Леонид Словин - На оперативном обслуживании в Костроме
— В машину,— приказал подполковник.— Наручники.
— Где-то я видел его физиономию,— без выражения, как-то скучно заметил один из оперативников.— Мне кажется, он проходит по всесоюзному розыску.
При этих словах пытавшийся бежать сразу обмяк.
— Не спеши и не бегай...— спокойно, даже участливо заметил ему беловолосый с деревенским лицом, доставая наручники.— Так-то лучше будет.
Хромой уже спокойно дал защелкнуть наручники на кистях обеих рук и так же спокойно сел в «Волгу» рядом с шофером. По крайней мере, его участь, на мой взгляд, была решена.
— Товарищ подполковник,— воспользовавшись минутой, Смердов опередил меня,— может, нужна помощь? Мы...— Он показал в мою сторону.— Можно сказать, что уже приняты. Я проводник служебно-розыскной собаки в Заволжье. Он следователь в Первом отделении милиции... Можете нами располагать!
Мустафин серьезно, без улыбки, посмотрел на нас, он ни на секунду не оставлял без внимания задержанных.
— Просто поприсутствуйте. Открой багажник «Москвича»! — приказал он оперативнику.
Мой сверстник, невысокий парень в куртке, под которой на животе четко просматривалась пистолетная кобура, подошел к «Москвичу», отдернул крышку багажника.
С места, где мы теперь стояли со Смердовым, были видны только верхние коробки, густо украшенные восточной вязью. Оперативник заглянул в одну из них, потянул за бахрому:
— Импорт. Шелковые шали. Здесь коробок тридцать, товарищ подполковник. Лучше считать на месте.
— Персидские,— по-прежнему не отпуская взглядом задержанных, сказал Мустафин.— Все ясно. Кто хозяин?
Никто не ответил.
— Нет хозяина? — Мустафин не удивился.— Бывает. Что ж! Попробуем найти.— Он взглянул на таксиста, стоявшего облокотившись на кабину.— С кем приехал?
— С кем? С клиентами...— таксист ответил не сразу. Рейс, по-видимому, был хорошо оплачен, а, может, в случае удачного его окончания ему полагалась дополнительная оплата.
— С этими двумя,— Смердов освежил его память.— Который в спортивном пиджаке. И тот — с перебитым носом. Это покупатели...
Заместитель начальника областного уголовного розыска поблагодарил его кивком.
— Тридцать рублей на счетчике! — удивленно сказал беловолосый оперативник, заглянув в такси.— Где же вас мотало всю ночь?.,
Таксист не ответил.
Беловолосый тем временем обнаружил на сиденье чемоданчик с деньгами. Открыл, присвистнул. Затем вытащил его из машины.
— А это чей? Тоже ничей? — Он показал чемоданчик Мустафину.— Деньги! И все сторублевки. Здесь тысяч на сто! Не меньше. Спекуляция в крупных размерах...
Мустафин ненадолго задумался. Мы со Смердовым понимали его: поставщиков дефицитных шалей двое, их обязательно следует разъединить, чтобы не дать сговориться. Кроме того, за руль «Москвича» необходимо посадить кого-то из своих. Это при том, что с Мустафиным приехали всего два сотрудника, не считая шофера.
Последовало распоряжение:
— Вы — в «Москвич» вместе с ним.— Мустафин показал обоим оперативникам на Костлявого.— На него тоже наручники. На чемодан с деньгами — мастичную печать и перенести в «Волгу»... А этого — ко мне...
Хромого пересадили на заднее сиденье «Волги», чтобы он, если бы ему это вдруг пришло в голову, не мог схватить руль или напасть на шофера. Мустафин сел рядом с ним.
— Ехать осторожно. Покупатели — своим ходом, за нами. На Свердлова. Знаешь? — спросил Мустафин у таксиста.
Тот кивнул.
— Связь зрительная и звуковая.— Взглянув на нас, Мустафин сказал: — Зайдите или позвоните...
Его машина отъехала первой. За ней тронулось с места такси с притихшими покупателями. «Москвич» чуть задержался. Светловолосый не спешил, по-хозяйски проверил багажник, минуту-другую прилаживался к незнакомой машине.
— Не уйдут? — спросил Смердов, показав на такси с покупателями, медленно тащившееся к Молочной горе.
Оперуполномоченный улыбнулся.
— Деньги-то у нас. Никуда не денутся. Будут на месте, как цуцики...— И он подмигнул,
...Я понял только теперь — меня и Смердова провели, как лопухов. То, чему мы с ним явились свидетелями на набережной, был обычный «разгон». Одна группа мошенников подыскивала покупателей, играла роль продавцов. Другая — во главе с лже-Мустафиным — играла роль работников милиции. В момент передачи денег появилась «оперативная группа», произвела «задержание».
Обманутые покупатели были до смерти рады, что счастливо отделались. В милицию не обращались, бежали из города. Мошенники поделили деньги между, собой...
Я рассказал Мустафину о том, что произошло на Овражной. Мы стояли у углового дома, где он жил и где было общежитие.
Андрей Николаевич посмотрел на часы:
— Жаль, сразу не сказал. Придется снова вызывать машину. Поедешь к дежурному по управлению, напишешь рапорт. Человека, который руководил, хорошо запомнил?
— Да. В черном кожаном пиджаке. На животе кобура. Но зачем, по-вашему, он сказал, чтобы мы ему позвонили или зашли?
— Вы невольно подыграли ему... Это уже второй случай в Костроме... Как, говоришь, он именовал себя?
— Мустафин. Заместитель начальника угрозыска. Подполковник.
— Наши дороги когда-то, видимо, пересеклись...— Андрей Николаевич задумался.— Может, когда я работал начальником отдела по борьбе с бандитизмом... Подполковник! А я десять лет проходил в капитанах... Ты узнаешь его?
— Узнаю.
Через несколько лет я действительно встретил лже-Мустафина в Москве, на Павелецком вокзале, в мою бытность там заместителем начальника розыска. Но это как принято говорить, другая история...
— Сейчас поднимусь к себе, вызову машину.— Анд, рей Николаевич снова взглянул на часы.— У тебя есть немного времени. Можешь зайти в общежитие, перекусить. Еда есть?
— Конечно!
— Я бы пригласил, но у меня больна жена. Уже несколько лет. Не спит...
В нашей большой комнате горел свет. Часть кроватей, в том числе и Смердова, пустовала. Хозяева их еще не вернулись со службы.
Я прошел на кухню. На столе источал аромат кусок подгоревшего, теплого еще пшеничного концентрата. Я вспомнил, что с утра ничего не ел, подсел к столу.
Со стула свисала чья-то портупея.
Негромко играло радио.
«Мой дом,— подумал я,— моя крепость».
