Татьяна Степанова - Тот, кто придет за тобой
– А я корнеклубни как раз на выставке-ярмарке в прошлом году покупала, только прошлый год они у меня что-то болели, а сейчас вот ничего, пошли, – Полина оглядела клумбу у ног своих, которую она как раз полола.
Крупные махровые георгины – оранжевые, алые и розовые – смахивали на елочные шары.
И солнце стояло высоко над деревьями, словно застыв, не трогаясь с места. Желтые солнечные пятна густо усеяли садовую дорожку и крыльцо дачки. И, может, оттого, что сад так ярко освещался, темным, подобно входу в пещеру, казался проем входной двери, широко открытой по причине жары.
– Полина, вы нам рассаду в прошлый раз обещали, – напомнила деятельная соседка из нового дома.
– Да, конечно, я сейчас. – Полина улыбнулась женщинам и направилась к крыльцу.
Она коснулась перил и... Дом, где она провела не одно лето... Старый дачный дом их семьи, что строил еще ее покойный отец... Дом, который всегда казался ей надежным убежищем...
Распахнутая настежь дверь – солнечные пятна, а дальше сумрак и темнота. Она что, задернула там внутри все шторы, опустила старенькие жалюзи из бамбука?
Несколько горшков с рассадой хранилось у нее на терраске в прохладном месте, но... вот странность – ноги Полины словно налились чугуном. Она не могла себя заставить подняться по ступенькам и войти внутрь.
Это все нервы... эти ужасные приступы паники... Столько всего накопилось за эти годы... нет, то был всего один вечер, одна ночь, годы тут ни при чем, они лишь летели мимо и...
И вот она стоит у родного порога, дрожит, трясется, как овечий хвост.
И даже словотерапия не помогла, когда она пыталась выплеснуть все это из себя – сначала на бумагу, а потом на магнитофонную ленту.
На дворе – полдень, что же будет с ней ночью?
– Знаете, я передумала, – Полина отдернула руку от перил и обернулась к соседкам, – рассада у меня совсем никудышная. Но не огорчайтесь. Я вам сейчас такое покажу, что вы непременно захотите это у себя посадить. Пойдемте со мной.
С невыразимым облегчением (прочь от дверного проема, за которым темень, и мрак, и еще, еще что-то, что страшнее всего, что, возможно, выбралось наружу и уже сторожит, подстерегает...) Полина Каротеева двинулась в глубь участка мимо клумб и кустов, мимо яблонь и слив.
Пусть говорят, что это больное извращенное воображение.
Чтобы воображать нечто подобное, надо иметь причину.
А об этой причине никому лучше не знать.
Мимо кустов, мимо цветов, мимо плодов...
– Ой, у вас клематис!
– А это как называется?
– Это же мальва? Ну конечно, это мальва, какая красота!
Женщины, шедшие за ней гуськом, как за вожаком, не уставали восклицать. Их голоса успокаивали лучше всякого лекарства. Сейчас она даст им то, что они хотят, а потом зазовет в дом пить чай... Они сядут за стол, и она постарается удержать их у себя так долго, сколько возможно, как и тех вчерашних девиц – Анфису и ее высокую длинноногую подружку...
Ей, Полине, все равно, с кем коротать дачные дни и вечера, лишь бы только не оставаться одной. А после чая, после трех рюмок домашней настойки эти дуры соседки, возможно, тоже удостоятся чести послушать ее сочинение и исполнение.
Надо выплескивать это из себя, надо делиться этим. Иначе это ее просто убьет.
– Ну вот, вот что я вам хотела показать, – сказала она, останавливаясь у грядки возле смородиновых кустов.
– Ой, какая прелесть... Что же это, такие чудесные колокольчики! – в один голос воскликнули соседки.
– Это мои дельфиниумы, – Полина Каротеева сдвинула на затылок свою соломенную шляпу, вытерла пот со лба и взяла с садовой скамейки коротенькую лопатку и тяпку. – Сейчас будете мне помогать, если хотите вот такие же, – она указала на стену белоснежных дельфиниумов, похожих на ангельские колокола. – Я как раз в августе их рассаживать хотела, самое время для них. Они размножаются делением куста. Сейчас я выкопаю пару кустов и поделю их для вас. Сегодня мы их оставим в лунках, присыплем землей и пойдем ко мне пить чай, заодно о новостях московских мне расскажете. А завтра посадим их на ваших участках, я вам помогу с этим справиться.
Женщинам ничего не оставалось, как согласиться – и верно, чем еще заняться в воскресный день на даче, как не садоводством, чаем и сплетнями.
Глава 11
ДЕНЬ СУДЬИ
Воскресенье началось для Светланы Сергеевны Дынник с похода на рынок. Впрочем, как и в понедельник, во вторник, в среду – это обычный маршрут для такой деятельной особы, как она. Пенсионерки, дико скучающей на заслуженном отдыхе, в прошлом – судьи областного суда и еще совсем недавно члена Коллегии по уголовным делам.
