Андрей Троицкий - Кукловод
– Подари мне свою фотографию, – вдруг попросил Рогожкин. – Ну, на память. Может, не увидимся больше.
– Увидимся, – ответила Светка.
Но просьбу выполнила. Оставаясь в чем мать родила, если не считать темные трусики, полезла в ящик гримерного столика, вытащила оттуда цветное фото, протянула Рогожкину. Тот сдул с фотографии сухую пудру, стал разглядывать снимок.
Светка застыла на эстраде, улыбается, раскинув в стороны руки. Из одежды на ней – лишь красный лифчик, расшитый блесками, такие же трусы. На голове высокий развесистый убор из серебряных перьев. Красота. Рогожкин сунул карточку в карман, встал, еще раз глянул на Светку. Дама сердца подтолкнула поклонника к двери.
– Все, иди, иди – сказала она. – Сейчас девчонки придут. А бесплатный стриптиз ты уже видел.
* * *Рогожкин занял место на высоком мягком табурете у барной стойки, оглядел почти пустой ресторанный зал, еще темную эстраду и принялся разглядывать красивые бутылки на полках. Народ начнет подсасываться через полчаса, не раньше. Часов в восемь в зале выключат верхний свет, зажгут на столах свечи, на эстраду выбегут девочки и начнется веселье. Так называемое веселье, поправил себя Рогожкин.
– Чего тебе?
Костя, молодой костлявый бармен, очень торжественный, в белой рубашке и темной бабочке встал напротив Рогожкина, поставил локти на стойку.
– Пивка кружечку.
Вот и у этого сегодня плохое настроение, – решил Рогожкин, едва глянул в сумеречное лицо Кости. Бармен и вправду был мрачнее тучи.
Перед открытием заведения в подсобке он разбавлял красное французское вино неизвестного происхождения сивухой. Расставив полупустые бутылки перед собой на столе, Костя через воронку доливал в благородное вино самопальную красноватую жидкость. Затем припадал губами к бутылочным горлышкам, пробовал полученное пойло на язык, сплевывал в раковину.
Но раньше времени явился ресторанный метрдотель, вечно сующий нос не в свои дела, сделал замечание. Пришлось сворачивать бурную деятельность. Метрдотель мог пожаловаться непосредственному начальнику Кости. Удалось разбавить лишь три бутылки, маловато. А за вечер через бар уходило не меньше восьми бутылок французского красного.
Костя поставил перед Рогожкиным кружку светлого пива и, пока не было других посетителей, решил переброситься с ним парой слов.
– Чулков заходил, – сказал бармен. – Тебя ждал. А потом ушел. Сказал, что скоро вернется. Похоже, у вас неприятности.
– С чего ты взял?
– В зеркало посмотри на себя, поймешь. Кстати, Светка вчера после выступления села за столик одного типа. Так Светка прямо в купальнике, в котором выступала, села за его столик. Потом сходила переоделась. Они вдвоем посидели еще часок. А потом отчалили. Делай выводы.
Костя поднял кверху длинный указательный палец.
– Что за тип?
– Он тут появляется время от времени. Очень богатый чувак. Дорогой прикид, золотая цепь, браслеты толщиной в палец. Довольно молодой, но уже с третьей женой развелся. Похоже, у них у них со Светкой роман наклевывается. Уже наклюнулся. Может, этот хрен и сегодня придет. Будь готов. Если этот чувак сюда явится сегодня, ты знаешь, что делать.
– Что именно?
Рогожкин в два глотка выпил половину кружки.
– Вымой ему голову в унитазе.
– Мне сейчас не до этого хмыря.
– Тогда считай, ты получил у Светки отставку. У тебя никаких шансов.
* * *Рогожкин наблюдал, как через наполнявшийся посетителями зал к бару шагает Артем Чулков. На плече большая нейлоновая сумка. Чулков, бросил сумку под стойку бара, пожал руку Рогожкина и забрался на табурет.
Костя поставил перед ним кружку пива. Чулков помолчал, дожидаясь, пока Костя отойдет к другому краю барной стойки, где только что устроилась средних лет парочка. Мужчина в темном костюме и дама в норковом палантине, прикрывающим голые плечи.
Осветилась сцена, заиграла тихая музыка.
– Могу предложить красного французского вина, – голос Кости стал едва слышен. – Чудесное вино, прямо из Бордо. Рекомендую.
– Хорошо, – ответил мужчина. – Налейте два бокала.
– Значит, дела такие, – сказал Чулков. – Мы поимели не того человека. Хозяин этого проклятого «Мерседеса» какой-то московский авторитет. Люди, которые увезли Рифата, бандиты. Теперь, после того, как они разобрались с татарином, станут искать нас с тобой. Сегодня авторитета хоронят. Его друзьям пока не до нас. А завтра – будут настоящие неприятности. Жди.
