Андрей Троицкий - Звонок другу
Глотов сделал попытку на коленях подползти к своему хозяину, поцеловать ему руку. Но Ольшанский отступил на пару шагов, брезгливо спрятал руки за спиной.
— Все, парни, по машинам, — скомандовал он. — Гена, мобильником не пользуйся. Остановишься у бытовки, где валяется тот старик ханыга. Там протянут кабель, значит, должен быть и телефон. Позвонишь в местную ментовку. Скажешь, что зашел справить нужду в подземный гараж на улице Речников, в недостроенный дом. А там труп. Еще теплый. Видимо, бандитская разборка или что. Пусть срочно выезжают. И положишь трубку.
Натянув на правую руку перчатку, Ольшанский вытащил из кармана пистолет. Глотов стоял на коленях. Не в силах унять слезы, он всхлипывал, еще до конца не веря в свое чудесное спасение. Ольшанский приподнял ствол и от бедра трижды выстрелил в залитое кровью лицо Глотова. Протерев пистолет носовым платком, он подошел к Коту и вложил ствол в его правую руку. Затем оглянулся по сторонам, сел в джип, хлопнул водилу по плечу.
— Трогай.
Следом, подняв облако въедливой цементной пыли, из гаража выскочил «мерседес». Через несколько секунд все звуки стихли.
Ошпаренный выбрался из своего укрытия. Мельком взглянул на Глотова. Широко расставив ноги, он лежал грудью на бетонном полу. Голова повернута набок. Глаза закатились, рот казался неестественно огромным, а подбородка просто не было на месте. Пуля девятого калибра, выпущенная почти в упор, вырвала нижнюю челюсть. Фотография внука плавала в луже крови. В свете люминесцентных ламп лужа отливала насыщенным голубовато-синим цветом.
Димон подскочил к Коту, взял пистолет и сунул его во внутренний карман куртки. Похлопал Костяна по щекам. Никакой реакции. Ухватив Кота за плечи, попытался приподнять его.
— А ты тяжелый, — прошептал Ошпаренный. — Ну, бляха, если я тебя допру на себе хотя бы до забора…
— Ай, — прошептал Костян. — Башка… Меня что, поезд переехал?
Через пару минут Димон тащил Кота по узкому темному коридору к запасному выходу. На улице стало немного легче. Утопая в грязи, натыкаясь на битые плиты и кирпичи, кое-как дотюкали до вросшего в грязь трактора на гусеничном ходу. Передохнули минуту. Костян пытался собраться, переборов головокружение, стал сам перебирать ногами, даже ни разу не упал. Ошпаренный, усадив Кота на гусеницу трактора, вытащил мобильный телефон, набрал номер.
— Ты сейчас где? — прокричал он в трубку, услышав голос Лехи Киллы. — Не слышу… Громче. Тогда вот что, садись в тачку и дуй к Балашихе. Там указатель на въезде в город. Развернешься и остановишься напротив нет
— Чего случилось?
— Подберешь нас с Котом.
— Где вы? Я могу подъехать на место.
— Сам не знаю где. На какой-то долбаной стройке в Балашихе. На какой-то улице. Речников или говнюков… Тут темно, как у негра… И ехать сюда уже нельзя.
— Ты чего мелешь? Вы как, вмазали по пузырю, что ли? Дай мне Кота.
— Пошел ты! У нас менты висят на заднице, — пролаял Димон. — Вот-вот прихватят. Кот сейчас не в форме. Леха, скорее… Ноги в руки и в Балашиху. На полном газу.
Стометровку до тыльной стороны забора прошли минут за десять. Где-то вдалеке уже запели сирены милицейских машин. Через лаз в заборе выбрались на тропинку, петлявшую вдоль кочковатого пустыря. В темноте наверху гудели провода высоковольтной линии. На открытом месте туман немного рассеялся, стали видны окна трехэтажного дома, фонарь у дороги. Выбиваясь из сил, Димон шагал вперед, подставляя плечо Коту, ноги которого заплетались в косичку.
Дорога оказалась пустой. В палисаднике возле дома стоял москвичонок, которому подпорки из деревянных чурбанов и кирпичей заменяли колеса. Ошпаренный пытался усадить Кота на бордюрный камень, но Костян почему-то не хотел садиться. Теперь он уже мог без посторонней помощи стоять на ногах, но гнулся даже от порыва ветра, готовый вот-вот грохнуться на асфальт. Костян взмахивал руками при каждом шаге, хватался за голову, в который раз проверяя, цела ли затылочная кость, не хрустит ли, как сухое печенье.
— Черт, черт, — повторял Ошпаренный. — Бляха, черт…
Наверняка менты уже нашли в бытовке избитого пьяного сторожа, от которого не добились ни одного вразумительного слова. Затем спустились в подземный гараж. И теперь, обступив труп Глотова со всех сторон, вызывают на место дополнительные патрули, прокурора и бригаду криминалистов. Скоро сюда понабежит столько ментов, что спрятаться будет негде. Они прочешут мелким гребнем всю округу. Надо уходить. Но как? На своих двоих с Котом на загривке, пожалуй, и до ближайшего поворота не дотянешь.