Светлана Сергеевна Дынник никогда не предполагала, что в свои пятьдесят семь, достигнув в судебной карьере таких высот – перекочевав из областного суда в Коллегию, она неожиданно перестанет быть судьей. Прежде в Коллегиях, в кассационных и надзорных инстанциях люди работали до гробовой доски, считалось, что с почтенным возрастом накапливается бесценный процессуальный опыт. Все он накапливается, накапливается... Но времена изменились, судебные ведомства, как и все прочие, начали то и дело трясти, постоянно проводя какие-то инновации, ротации. И, по мнению умной Светланы Сергеевны, все по одной-единственной причине – долой стариков. Слишком много желающих занять судейское кресло, слишком много понавыпускали вузы юристов.
О, эти чертовы юристы!
Когда гром – торжественные проводы на пенсию – грянул, прощальные фанфары умолкли... образовалась дыра. Первые дни Светлана Сергеевна чувствовала себя в квартире так, словно вернулась с похорон. Да, да, с собственных похорон. Сын и невестка успокаивали ее – ну, что ты, мама, это же хорошо – пенсия в твоем возрасте и в денежном выражении у судьи такая, что можно неплохо жить. Сама себе хозяйка, когда хочешь встала утром, когда хочешь легла вечером, все сериалы по телику теперь посмотришь, станешь больше гулять и нам с внуками тоже поможешь...
Это самое «нам с внуками поможешь» приводило Светлану Сергеевну Дынник в отчаяние. Все – пенсионерка, бабка... Бабка ты теперь, а не «ваша честь».
А внуки – Юленька и Фома... Она как-то еще давно кинула им, деткам, пробный камушек: детки, а зовите меня не бабушкой, а просто Светой, а? Но детки лишь противно захихикали: как это – Светой? Светка Морозова вон у нас в школе, а ты... ты же бабушка, ты старенькая, какая же ты нам Света?
Они, свинята, видели по ее лицу, как ей это неприятно, но, когда приезжали к ней с родителями, все равно нарочно льстиво и назойливо тянули тоненькими голосишками, канючили: бабушка... ну, ба-а-а-абушка...
Порой, когда Светлана Сергеевна приходила в свою старую любимую парикмахерскую у дома, к своей «всегдашней» парикмахерше, четверть века делавшей ей по утрам (еще перед работой в суде) идеальную укладку, она садилась в кресло у зеркала, и слезы, непрошеные слезы, те, что она прятала и от сына, и от невестки, и от внуков, наворачивались ей на глаза. И укладку теперь идеальную вроде как делать незачем. Бабка-пенсионерка, и день твой теперь...
Прежде каждое утро за ней заезжала машина с шофером (это когда уже она перешла в Коллегию), и пункты назначения ласкали слух – Верховный суд, Минюст – на совещание, иногда даже Общественная палата, комитет по законодательству...
А теперь маршрут каждый божий день один – рынок. И то чтобы не сдохнуть совсем со скуки в пустой трехкомнатной квартире на Академической. Может, чувствовала бы она себя легче, если бы сын жил с ней? Но эта эпопея с его женитьбой, ранней женитьбой. В девятнадцать лет на втором курсе познакомился с женщиной старше себя на пять лет, которая оказалась столь глупа или столь хитра, что тут же залетела от него... Невестка всегда умела управляться с ее сыном очень ловко. Первые три месяца они, правда, жили все вместе, но потом Светлана Сергеевна поняла, что... надо искать способы как-то приумножать жилплощадь. Та эпопея с квартирой для сына... Светлана Сергеевна не очень любила об этом вспоминать.
И потом, сколько лет прошло – тот первый внук, мальчик, родился мертвым, сын давно окончил институт, работает в офисе, детей у них уже двое, и невестка из хрупкой капризной стервы превратилась в обычную домохозяйку. И квартирой той двухкомнатной, добытой для них Светланой Сергеевной с таким трудом, уже недовольны, присматриваются исподволь к этой вот трехкомнатной на Академической. «Мама, а может, на перспективу рассмотрим такой вариант: ты переедешь к нам, а мы все переедем сюда?»
Шиш вам с маслом...
Какая же ты нам «Света», Светка Морозова вон в пятом классе, а ты бабушка, старенькая...
Каждое утро после завтрака Светлана Сергеевна тщательно красила губы, одевалась по погоде, но элегантно – никаких там спортивных костюмов, мешковатых курток, и отправлялась... и отправлялась... и отправлялась...
Рынков в округе несколько, и чтобы как-то разнообразить день – длинный, пустой, наваливавшийся как гора, – надо каждый раз выбирать другой маршрут. А то обалдеешь.
