Анатолий Галкин - Крутые игры
За дверью оказался длинный, выбитый в скале коридор. До поворота, который начинался через двадцать метров, никого не было.
Держа наготове наганы, Сомик с Розанским двинулись вперед… Было довольно светло – каждые десять метров в стене на уровне плеча была выдолблена ниша, в которой горела свеча, закрытая от сквозняков куском стекла.
За поворотом был еще один коридор, который заканчивался огромным залом, заваленным оружейными и снарядными ящиками.
Когда-то это был надежный армейский склад… Здесь надо было быть особенно осторожными.
Усиленные эхом, довольно отчетливо были слышны голоса бандитов. Хотя было ясно, что они доносятся из какого-то другого, из соседнего помещения.
Действительно, в боковой стене складского зала виднелся проем, за которым они успели разглядеть короткий десятиметровый коридор… За ним, очевидно, была еще одна комната, где и разговаривали, а вернее, кричали и спорили бандиты.
Сомик жестом указал на груду ящиков, которые размещались рядом с боковым проемом… За ними можно было спрятаться, а главное – здесь можно было услышать весь разговор.
Занимая свое место, Розанский приоткрыл крышку одного из ящиков и чиркнул зажигалкой… Ему хватило одной секунды, чтобы увидеть массу плоских брикетов, на которых было написано одно милое скромное слово: «Динамит».
Очевидно, он не очень осторожно закрыл крышку ящика – Сомик тряхнул его за плечо и приложил палец к губам.
Разговор бандитов, видимо, приближался к развязке.
– Ты, Кирилл Васильевич, не дури. Делить будем на троих. Людмила, она девица хорошая, но работали мы втроем. А она так – при тебе.
– Верно, Храпов… Если бы ты сегодня Маринку не долбанул по его указке? Мы бы ее сюда привезли, и была бы она моей бабой. И что? Мы бы на пятерых тогда делили?
– И еще, господин Логиновский, делить будем сейчас и здесь.
– Господа, это, простите, глупость. Здесь же двадцать чемоданов. Вы хотите всю ночь перебирать на кучки все эти колечки, камушки, брошки, картинки, монетки?.. Давайте так: делить будем на фелюге – нам сутки плыть, а то и двое. А делить будем справедливо: на десять частей. Всем нам по три части, а Людмиле одну.
– Нет! Здесь поделим и ровно на три части. Так, Виктор?
– Верно, Храпов… Зачем он Маринку убил? Сам-то каждый день со своей Милкой кувыркается. И ей же за это мы должны платить!
– И потом, господин Логиновский, может, я не хочу в эту вашу Варну… Я и в контрразведке не служил, и в полиции не работал… Я честный артист. И Родину бросать не хочу!.. Может, я осяду где-нибудь в Ялте и буду жить себе в богатстве.
– В богатстве? Ты при большевиках в богатстве хочешь жить? Да ты в первый же день в ЧК загремишь… Значит так, эти дни я вами командовал, и все было в порядке. Советую и дальше меня слушать… Подгоняем сейчас фелюгу и грузимся. Остальное решаем в пути… И ты, Виктор, не верти в руках свою пукалку. Это же дамский пистолетик… Мила, ложись!
Вдруг прогремело несколько выстрелов, не меньше шести. Затем послышался звук падающих тел.
Возобновившийся разговор было слышно плохо… Особенно – ответы женщины.
– Мила, ты меня прости. Да я просто не мог иначе. Он первый хотел выстрелить… И еще Храпов этот с молотком. Он же просто убийца… А так оно и хорошо. Оно так даже лучше. Все теперь наше… Давай все подготовим… Нет, давай пойдем к грекам, пусть они фелюгу свою подгоняют и помогут погрузить все это… Вместе пойдем. Я только сто червонцев с собой возьму – с греками торговаться. Они, правда, за пятьдесят обещали до Варны доставить, но кто их знает… Дай мне тот портфель. И нем все наши документы, дневники мои… Пойдем, там у пристани лодка спрятана.
Когда они поравнялись с ящиками, Розанский не выдержал.
Он выскочил из-за укрытия и первым делом оттолкнул женщину, которая сразу же бросилась назад… Левой рукой подпоручик вырвал у Логиновского портфель, а правой попытался нанести удар в челюсть.
Удар получился смазанный, совсем не такой четкий, как ответный удар Кирилла…
Розанский очнулся через две-три секунды. Он вскочил на ноги, крепко сжимая тяжелый портфель. Его взгляд задержался на Сомике, который подпрыгивал за ящиками, мерзко гримасничал и вертел наганом у своего виска, без слов показывая, что он думает о действиях своего подчиненного.
