Андрей Деменков - Питерские палачи
Не доезжая до Красного села, машины свернули с шоссе и вскоре заехали в лесок. Связанных по рукам охранников-шахтеров выволокли в заросли и припугнули стволами. Они, конечно, наложили в штаны, но показаний своих не изменили. Похоже, не врали.
— Ладно, — решил Валдис. — Раз так — живите дальше. Но чтоб исчезли из Питера на хрен. И в забой свой возвращаться не вздумайте. Чем дальше свалите, тем лучше! А попадетесь нам еще раз — пришьем на месте!
Один из двоицы замялся.
— Ну, чего еще? — хмуро поинтересовался Валдис.
— Да у нас билеты на последний сеанс в «Кристалл-паласе»… — приятель зашикал на него, но мужик не сдавался. — Пропадут ведь. А сразу после кина мы свалим!
Валдис прицелился ему в ногу, но промазал и продырявил землю рядом с коленом.
— Все, мужик! Кина не надо! Нас уже нету!
Несостоявшиеся охранники вскочили и бросились прочь. Даже не попросили развязать им руки.
Валдис проводил их злобным взглядом, потом глянул на Казбека и с сильным акцентом произнес:
— По-моему, Хлыст над нами насмехается.
* * *Стас застыл на пороге и обалдело уставился на Ингу: не ожидал он, что гостья задержится у него. Утром ее холодное спокойствие ничего такого не предвещало.
— Как точно я угадала! — довольная собой женщина обхватила его за шею и чмокнула в щеку. — Ужин только что сготовлен! — она чуть отодвинулась и ожидающе глянула на Стаса; тот пока что не был способен ответить что-либо вразумительное; и она с тихой усмешкой продолжила: — Еда не ахти какая: приготовлена на основе запасов твоего холодильника и моих невысоких кулинарных способностей. Но это лучше, чем хлебные корочки!
Она кокетливо хихикнула и вновь заглянула в его глаза:
— Ну, гожусь я на роль любящей жены?
«Странные эти существа — женщины! С одной стороны — изо всех чахлых силенок рвутся к свободе и независимости. И в то же время с другой…»
Судя по всему, Инга угадала ход спрятанных за рассеянной улыбкой мыслей Стаса, потому что обиженно отошла на шаг назад и скомандовала:
— Иди мой руки — и к столу!
Стас без особого энтузиазма поглощал жареную картошку с куриными котлетами и глазуньей, запивая все это не слишком свежим кефиром. Он старался не выдавать свое волнение, а мысли все крутились вокруг того, как бы заставить Ингу остаться у него подольше, но так, чтобы ей не бросилась в глаза его зависимость.
Инга мельком поглядывала на Стаса и при виде подрагивающей в его руке вилки прятала в ладонь неодолимую улыбку. Чего это он так стесняется?
— Что новенького на работе? — Инга между тем решила развивать понравившуюся ей роль внимательной супруги.
Стас глянул на нее исподлобья:
— Все по-старому. А как детишки? Хорошо себя вели?
Жмурясь и розовея, некоторое время Инга боролась с приступом смеха, после чего очень серьезно и даже с грустью спросила:
— Сколько бы ты хотел иметь детей?
Стас досадливо поморщился, уткнулся в пустую уже тарелку.
— А я двоих, — совсем тоскливо поведала Инга.
Тут зазвонил оставленный в куртке сотовый.
— Спасибо за ужин! — Стас вскочил, суетливо сунул посуду в раковину умывальника и поспешил в прихожую.
Пока он, перейдя в гостиную, разговаривал с Олегом, Инга мыла тарелки, лишь на секунду вспомнив о ненависти к этому делу, и все думала: могла ли она еще месяц назад представить себе, что не просто встретится с этим странным Петраковом, но и будет жить у него, готовить ему, наконец, спать с ним?
«Любопытно, а что он думает обо всем происходящем с нами сейчас?»
Почти ничего. Стас воспринимал случившееся словно сквозь сон — настолько ирреальным ему это казалось. Самое главное — бессмысленным: ничем путным этот театр абсурда закончиться не может.
Но соблазнительница ночь вновь сблизила их, заставив отбросить все раздумья на потом…
— Что это было? — спросила Инга, все еще тяжело дыша, коснулась кончиками пальцев пунцового треугольного шрама под его коленом.
— Осколок… — в горле его клокотнуло; всякий раз при этом слове в памяти всплывал запах гниющего мяса.
— Ты воевал там? — в ее голосе послышалась раздражающая никчемностью жалость.
— Давай спать.
— Давай, — Инга посопела, ворочаясь, наконец, не выдержала. — Стасик, ты только не обижайся, пожалуйста!