Запоздало вспомнив про пистолет, Ошпаренный вытащил его из кармана, осмотревшись по сторонам, заметил решетку ливневой канализации. Присев на корточки, просунул пистолет между железными ячейками, разжал пальцы. Было слышно, как ствол упал в воду. Пушку унесет потоком, затянет донными отложениями. Ищи ее в этом дерьме…
Автомобильные фары выхватили из темноты фигуру Кота, стоявшего посередине дороги. В грязной кожанке, штанах, пропитавшихся цементной пылью, он напоминал бомжа, вылезшего из канавы. Ошпаренный рванулся к Коту, остановился рядом с ним, перевел дух. Слава Богу, тачка не ментовская. Какой-то чайник на серебристой «нексии» чешет домой или к бабе. Димон выступил вперед, в темноте споткнулся о кирпич, валявшийся на дороге. Расставив руки в стороны, застыл на месте, перекрывая чайнику дорогу. Скрипнули тормоза, машина остановилась. Сидевший за баранкой мордастый мужик опустил боковое стекло.
— Тебе что, парень, на этом свете скучно стало? — спросил он. — Тут, мать твою, проезжая часть, а не бульвар.
— Мужик, выручай. С другом плохо. Сердце прихватило. Подвези до выезда из города.
Димон вытащил деньги, попытался сунуть их водиле, но тот отпихнул от себя протянутую руку.
— Да ты на себя посмотри и на друга своего. — крикнул водила. — Я обоссанных алкашей в чистую машину не сажаю. Убери свои бабки. И уйдите с дороги. Оба. Ну, в две секунды.
— Мужик, ты серьезно заработаешь…
— Я сказал: уйди, — прорычал водитель. — Иначе на хрен перееду. И жалуйся потом хоть прокурору.
Понимая, что переговоры зашли в тупик, Димон отскочил назад. Подхватил с асфальта грязный кирпич, поднял его над головой. Замахнулся, целя в лобовое стекло.
— Только дай задний ход, — крикнул Димон. — Только попробуй.
Водила оказался не из трусливого десятка.
Он не мог пожертвовать лобовым стеклом новенькой машины.
— Ну, скотина, не обижайся, — мужик толкнул дверцу плечом. Он даже монтировку не прихватил, решив, что этого пьяного таракана раздавит левой лапой. — Я предупреждал, тварь. Теперь береги яйца.
Он вылез из машины и двинулся на Димона, непроизвольно отступившего назад. Водила был выше на полбашки, весил не меньше центнера, руки здоровые, как тракторные сцепы. Если попадешь ему на кулак, пожалуй, без рогов останешься. Времени на раздумья не осталась. Димон метнул кирпич в колено противнику, но попал ниже, в голень. Водила вскрикнул, согнулся, ощупывая поврежденную ногу. Ошпаренный вытащил из кармана связку ключей, сжал ее в кулаке.
Прыгнув к противнику, с разворота въехал ему в ухо. Водилу шатнуло в сторону. Он устоял на ногах, но потерял ориентацию в пространстве, а вместе с ней способность к сопротивлению. Димон снова ударил его. Мужчина опустился на асфальт, Димон, махнув прямой ногой, достал его ударом в подбородок. Финальная точка. Все кончено. Водила рухнул спиной на дорогу, открыл рот и протяжно застонал.
Наклонившись над ним, Димон ощупал карманы, нашел мобильник. Бросив трубку на дорогу, раздавил ее подметкой башмака. Чтобы, когда очнется, в ментовку не звякнул.
Через несколько секунд Димон затолкал Кота на заднее сиденье, сел за руль и рванул с места.
Часть вторая
Карамболь от лоха
Глава первая
Леха Килла добрался до охотхозяйства, где егерем работал отец, когда позднее серенькое утро уже незаметно переродилось в такой же серый день. Иногда солнце, появляясь в просветах туч, зависало над лесом, бросая на землю негреющий свет. И снова пропадало. Моросил дождик вперемежку со снегом, влажный ветер дул с юга, принося с собой новые тучи.
В этой глухомани, на границе Тверской и Смоленской областей, было холоднее, чем в Москве. Леха выключил двигатель «субару», вытащил из багажника сумку и по извилистой тропке зашагал к дому егеря. Над старым домом, скатанным из круглого леса и крытым листовым железом, уже проржавевшим, поднимался серый дымок. Поодаль на взгорке стоял гостевой дом, где останавливались охотники. Двухэтажный, с резными наличниками, высокой мансардой, черепичной кровлей, в сравнении с охотничьей избушкой этот домина казался дворцом. Над крышей гостевого дома тоже вовсю пыхтела кирпичная труба с флюгером в виде черного кота. Егеря днем топили печь, значит, сегодня сюда должна приехать какая-то важная шишка, популять из ружья.
