Ефим Гальперин - Вилла с видом на Везувий (Сиротки)
В шоке Николай. В окне кухни перекошенное лицо Маруси. Невозмутимое лицо Старика. Пустой взгляд.
Карло звонит по мобильному телефону. Нервно бегает по площадке, и кому-то всё докладывает.
Натыкается на Николая. Показывает ему, чтобы увёз Старика с террасы и переодел. Николай в ступоре, смотрит на мотающийся перед ним ствол пистолета.
Тогда Карло толкает кресло – каталку со Стариком в комнату и тащит за шиворот туда Николая. Вытаскивает чёрный парадный костюм Старика. Из кухни выталкивает Марусю в помощь.
Вдвоём, ребята начинают переодевать Старика.
Карло мечется на веранде, продолжает говорить по телефону.
– «Иль тистимоне», – улавливает слово Маруся и замирает. До неё, наконец, всё доходит.
– Чего? – шёпотом спрашивает Николай.
– Этот… Хозяин его Карло называл… Он говорит, что свидетелей он зачистит. «Иль тистимоне»! Это же мы с тобой!
Ребята смотрят друг на друга.
А убийца Карло пока носится по вилле. Вынимает диски из блока записи системы видео наблюдения и кладёт их в пакет. Выбегает на террасу. Зовёт телохранителей.
Те по очереди – сначала из кустов, потом от бассейна – приносят на террасу трупы незадачливых похитителей. Каждого укладывают в чёрный мешок. Подвязывают камень и сбрасывают через балюстраду с обрыва. Следом в такой же упаковке сбрасывается тело когда-то неуёмного, шустрого синьора Энрико.
Пакет с дисками камеры наблюдения Карло крутит в руках, а потом кладёт на столик среди бокалов с вином.
В это, казалось бы, самой судьбой отпущенное нашим ребятам время, они ничего не делают для своего спасения. Ступор. Смотрят через окно на происходящее на террасе и понимают, что чёрные мешки заготовлены и для них. А камней на вилле хватит.
Их бьёт дрожь. И глаза их так же бессмысленны, как и глаза Старика. Николай никак не может застегнуть, пуговицы тому на его белой парадной рубашке.
Первая мысль пробивается в глазах Маруси только к тому моменту, когда на веранде начинают паковать в чёрный пакет тело самого синьора Чезаре.
Маруся и Николай начинают лихорадочно оглядываться. Куда деться?! Есть выход из комнаты на террасу. Но там Карло с пистолетом. Есть ещё выход на нижнюю террасу к воротам. Но там возле машины телохранители Карло. Подвал! Нет, люк из подвала, как раз подпирает тот же автомобиль. Ловушка!
Мечутся ребята. Неловко, всё время, спотыкаясь, падая, ударяясь, выглядывая в окна, натыкаясь на углы, что-нибудь сбивая. Время для них движется скачками.
Маруся бросается в кухню. Достаёт из шкафчика свои баночки из-под кофе, где хранит настои и смеси, привезенные с Карпат. Насыпает в пустые фужеры по две ложки какого-то порошка, похожего на растворимый кофе. Наливает туда свежий апельсиновый сок, размешивает. Автоматически бросает в каждый бокал по паре кусочков льда. Ставит на поднос.
Труп синьора Чезаре телохранители не сбрасывают с обрыва, а пакуют и несут на нижнюю площадку к машине и укладывают в багажник.
Маруся накидывает свой нарядный фартучек. Пытается завязать его сзади. Не получается – руки дрожат. Николай завязывает.
Девушка втыкает в волосы задорную заколку. Вставляет ноги в туфли на шпильках. Растягивает дрожащие губы в улыбке.
– Как? – выдыхает она.
– Нормально – выдыхает Николай.
Маруся крутит головой, пытается сориентироваться. Как робот, идёт к дверям, ведущим на нижнюю террасу, на которой стоит лимузин. Туда, где телохранители Карло, переговариваясь, грузят пакет с телом Главного в машину.
У двери она останавливается, кивает Николаю «открой».
Тот открывает и Маруся, как сомнамбула, делает улыбку и выплывает на площадку.
Цокает каблучками, подходит и протягивает телохранителям поднос с бокалами. Те берут. Кусочки льда в бокалах сверкают, обещая прохладу в этот жаркий день.
Девушка игриво поворачивается и уходит, цокая каблучками. Внутри за закрываемой дверью она вжимается в стенку, боясь оглянуться.
– Пьют? – выдыхает она вопрос Николаю, выглядывающему на площадку через стекло двери.
– Выпили! – выдыхает Николай – Залпом. А сработает? Может, надо было по два стакана? Или больше сыпать?
– Пошёл на хуй! – ни жива, ни мертва, отвечает Маруся – теперь этого надо… Нервного. Главное, чтобы быстро сработало – говорит она, «заряжая» фужер с соком для Карло. – До того, как они нас сработают. И мешочки наденут.
А нервный Карло уже кричит с порога комнаты Старика. Подгоняет.