Затем подпоручик посмотрел в проем. Там, вдалеке, на пороге своего логова, развернувшись к нему лицом, стоял Логиновский и вытаскивал из кармана гранату.
Через мгновение Розанский понял, что сейчас произойдет. Ему нужно было всего три секунды, чтобы объяснить Сомику про эту гранату и про ящики с динамитом.
Но у него не было этих трех секунд… Он метнулся к выходу, летя по коридору, размахивая портфелем и гася свечи в нишах.
Грохот настиг Розанского за три метра до выхода… Взрывная волна толкнула в спину, вышибая его телом дверь.
Он пролетел еще метров десять, вначале скобля грудью настил под навесом, а затем лужайку с острыми камнями и листьями акации.
Потом был еще один взрыв, и еще…
Когда Розанский встал и оглянулся, то увидал, что перед покачивающейся на одной петле дверью был каменный завал без какого-либо намека на проход в недра горы.
Первым делом Розанский попытался перекреститься… Ведь там, кроме пещеры с сокровищами, была еще и могила капитана Сомика Павла Тарасовича.
Потом Розанский повернулся и, крепко прижимая портфель и потирая синяки, поплелся искать лодку…
Он плыл к грекам… Их рыбацкая фелюга болталась на якоре всего в пятидесяти метрах от берега.
Взрывная волна, очевидно, «знала» план этого подземелья – вся ее сила была направлена к выходу.
Логиновский и Мила почти не пострадали… Их, конечно, оглушило, посекло каменной крошкой, но не более того.
Кирилл взял лампу и пошел к завалу. Он работал минут двадцать. Скорее для самоуспокоения.
Сразу было понятно, что им ни за что не пробиться через многометровые стены этого склепа.
Потом он вернулся и занялся перетаскиванием трупов Храпова и Малышкова к завалу. Там их можно было закидать камнями.
Когда он сел за стол и взглянул на Милу, его очень удивило, что все это время она молчала.
Кирилл улыбнулся ей, и она заговорила:
– Мы здесь навсегда?
– Навсегда.
– А сколько нам осталось?
– Трудно сказать. Продукты есть. Вода есть, вино… Может быть, две недели или три.
– И что мы будем делать?
– Я буду тебе показывать, что в этих чемоданах. Буду тебя наряжать в меха, в бриллианты… И мы будем любить друг друга! Много-много раз… Пока воздуха хватит.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
14 января 1997 года. Севастополь
Вчерашний день был у Крылова очень суматошным.
Поезд прибыл в город не то поздней ночью двенадцатого, не то ранним утром тринадцатого.
Устроившись к рассвету в гостинице «Севастополь», Олег поспал два часа и начал методично работать: звонки, встречи, беседы.
Но к вечеру он вырубился. Бессонная ночь не прошла даром…
Он попытался заставить себя сидеть за столом и рисовать схемы, планировать завтрашний день, но скоро сдался.
Голова, конечно, еще кое-что соображала, правда, думать он мог только о простых, очевидных вещах… О том, что раньше, во времена «братских республик» без границ и таможен, этот поезд приходил на три часа раньше, а не посреди ночи.
И вообще – тогда жить было лучше, жить было веселее… Например, не очень приятно платить за номер в два раза больше, чем жителю Одессы или Харькова.
И не денег было жалко!.. Просто было обидно и муторно оттого, что москвичи здесь, в городе русской славы, попадают в раздел «иностранцы».
Если бы хоть жизнь в городе кипела. Если бы хоть уличные фонари в центре вечером горели. Так нет, полный мрак!.. Съесть не съели, но все понадкусывали.
…Олег рано заснул, но проспал недолго.
Что ни говори, а его задача спасти человеческую жизнь.
Плохо, что времени катастрофически мало… И зацепок почти нет.
За вчерашний день кое-какая информация появилась, но не вырисовывалось ни одной приличной версии.
Олег встал и, поеживаясь, поплелся в ванную – предстояла непривычная для москвича процедура умывания ледяной водой.
В самом центре маленькой прихожей его взгляд упал на лист белой бумаги, который сиротливо лежал перед холодильником.
Это точно, что вчера этого листа не было!..
Олег стряхнул последние остатки сна и лег на пол, заглядывая под дверь… Щель была достаточная. Ночью могли просунуть и пачку таких листов.
Крылов бросился к столу и в куче своих бумаг раскопал тонкий пластиковый конверт. А кто знает, вдруг понадобятся отпечатки пальцев того, кто это писал и под дверь запихивал.
Укупорив в прозрачный карман ночное послание, Олег вернулся к столу и включил настольную лампу…
Однако, любопытный текст:
«Дорогой друг. Я знаю, что вы ищете Зою Шорину. Я знаю, где она. Я готова вам помочь. Надо спешить!
