Олег Дудинцев - Убийство времен русского ренессанса
«Неужели это и есть заказчики? – спрашивал себя Ковалев, возвращаясь в отдел, – Совершенно нормальные люди. А впрочем, почему бы и нет? У нас сейчас и не такое возможно».
ГЛАВА 7
На следующий день с самого утра Субботин и Ковалев наметили дальнейший план действий. По их указанию один из оперативников выехал в Красногвардейский районный суд, чтобы покопаться в архиве.
Участковому Елкину, сбросившись, выдали двадцать рублей из личных денег, приготовленных на обед, и отправили в гражданской одежде шляться по ближайшим забегаловкам.
– Пивка попей, с народом пообщайся. Может, кто-то этого Серебрякова и знает. Только смотри не увлекайся, – проинструктировал его Субботин.
Сами же они с нетерпением стали дожидаться прихода супругов Вознесенских.
В то же самое время Анна Сергеевна давала последние наставления мужу, которого перед этим заставила принять две успокоительные таблетки.
– Мы еще не знаем, по какому поводу нас вызывают, поэтому лишнего там не болтай. В крайнем случае о политэкономии расскажи, – посоветовала она. – А еще лучше совсем помалкивай. Я за тебя все, что нужно, отвечу. Знаю я, чем эти приглашения заканчиваются.
Точно в назначенное время профессорская чета появилась в кабинете Субботина. После краткого знакомства тот разместил их на диване и начал беседу в лучших традициях восточной дипломатии.
Анна Сергеевна легко подхватила избранный стиль общения и принялась оживленно делиться жизненными воспоминаниями и пересказывать биографии членов семейства.
– С нами еще свекровь живет, – перешла она через сорок минут к старшему поколению. – Только она совсем старенькая, глухая и из дома не выходит.
– А с головой у нее все в порядке? – не выдержал Ковалев и нарушил дипломатический ход беседы.
Анна Сергеевна повернулась в его сторону.
– Да разве в восемьдесят лет такое воз можно? Революция, эмансипация, индустриализация, коллективизация, эвакуация, либерализация, опять индустриализация, демократизация, приватизация, – принялась она перечислять, загибая при этом пальцы. – А сейчас еще инфляция. Скажите, может человеческий организм за одну жизнь такое выдержать? Но мы с ней дружно живем. Она у нас старой комсомольской закалки.
– Это сразу чувствуется, – отреагировал Ковалев на ее слова.
Субботин, видя, что заместитель горячится и спешит, попытался вернуть беседу в прежнее бесконфликтное течение и заговорил о жизненных тяготах.
– Трудностей хоть отбавляй. Пенсию уже три месяца не получаем, зато на коммунальные услуги тарифы в два раза подскочили, – пожаловалась Вознесенская. – Вскоре мы, пенсионеры, все перемрем, и платить будет некому. Представляете, сколько после нас денег на реформы останется?
Во время их диалога Анна Сергеевна поглядывала на мужа, который под воздействием таблеток начал закрывать глаза.
– Видите, чтобы семью прокормить, человек до самого утра на благо науки работал, – с пафосом произнесла она и указала на Степана Яковлевича.
– Эти проблемы, Анна Сергеевна, не только вас мучают, – остановил, ее Субботин. – Я спрашиваю о более частных, тех, что к милиции относятся, – уточнил он. – Может, подростки на лестнице собираются или пьяницы мешают отдыхать?
«Что-то он неспроста обо всем этом спрашивает, очень уж мягко стелет. Неужели кто-нибудь из соседей проговорился?» – мысленно насторожилась Анна Сергеевна, а вслух ответила:
– Частных тоже хватает.
Она подробно рассказала о краже входной двери, вызове милиции и о бомже, устроившем на чердаке пожар.
– Вы, конечно, бомжа проучили? – как бы между прочим поинтересовался Субботин, но Вознесенская на наживку не клюнула.
– Где же его теперь найдешь. Он как после пожара исчез, так больше и не появлялся, – простодушно ответила она.
– Ну и прекрасно. А тому, с собачкой, я обязательно про обещание напомню, – с ласковой улыбкой произнес начальник от дела.
– Не стоит его отвлекать по пустякам, мы уже давно новую поставили, – улыбнулась в ответ Анна Сергеевна.
«Не простая штучка, такую на мелочах не поймаешь, – подумал Субботин. – Может быть, ее действительно в лоб спросить о собрании?» И он пошел ва-банк.
«Так и есть, кто-то проболтался. Хорошо еще, что мой дремлет. Теперь главное взять себя в руки», – пронеслось у нее в мыслях после вопроса Субботина.