– Уже жду, с утра, – кивнул Рогожкин. – Случилось худшее. Это я понял по твоему голосу, когда по телефону разговаривали. Но как бандиты вышли на след? Всего два дня назад мы пригнали тачку к Рифату – и нате, все уже известно. Слишком скоро все случилось. Скорее некуда.
Чулков пригладил ладонью рыжую шевелюру.
– Я посоветовался с умным человеком. Только что от него, разговаривали в его тачке. Я все рассказал, как есть. Шаг за шагом. Короче, мы сами напортачили. Когда взяли машину, поехали к Рифату, то воспользовались мобильным телефоном. Помнишь, там был мобильный телефон? Ты набирал номер Рифата.
– Ну, помню.
Рогожкин не стал задавать лишних вопросов, мол, откуда эта информация. Не стал спрашивать, с каким умным человеком советовался Чулков. И так все ясно. Двоюродный брат Артема – старший следователь по надзору городской прокуратуры. Хороший советчик и информированный человек. Видимо, поделился тем, что знает. Дал парочку бесплатных советов.
– Когда нашли труп, менты поинтересовались, был ли у покойного мобильный телефон. А дальше побывали в компании, в которой обслуживался абонент, взяли распечатку телефонных звонков, которые были сделаны с этого аппарата. Они ведь там фиксируют все. Кто звонил, кому… Выяснилось, что последний звонок был сделан в этот гараж, Рифату. По номеру определили адрес…
– Понимаю, мы погорели на молоке. Все ты: звони с этого телефона, зачем будку искать. Все ясно. Но вот вопрос: почему первыми к Рифату приехали бандиты, а не менты?
– Да потому что какой-то мать его урод продал ментовскую информацию бандитам. Потому что и ментам деньги нужны, а информация – тот же товар. У них это называется утечкой. А в переводе на русский язык – смертный приговор. Тебе и мне.
Рогожкин мысленно согласился с Чулковым. Он прав. Бандиты не станут разбираться, кто совал перо хозяину «Мерседеса», а кто в стороне стоял. Прихлопнут обоих. Но если повяжут менты, тоже радости мало. В следственном изоляторе вряд ли удастся пережить хотя бы одну единственную ночь. Проснешься утречком, а сокамерники твоей головой в футбол играют. Сдаться ментам – та же смерть. Только отсроченная, ну, может, дня на два, на три. Два-три дня – это не существенно. Итак, что же делать?
– Что же делать? – спросил Рогожкин вслух.
Чулков в ответ пожал плечами. Видимо, какой-то спасительный вариант ему уже предложил брательник. Все понятно и без глупых вопросов. Надо сваливать из города. Чем скорее, тем лучше. А Чулков молодец, пришел сюда с сумкой. Видно, заранее собрал свои пожитки, домой нынешним вечером возвращаться не собирается. Предусмотрел вариант поспешного отступления, подготовил запасной аэродром.
Бармен Костя остановился с другой стороны стойки напротив Рогожкина, кивнул головой куда-то в зал и, скорчив страшную рожу, заговорщицки заморгал глазами. Рогожкин не сразу понял язык мимики и жестов. Костя, не двигая губами, прошипел:
– Только не оборачивайся в зал прямо сейчас. Вон тот чувак, новый друг твоей Светки. Третий столик прямо от тебя. Он чернявый такой, в синим костюме. Кстати, его зовут Гарик.
Дождавшись, когда бармен отойдет в сторону, Рогожкин повернул голову влево, отсчитал третий столик. Сидят два здоровых коротко стриженных парня, один в сером, другой в синем костюме. Действительно, солидный чувак, лет тридцать с лишним, ботинки из крокодильей кожи. Судя по золотым цепям – крутой. Рогожкин тронул Чулкова за плечо.
– Вот за третьим столиком от нас сидит новый кадр Светки.
Чулков даже головы не повернул.
– Да хрен с ним, с кадром. И со Светкой твоей тоже. У тебя жизнь висит на волоске, а ты голову забиваешь ерундой.
– Да, да, конечно.
Рогожкин вслух согласился, но продолжал краем глаза наблюдать за третьим столиком. Про себя он решил, что рожа у Гарика на редкость паскудная. И что только Светка нашла в этой сволочи с собачьим ошейником на шее?
Мужчина в синем костюме поднялся на ноги, что-то сказал своему собутыльнику и пошел через зал к выходу. Рогожкин снова тронул Чулкова.
– У тебя пушка та, ну, которую ты забрал на автозаправке… Пушка с собой?
– Вон, в сумке, – Чулков показал пальцем вниз, под стойку бара. – Сверху шмотья лежит. Затем тебе пушка?
– А вдруг у него свой ствол имеется?
– Ну и дурень же ты, – сказал Чулков. – Какой же ты дурень. Отморозок.
Рогожкин присел на корточки возле сумки, расстегнул «молнию», нашарил пистолет, сунул его под брючный ремень. Встал, прикрыв полой пиджака торчащую из-за пояса рукоятку пистолета.
