Б. Седов - Я не хотела убивать
Вернувшись в свой подвал, я уже знала, что завтра смогу отомстить им всем. Самошину, профессору, его дочке… «Убить Самошина?» - думала я, - «Смотреть, как он валяется, заливая кровью ковер во дворце бракосочетания, затем убить ее… Нет… он должен жить! Должен жить и знать, что он подонок. Знать, как тяжело жить с грузом вины за плечами и искупать свои грехи страданиями. Значит, убить только ее. В ней источник зла и всех моих бед».
Я решила прийти во дворец к назначенному времени - в полдень, предварительно купив на последние деньги букет цветов и сделав новую прическу, чтобы не привлекать внимание охраны и гостей. «В полиэтиленовом пакете пронесу оружие и затеряюсь среди многочисленных гостей. В обойме, я сосчитала, шестнадцать патронов. Хотя бы один из них нужно оставить себе. Когда молодоженов начнут поздравлять, я подойду к ним и, достав заранее взведенную „Беретту“, выстрелю разлучнице в грудь. Затем пущу пулю себе в висок. Нет, лучше в рот. Чтобы уж точно покончить с собой».
План был прост и представлялся мне легко выполнимым. Утомленная, я забылась беспокойным тревожным сном.
* * *
У дворца бракосочетания на Английской набережной выстроилась вереница шикарных автобусов. День выдался солнечным, снежным и не очень морозным. Приглашенные на свадьбу каждый по-своему ожидал начала торжеств: одни курили у входа во дворец, другие сидели в автобусах, некоторые прогуливались по набережной, наслаждаясь видом скованной льдом Невы. Тут и там сновали журналисты в надежде проинтервьюировать особо важных персон, приглашенных со стороны Вульфов.
Сами Вульфы, а также родители Самошина и близкие к обоим семьям родственники находились во Дворце, с волнением поглядывая на часы. До церемонии бракосочетания оставалось не более двадцати минут.
Владимир и Леля находились в комнате жениха и невесты.
- Как странно, Самошин, - обратилась к будущему мужу Леля. - Сейчас мы обменяемся кольцами, а ты ведь до сих пор так и не признался мне в любви.
- Но ведь и ты, дорогая, не говорила мне о своих чувствах, - попытался обратить свой ответ в шутку Владимир.
- Ты прав, Самошин, но дело в том, что я…
Но Леля так и не успела закончить фразу. К молодоженам подскочила работница дворца и попросила занять место у огромных белых дверей, ведущих в церемониальный коридор, за которым располагался зал торжеств.
* * *
И вот я у заветного входа во Дворец. «Но что это? Где же гости? Неужели я опоздала?» Видимо, так и есть: слишком много времени пришлось потратить на парикмахерскую, избавляясь от роскошных длинных волос.
«Успокойся, Лика», - говорила я себе. - «Смотри, сколько навороченных автобусов выстроились цепочкой. Этот транспорт наверняка для профессорских гостей. Следовательно, все внутри. Значит, еще не поздно».
Я вошла в вестибюль. Миновав фойе, устремилась к парадной лестнице.
- Девушка, сначала необходимо раздеться, - услышала я откуда-то сбоку молодой мужской голос.
«Ну да, точно. Я забыла раздеться», - пронеслось в моей голове.
Тут я услышала шум со стороны лестницы. А потом увидела ИХ, спускающихся прямо ко мне. ОНА смотрела на НЕГО, взяв его под руку. ОН смотрел… на меня. Без сомнения, ОН узнал меня. Девушку, подарившую ЕМУ свою любовь, красоту, молодость, невинность. ОН узнал меня, несмотря на свадебную эйфорию. Несмотря на то, что я сменила прическу. ОН узнал меня, потому что просто не мог меня не узнать.
Он с ужасом смотрел в мои глаза, в которых, должно быть, сумел прочитать только одно - неудержимую жажду мести.
Времени на раздумья больше не оставалось. Я погрузила правую руку в полиэтилеовый пакет, из которого торчал шикарный букет желтых роз, и, нащупав там ствол никелированной «Беретты», крепко сжала рукоятку. Потом сняла с предохранителя заранее взведенный пистолет и молниеносно извлекла его из пакета. Отбросив пакет в сторону и держа «Беретту» обеими руками, я направила оружие на невесту, которая к тому моменту заметила меня и глаза у нее, как и у Самошина, тоже были расширены от ужаса.
- Умри, сука! - не своим голосом закричала я и нажала на спусковой крючок.
Прогремела очередь, и я поняла, что, снимая пистолет с предохранителя, случайно перевела его в режим атоматического огня.