– Отлично у вас работа поставлена, а еще говорят, что милиция ничего не может, – произнесла она вслух, надеясь получить передышку, но тот не дал ей возможности обдумать ответ:
– Второе место по раскрываемости держим. Так что же вы все-таки обсуждали? – настойчиво и уже с некоторым металлом в голосе повторил он.
Ковалев от нетерпения поднялся с кресла и стал расхаживать вдоль окна, бросая на Вознесенскую пронзительные взгляды.
– Гондоминимум.
– Что? – переспросил Субботин.
– Гондоминимум, – повторила Анна Сергеевна. – Извините, если не так сказала. Ну, в общем, хотели подъезд в коллективную собственность взять.
– Кондоминиум, – наконец дошло до Субботина.
Они переглянулись с замом, и тот снова уселся в кресло.
– Может быть, и так. Вы моложе, вам этот язык легче выучить, а мы привыкли к русскому.
– И что же решили? – спросил Субботин, отойдя от полученного ответа.
– Решили подождать, пока РЭУ стены покрасит и вставит все стекла. Большинством голосов отказались, – ответила она.
– А ваша свекровь утверждает, что вы там обсуждали, как человека убить. Она так и пишет в заявлении: «Извели, – говорит, – гегемона, а в новогоднюю ночь веселились», – снова не выдержал Ковалев и пристально уставился в глаза Вознесенской. Но та под этим напором не дрогнула и взгляд оперативника выдержала достойно.
«Вот кто, оказывается, на нас донес, неистребимо большевистское воспитание. А мыто с ней нянчились, с ложечки кормили, партийные книжки позволяли читать. Нужно ее срочно вместе с мужем на дачу перевозить, иначе всем нам придется плохо», – обдумывала Анна Сергеевна, продолжая смотреть в глаза Ковалеву.
– Неужели вы восьмидесятилетнему человеку поверили? Она нам и не такие ужасы рассказывает, – попыталась она переубедить сыщиков. – По телевизору, убийств насмотрится, так ей кругом гегемоны и демоны мерещатся. У нее давно все перемешалось. А в Новый год веселились от радости, что дом не сгорел. Спасибо, пожарные вовремя приехали, а то был бы нам тогда кондоминиум.
После ее объяснений Ковалев первым отвел взгляд и пошел на попятную, объяснив, что любое поступившее заявление необходимо проверить.
– Понимаю, это ваша работа. Только жаль, что время напрасно теряете. Извините за нескромный вопрос. Сколько вам платят? – перехватила инициативу Вознесенская.
– Тысячу двести в месяц, – ответил Субботин.
Анна Сергеевна покачала головой.
– Неблагодарная у вас работа. Не ценит вас государство, а еще требует, чтобы вы за такую зарплату преступность победили, – посочувствовала она.
Пропустив мимо ушей ее замечание, Субботин снова попытался взять инициативу в свои руки.
– Если ваш бомж исчез во время пожара, кто же тогда на чердаке вещи оставил? – спросил он.
– А Бог его знает. Может, после пожара еще кто-нибудь жил. Их ведь теперь вон сколько повсюду шляется. Нужно будет у соседей поспрашивать.
Анна Сергеевна постепенно успокоилась и уверенно отвечала на все каверзные вопросы.
– И у соседей тоже спросим, – вмешался Ковалев, который отчетливо понимал, что этот поединок ими проигран вчистую.
Через сорок минут, после того как показания Анны Сергеевны были перенесены на бумагу, она растормошила сладко дремавшего на диване мужа, взяла его под руку и с победным видом покинула кабинет.
– Бойкая дамочка. Может, не стоит нам сильно напрягаться. Возьмем у остальных жильцов объяснения, а потом спокойно, ввиду отсутствия события преступления, спишем материал в архив, – обратился Субботин к заму после их ухода.
– Конечно, такой «глухарь» возбуждать не хочется. Хотя, когда ты ее о собрании спросил, она от неожиданности растерялась. Я за ней внимательно следил. Правда, очень быстро себя в руки взяла, – поделился наблюдениями Ковалев.
– Испуг ее, Игорь, к делу не подошьешь, а других доказательств нет, кроме заявления выжившей из ума бабки и нескольких пятен крови, неизвестно кому принадлежащей.
Всю дорогу домой Анна Сергеевна корила мужа:
– Устроила нам твоя мамочка веселую жизнь, на всех донесла. Как теперь соседям в глаза глядеть? Что ей, спрашивается, спокойно не живется?
Степан Яковлевич, опустив голову, брел рядом и виновато молчал. Только один раз он не выдержал и подал голос в защиту матери, но Анна Сергеевна тут же пресекла его желание развить излюбленную мысль о высшей справедливости. Мозг ее заработал четко и ясно, а внутренняя энергия утроилась в силу экстремальности ситуации. Согласно ее замыслу, муж со свекровью должны были немедленно отправиться на дачу и там ждать стабилизации обстановки.
