Андрей помедлил.
– Три. Поиздержались.
– Чуть в Ригу не укатили, - напомнил Севка.
– Вот именно. А время - деньги. Набежало. Пеня. Все справедливо.
– Можно подумать?
– Нет.
– А если я не приму ваших условий?
– Не советую.
– И меня разденете?
– Мадам догадлива.
– Мальчики! - воскликнула Марина. - Дорогие мои. Мне самой хочется. Мне это доставит только удовольствие.
– Гады, - прошипел Мамонов.
– Ух, надоел. В натуре, Артем. Не нравишься ты мне. Все больше и больше. Смотри, наткнешься рылом, - и показал увесистый кулак. - Видал?
Марина громко, театрально расхохоталась. Резко сдернула зеленый парик и, помахав им как флагом, огладила бритую наголо голову.
– Давайте, мальчики! Вместе! И я, и вы! - и дрыгнула ножкой, потом другой, расшвыривая кроссовки. - Затопим камин. Такая плата вас устроит?
– Нет, - зарычал Мамонов. - Нет.
– Осел золотой, - прижал его к стулу Иван. - Сиди.
Марина вспрыгнула на стол и затанцевала.
– Музыки! Хочу музыки! Где музыка?
– Всем оставаться на местах! - громко приказал Кручиннн.
13
Никто не слышал, как они вошли. Обе дверные створки были распахнуты. На пороге стояли двое - один в штатском, руки в карманах плаща, шляпа сбита набекрень, второй - пожилой, грузный, в форме милиционера. Андрей сразу узнал их - они запомнились еще там, у озера, на месте происшествия.
– На сегодня хит-парад отменяется.
Следователь улыбался, раскачиваясь на каблуках, наблюдал, запоминая новые лица. Он не скрывал, что доволен их общей растерянностью. Затем сделал знак, и милиционер без колебаний подошел прямо к Андрею и цепко взял его за руку.
– В чем дело? - возмутилась Марина. - По какому праву?
– Вы - хозяйка?
– А вам какое дело? Вы кто такой?