По белому атласу шикарного лелиного платья быстро расплывались алые кровавые пятна. Казалось, это произошло даже раньше, чем стройная фигурка молодой невесты начала оседать на ступеньки. На ее по-детски наивном лице, обращенном к Самошину, отразилась гримаса недоумения, а в широко открытых глазах застыл немой вопрос: «За что?»
- Я сделала это, - прошептала я и в надежде на то, что в обойме еще остались патроны, засунула ствол «Беретты» себе в рот.
Еще раз нажала на спусковой крючок. Но пистолет ответил пустым щелчком, дав мне понять, что его магазин пуст.
Еще секунда, и многочисленные свидетели разыгравшейся драмы, опомнившись, повалили меня на мраморный пол и принялись с остервенением избивать.
Чьи-то ноги в дорогой обуви, кровь, вспышки фотокамер, - все это, слившись воедино, завертелось передо мной. Снова кровь. Ее кровь. Моя кровь. Все смешалось. А потом темнота.
Часть вторая
АНЖЕЛИКА - КОРОЛЕВА ВОРОВ
Глава первая
А ВОКРУГ КОШМАРЫ, МУСОРА ДА НАРЫ
Резкий дневной свет обжег глаза и вновь погас. Сознание лишь на мгновение вернулось ко мне в виде яркого луча, и голова вновь закружилась. «Наверное, я уже умерла», - промелькнула в голове мысль. - «Но как же болит все тело. Разве у покойников может болеть тело?» Я попыталась пошевелиться, и дикая боль пронзила меня тысячами огненных стрел. «Еще жива», - догадалась я. - «Но… что же случилось со мной? Почему я не чувствую ничего, кроме боли, как будто меня перемалывали вчера огромными каменными жерновами? Или это было не вчера? Тогда сколько же я пролежала без сознания?»
На эти вопросы мне не удалось ответить, поэтому свое внимание я решила сосредоточить на том, чтобы вспомнить, что же произошло. Но память предательски скрывала от меня подробности. В воспаленной памяти всплыло: красивый лакированный ботинок, сильно ударивший в живот. Крики, яркий свет, лестница, которую видела, уже корчась на полу, поваленная и забитая. Затем мощный удар, обрушившийся на голову, и красная пелена, опускающаяся на глаза. И больше ничего до настоящего момента, кроме адской боли, раздирающей меня на тысячи кусочков. Перед глазами поплыл опять какой-то свет… Но это не свет, это яркое белое пятно, медленно принимающее очертания стройной женской фигурки в пышном красивом платье. Свадебном платье. Я не вижу ее лица, потому что ее голова повернута к нему, вижу лишь пепельные волосы. Волосы, ниспадающие завитками на плечи, спрятаны под белоснежной фатой. И вдруг это пятно начинает медленно пропитываться красным. Это кровь. Она стекает с длинного подола кровавыми ручейками и капает на лестницу. Девушка поворачивается ко мне, и ее искаженное гримасой лицо превращается в…
Мой крик, должно быть, всполошил всех обитательниц палаты. Я металась по кровати, пытаясь прогнать остатки кошмара. Каждое движение причиняло невыносимую боль, заставляя меня стонать. Едва успев заметить, как ко мне со шприцем в руке метнулась медсестра, я вновь погрузилась в сон.
Постепенно я вспомнила, что случилось тогда, и мне несложно было догадаться, что нахожусь я теперь в тюремной больнице.
Кошмары снились почти каждый день, изматывая психику и расшатывая и без того натянутые до предела нервы. Как-то ночью в темноте ко мне пришел Тофик. Он навалился на меня всем телом. Я стала сопротивляться и вдруг поняла, что он холодный и от него странно пахнет. В лунном свете я с ужасом обнаружила, что это полуразложившийся труп. Дикий крик пронесся по больничному этажу, разбудив дежурный персонал и спавших соседок по палате. С тех пор я стала оставлять свет возле своей кровати включенным до утра.
Но прошло несколько дней, и мне стало заметно легче. Я уже смогла открыть глаза и сесть. Ко мне тут же подсела молодая бойкая женщина лет тридцати и бесцеремонно окинула взглядом мою забинтованную голову.
- Слушай меня внимательно. Тут я главная, будешь делать то, что я тебе прикажу. Понятно?
Я слишком плохо себя чувствовала, чтобы отвечать ей что-либо, и просто отвернулась. Мне было неизвестно, как следует вести себя с ней. Этому не учат в школе, не учат и в медучилище. Но я вспомнила жестокий урок, преподанный мне в общежитии, и решила остерегаться подобных особей женского пола, которых назвать женщинами можно лишь с точки зрения анатомии. Приближающиеся шаги в коридоре спугнули нежелательную собеседницу, и она, зыркнув злобными глазками, убралась на свою кровать в другом конце палаты.
