Ральф Макинерни - Третье откровение
Не нужно было разжевывать Кроу, какая задача ему поставлена: третья тайна хранилась в Ватиканском архиве. Только свой человек мог получить доступ к этому взрывоопасному документу.
— Живите так, словно братства нет и в помине.
— Понимаю.
— Связь будем поддерживать только по электронной почте.
Отец Кроу преклонил колено и поцеловал перстень Федериго.
Теперь появилась надежда, что когда-нибудь правда всплывет, Богородица будет отомщена и все поймут: после собора католическая церковь превратилась в сборище еретиков.
Однако Кроу разочаровал Федериго, заразившись, судя по всему, нежеланием Ватикана обнародовать третью тайну. И все же его сообщение, раскрывавшее правду о смерти государственного секретаря и кардинала Магуайра, подтверждало суждения братства относительно того, во что в последнее время превратилась церковь.
В логово зла.
II
«Вы могли стать следующим»
Трэгер попросил Брендана Кроу проводить его на место убийства кардинала Магуайра. Открывшаяся картина напомнила вид из окна манхэттенского небоскреба: крыши более низких зданий, превращенные в скверы и сады. Трэгер сидел на месте Магуайра, размышляя о ноже, который всадили кардиналу в сердце. Во время первой встречи Родригес отозвался о том, что произошло с Магуайром, с благоговением.
— Знаете, его можно считать мучеником.
Трэгер промолчал.
— Конечно, все зависит от мотивов убийцы, — с видимой неохотой добавил Родригес, возвращая разговор на привычную для Трэгера почву.
— Я вам не нужен, — вывел его из задумчивости Кроу, собираясь уходить.
— Подождите. Присаживайтесь, будьте добры.
Кроу вел себя очень скрытно, и Трэгер сперва не понимал почему, однако затем установил, что ирландский священник может быть связан с братством Пия IX.
Кроу неохотно сел.
— Я ничего не могу добавить к тому, что говорил вам уже раз двадцать.
— О, монсеньор, всегда найдется что-нибудь еще.
Никакой реакции.
— Говорят, кардинала Магуайра следует считать мучеником.
— Кто говорит?
— А вы другого мнения?
— Знаете, почему сутана кардинала красная? Так выражается готовность пролить кровь за веру.
— Вы могли стать следующим.
Кроу опешил.
— Что вы хотите сказать?
— Вы видели убийцу. И он видел вас.
Кроу задумался. Похоже, только сейчас до него дошло, какая ему грозила опасность.
— Российский посол тоже видел убийцу.
— За ним есть кому присмотреть. К тому же то, за чем охотился преступник, находилось здесь, а не в российском посольстве.
— Доклад о покушении на Иоанна Павла Второго?
— Весьма вероятно.
— Докладом интересовался Чековский.
— Быть может, он решил действовать по старинке и просто забрать документ.
— Что ж, у него ничего не вышло, — с гордостью промолвил Кроу.
— Возможно, наше предположение ошибочно. За чем еще мог охотиться убийца?
Под пристальным взглядом Трэгера Кроу заерзал.
— В архивах полно всевозможных ценностей.
— Стоящих нескольких жизней?
— Судя по всему.
— Вроде третьей тайны Фатимы?
— Ее уже обнародовали.
— Мне бы хотелось взглянуть на документы.
— Я не могу вам их показать, — покачал головой Кроу.
— Вы уверены, что послание сестры Лусии по-прежнему в архивах?
— Разумеется.
Трэгер сложил руки домиком и опустил на них подбородок.
— Оно пропало.
— Откуда вы знаете?
— Считайте это догадкой.
Трэгер был уверен, что Кроу знает об исчезновении третьей тайны Фатимы.
Поздним вечером накануне Карлос Родригес провел Трэгера через безлюдную Ватиканскую библиотеку в архив, где их ждал суетливый маленький священник по имени Реми Пувуар. Карлос показал разрешение Конгрегации вероучения, и Пувуар прочитал его медленно, словно стараясь запомнить наизусть. Наконец он кивнул и проводил гостей в подвал. Обширное помещение, где поддерживались постоянные температура и влажность воздуха, было заставлено уходящими вдаль стеллажами. Пувуар уверенно шел по лабиринту, судя по всему зная наперед, где находится искомое. Остановившись в конусе тусклого света, он поднял руку и нащупал петельку на дне коробки. Подхватив с полки, Пувуар отнес ее на стол и отступил назад.
Родригес смотрел на серый картон с благоговением. За тонкими стенками хранилось послание, написанное сестрой Лусией и предназначавшееся лишь для глаз Папы. Какое-то время все трое стояли неподвижно, словно ожидая, что коробка откроется сама собой. Наконец Трэгер шагнул вперед и поднял крышку.