— Ну что еще? — буркнул он уже в полудреме.
— Я песика съела.
— Чего?!
— Ну, марципанового. Ковыряла снизу, ковыряла… А потом как будто бес попутал!
* * *В Питере полно злачных районов. То место, куда привезли Радченко, было не из худших: типичный квартал обшарпаных панельных «хрущовок» с замусоренными дворами между ними. Приютившийся в подвале одного из домов ломбард тоже ничем особенным не выделялся. Сейчас только нетипично многолюдная толпа зевак окружала ржавый навес над ведущей вниз лестницей.
Майор нырнул под пролетом низковатой двери в сумрачный, пахнущий старьем зальчик. Метров шесть в длину, три — в ширину. Посередине — продольный разрез из досчатого прилавка с металлической решеткой над ним.
«Есть в этом что-то тюремное», — подумал Радченко, осматривая выкрашенные в бледно-розовый цвет стены помещения.
Навстречу ему шагнул местный участковый.
— Хасьянов, — буркнул он устало, протягивая руку. — Вы — Радченко?
— Да, — майор провел коротким взглядом по морщинистому лицу все еще носившего лейтенантские погоны пожилого, по сути, человека и продолжил осмотр. — Свидетелей, конечно, нет.
Он поймал себя на мысли, что начинает копировать полувопросительную интонацию начальника, и досадливо крякнул.
— Нет, — ответил Хасьянов, почему-то кивнув.
На табурете в дальнем углу сидел какой-то понурый мужичок с подрагивающей головой. Его безучастные выпученные глаза буравили цементный пол, пока не прозвучал вопрос майора.
— Я свидетель! — мужичок вскочил, не обращая внимания на поморщившегося участкового, подался вперед, к Радченко. — Я первым все увидел!
Радченко оценил по достоинству трясущиеся пальцы протянутой к нему руки, трехдневную щетину на дряблых щеках и характерное ambre дешевенького винца от «свидетеля», перевел кислый взгляд на Хасьянова.
— Шаховской, местный асоциал…
— Но потомок! — воздел дед перст.
— Да, да, обломок, — махнул на него лейтенант. — Живет тут неподелеку. Потихоньку пропивает свое имущество. Хотя давно уже среди голых стен должен был остаться…
— Ну почему-у! — возмутился покачивающийся Шаховской, достал из заднего кармана грязных джинсов какой-то квиток. — Вот! Я же обратно выкупить хотел. Девять рубчиков…
Потомок полез в другой карман, удивленно вскинул брови, поискал карманы на футболке.
— Сперли. Надо же! Я ведь книгу хотел…
Лейтенант собрался было отодвинуть мужичка обратно к табурету, но тот не сдавался.
— Я! — чуть не плача, он прижал кулак к груди. — Я первым все увидел. Ужассс…
— Хорошо, хорошо, — обронил Радченко, поглядывая на дверь, ведущую в служебку. — Лейтенант, вы записали его показания?
— Да, — скривился тот.
Майор удовлетворенно кивнул, малоприметным махом руки дал участковому команду убрать Шаховского. Хасьянов выволок упирающегося мужичка на улицу.
Пока лейтенант разбирался с потомком, над входом в ломбард скрипнули тормоза легковушки.
«Крисмана привезли», — догадался Радченко, прислушавшись к приближающимся шагам.
Иногда он укорял себя за те мелочные пакости, которые периодически устраивал коллеге. Но все равно не мог отказать себе в этом удовольствии. Как и сегодня, в столь поздний час вытащив отдыхающего следователя на место преступления, хотя это было совсем необязательно. Больно не любил он Крисмана. И чувство это было взаимным.
Капитан Леонид Крисман появился в отделе в конце девяностых, на волне очередных кадровых перетрясок. Его «слили» в криминальную полицию из прокуратуры. История темная, замятая, но кое-какая информация в отдел просочилась. Крисман бездарно провалил подряд два ответственных процесса, которые железно должны были закончиться обвинительными приговорами. Его результативность и раньше была не самой высокой, но в этот раз прокуратура, по сути, опозорилась. На беду Крисмана в «правильном» исходе были заинтересованы какие-то большие районные шишки, начальство получило от них втык. От улицы проштрафившегося спасли только высокие связи деда — героя ВОВ и ветерана МВД.
Какое-то время на новом месте «кэп» умело пускал пыль в глаза, изображая делового и активного сотрудника. Очень хорошо у него получалось собирать рыхлую усатую физиономию в «деловой пупок». Но вскоре выяснилось, что новый «следак» спец лишь по бумажкам да в вопросах налаживания теплых отношений с высшим начальством. При этом полный дуб не только в криминалистике, но и вообще во всем, требующем логического мышления.