Николай успевает вылететь из кухни, сажает Старика в рубашке, галстуке и пиджаке голым задом на стульчак. Вбегающему Карло он разводит руками, показывает, что вот приспичило деду, какает.
Бешеные глаза Карло. Распахнутые от ужаса глаза Николая.
– Ну, всё, Коля, – шепчет он сам себе – Сейчас хлопнет. Не…. Он же сам вытирать жопу не будет. Подождёт, пока я её вытру… А потом всё равно хлопнет.
В комнату из кухни с той же приклеенной улыбкой «вцокивает» на каблуках Маруся. У неё на подносе бокал «заряженного» сока.
Карло торопится, Карло нервничает. Он отталкивает поднос. Бокал падает на пол. Разбивается.
Карло выталкивает обоих ребят на террасу. Показывает, чтобы затёрли кровь на плитах террасы. Пистолет ходуном ходит в его руке.
Ребята берут тряпки, начинают вытирать площадку. Маруся заглядывает в нижний дворик, где машина с телохранителями.
– Ну-у-у? – шепчет Николай.
– He-а… – качает головой Маруся.
Николай сам, выбрав момент, выглядывает через парапет в нижний дворик. Телохранители стоят, весело переговариваются.
Николай трёт мокрой тряпкой камни террасы, смотрит в распахнутые от ужаса глаза девушки и понимает, что пришло время думать ему.
С ведром и тряпкой он передвигается по террасе. Прицеливается глазом. Сдвигается ещё правее. И с низкого старта рвёт, как спринтер на короткой дистанции, к Карло.
Время для всех участников события, распадается на кусочки и замедляется ещё больше.
Набегает Николай, прикрываясь ведром от возможного выстрела…
Карло начинает подъём пистолета…
Набегает Николай…
Карло поднимает пистолет…
Лучше, конечно, бежать и орать из всех сил «А-а-а!». Не так страшно было бы. Но кричать нельзя. Услышат те два бойца на нижней террасе. И Николай набегает молча. А Карло поднимает пистолет.
Николай успевает. Толчок! Карло отлетает, ударяется задом об парапет. Пистолет вылетает из его руки. Скользит, вращаясь по камням веранды.
Точен оказался расчёт Николая! Потому что своим задом Карло попадает в то самое место в парапете, где всё шаталось и где уже выпало несколько камней. Именно для ремонта этого самого места собирался синьор Энрико на завтра вызвать рабочих. Но уже не вызовет. Эх, где теперь вечный хлопотун синьор Энрико? В чёрном пакете в море под обрывом.
Именно туда же в строгом элегантном чёрном с полосками шелковом летнем костюме летит, сопровождаемый выбитыми белыми обломками парапета, синьор Карло. Это даже красиво. Как бы в киношном рапиде.
Тишина на террасе. Николай переводит дыхание, оглядывается на остолбеневшую Марусю и, так же, прикрываясь ведром, на четвереньках подбирается к тому месту, откуда виден нижний дворик. Осторожно выглядывает.
Оба телохранителя лежат у машины. Неподвижно.
Николай вздыхает и тоже ложится. В центре террасы сидит Маруся. У неё, как и у Николая, отнялись ноги.
Николай поворачивает голову. В проёме двери виден Старик. Он сидит на стульчаке. Голова прямо. Держит спину. Профиль патриция. Белая рубашка, Седые волосы. Чёрный галстук. Пиджак. Бессмысленный взгляд.
Спущенные чёрные штаны.
Белая комната, белые занавеси колышутся на ветру. Вдали Везувий.
Украина. Краснодон. Квартира. Утро.Куда не глянь, по горизонту в сером мареве тянутся терриконы.
Они отражаются в бессмысленных глазах синьора Лоренцо. Тот сидит на своём стульчаке в лоджии на третьем этаже дома типовой застройки города Краснодона. На нём линялая футболка и старые трикотажные шаровары. Николай кормит его с ложечки кашкой и напевает что-то из Газманова.
– Так что вот здесь жить будем, деда. Вид, конечно, подкачал. Это тебе не Неаполь. И террикон вместо Везувия…
Николай скармливает последнюю ложку овсянки. Вытирает Старику губы. Идёт с тарелкой на кухню и влетает в нескончаемый женский ор.
Там тёща и девочка Леся пяти лет, Бледная с большими испуганными глазами. Вся в папу. Тихо ест кашу и вовремя подаёт родной бабушке нужную реплику в её бесконечном монологе – обвинении:
– …И всё на мою голову. Та же дочка Галя. Дочка! Ха-ха. Кто у тебя, Леся, мама? Ну?
– Блядь! – звучит тоненький детский голосок.
– А папка у тебя кто?
– Мудак ёбнутый.
– О! Правильно, внученька дорогая! Мало того, что ничего не привёз. Ни гривны, ни пол-евро сраного. Так на тебе! Деда какого-то приволок парализованного. Ещё один рот. Чем ты его кормить будешь, придурок?
– На шахту пойду, – отвечает Николай.