— Пусто!
Шокированный Родригес подскочил к Трэгеру. Куда девалось пророчество Богородицы?
Пувуар не шелохнулся с того момента, как отошел от стола. Его взгляд был опущен. Трэгер вдруг подумал, что священник, по-видимому, обо всем знал. Он ведь стаскивал коробку с полки, нес в руках. Несомненно, он заметил разницу в весе!
Оправившись от потрясения, Родригес потребовал список тех, кто знакомился с содержимым ящика. Пувуар покорно кивнул. Опустив крышку, он вернул ящик на место, а затем провел гостей туда, откуда они пришли. Достав журнал, в который заносились запросы на работу с архивными материалами, он нашел то, что искал. Запись за 2000 год. В ней значился кардинал Магуайр.
Трэгер и Родригес ни словом не обмолвились до тех пор, пока не покинули здание и не расстались с на удивление невозмутимым Пувуаром. Пройдя через обширную, теперь совершенно пустую площадь, они заглянули в бар на виа делла Кончилияционе. Родригес всю дорогу молчал, оглушенный тем, что они обнаружили, точнее, чего не обнаружили. Заказав бренди, он залпом осушил полстакана, после чего заговорил:
— Третья тайна Фатимы была раскрыта в двухтысячном году, когда Ратцингер служил префектом Конгрегации вероучения.
— Возможно, он не возвратил документ в архив.
— Это мы и должны выяснить.
— Просто заглянем к Папе Бенедикту и спросим, где документы?
Однако Родригесу было не до шуток. Он имел в виду, что завтра утром надо первым делом отправиться в Конгрегацию вероучения. Большинство бывших коллег Ратцингера по-прежнему там работали: Ди Нойя, Браун и другие.
— А пока давай напьемся, — предложил Трэгер.
Конечно, на самом деле он не имел в виду опьянение. В нынешнем состоянии Родригес мог выпить без последствий кварту бренди. Но они все-таки опрокинули по несколько стаканов, пока Родригес говорил — а ему нужно было высказаться. Наконец он умолк, а потом, помолчав, сказал:
— Значит, смерти объяснимы. Вот за чем охотился убийца.
Трэгер не сразу сообразил, что Еугенио Пьячере кардинал. Как и его предшественник Йозеф Ратцингер, Пьячере носил мантию только в конгрегации. На встречу он пришел в простой черной сутане, с беретом, низко надвинутым на лоб. Сняв убор, он словно похвалился лысиной. Встретив Трэгера и Родригеса улыбкой, Пьячере провел их в свой кабинет, закрыл дверь и жестом пригласил сесть. Сам он прошел к креслу с высокой спинкой, слишком просторному для него.
— Ваше известие очень тревожно, — тихо промолвил кардинал, переводя взгляд с Родригеса на Трэгера.
Родригес уронил плечи.
— Вы ничего не знали? — спросил он.
— Я ничего не знал. — На смену улыбке пришла опечаленность. — Порой я думаю, предполагала ли Богородица, сколько бед сотворит, открыв все эти тайны сестре Лусии.
— Но разве третью тайну не обнародовали? — спросил Трэгер.
— Обнародовали. Все надеялись, что это положит конец самым безумным догадкам. Разумеется, то, что ее не раскрывали так долго, воспламенило любопытство. Появились самые странные домыслы о содержании третьего секрета. И наконец его святейшество — тогда он был кардиналом Ратцингером — решил положить всему этому конец. И вот тайну опубликовали, а кардинал написал замечательные комментарии. — На мгновение вернулась грустная улыбка. — И сразу же нас обвинили в обмане. Пошли слухи, что это не все.
Трэгер внимательно посмотрел на Пьячере.
— Но больше ничего не было?
— Огласке предали все.
— Кто мог похитить послание? — спросил Трэгер.
Пьячере развел руки, словно на мессе.
— С моей стороны было бы очень опрометчиво строить предположения.
— Мы вынуждены строить предположения, ваше высокопреосвященство, — заметил Родригес.
И только тут до Трэгера дошло, что этот мягкий маленький священник, источающий святость, является одним из князей церкви.
— Предположения я оставлю вам, — любезно промолвил Пьячере. — Представляю, какое разочарование испытал похититель.
Далее кардинал развивал мысли, изложенные Ратцингером в примечаниях, сопровождавших публикацию третьей тайны в 2000 году. Суть христианской доктрины была полностью раскрыта еще во времена апостолов. Разумеется, затем происходило то, что кардинал Ньюмен назвал «развитием доктрины», — раскрытие нюансов, заложенных в основах веры. Но любое развитие истинно только тогда, когда не противоречит исходному откровению.
