Елена Зевелова - Тайник Великого князя
– Я так и знала, что обязательно кто-нибудь из его знакомых да появится. Ну ладно. Ничего плохого в этом я не вижу. Давай пока поговорим и о наших делах. Скажи, пожалуйста, удалось тебе что-нибудь узнать в связи с трагической гибелью моей невестки Аллы, жены Генки? Олег говорил, что ты взялась помочь нам и в этом деле. Я не имею в виду расследование, им есть кому заняться, сама знаешь. А вот в плане судебного, если потребуется, решения этого вопроса.
– Тех материалов, копии которых мне передал по твоей или твоего брата просьбе известный в прошлом следователь Генпрокуратуры по особо важным делам Шувалов, который, как я поняла, в настоящее время и есть главное звено в вашем неожиданно прервавшемся поиске убийцы, скажу тебе честно, в принципе хватает для подачи в суд соответствующего искового заявления. Однако мне нужно уточнить некоторые детали. Нужно буквально еще несколько дней. Мне обещали помочь мои знакомые менты из Министерства внутренних дел и из областного управления. Дело это непростое, да еще и связанное, я думаю, с вашей семейной реликвией – иконой Спаса Нерукотворного, но для меня безумно интересное. Я просто увлеклась им, как в юности. Большое спасибо тебе и Олегу, что вы меня привлекли к своему поиску. Думаю, он не безнадежен, поверь моей интуиции.
Тут должно быть еще что-то совсем из другой оперы. А то, что у меня есть, ведет в конечном итоге к некоему Албанцу, так, по-моему, его называют, да еще, пожалуй, к какому-то пока неизвестному мне крупному чиновнику: то ли из Администрации самого президента, то ли из Белого дома. Пока – не знаю. Но как ты понимаешь, Шувалов и не собирался открыть передо мной все свои карты. Кто я для него такая, чтобы он поступил вопреки всем правилам? Да никто. В игру свою он меня с вашей подачи включил, но, как говорится, только в части, меня касающейся. Вот и все.
К этому хочу еще добавить, чтоб ты себе все прекрасно представляла. Судебное разбирательство на сегодняшний день вам не даст, пожалуй, ничего. Ну, допустим, будут найдены заказчики и исполнители убийства Аллы. Суд вынесет в отношении этих нелюдей свой справедливый, скажем так, вердикт. Они будут наказаны. Что это вам даст? Моральное удовлетворение? Ну и все. Тут, повторюсь, нужно что-то еще. А «что-то» или само возникнет, или случай какой-нибудь подвернется, и мы выйдем на новые факты, связанные непосредственно с нашим вопросом. Требуется еще немного времени. Поживем – увидим. Спешить сейчас, на мой взгляд, нельзя. Ты согласна? Столько времени вы ждали, столько сил затратили, осталось совсем малость потерпеть, и все встанет на свои места. Только Геннадию своему, Оленька, ты, пока я все не разузнаю, ничего не говори. Еще не время. Потом он, как я поняла, зачастую все понимает в буквальном смысле. Поэтому пока явно не стоит. В дальнейшем, возможно, и его помощь нам потребуется.
Однако, что это Олег запропастился, – завершила она, оглядываясь через плечо в конец зала, где сидели его приятели, активно уже уплетающие, судя по всему, такой же лагман, и у стола которых, склонившись, что-то чересчур весело рассказывал им Олег.
Поймав на себе удивленный взгляд Людмилы и увидев довольно напряженное лицо жены, явно недовольной его отсутствием, Олег поспешил на свое место. Бодро усевшись, он быстро доел уже холодный лагман и решил немедленно исправить свой промах. Поэтому налив всем рюмки, провозгласил тост за свою любимую жену.
– Ты как всегда в своем репертуаре, Олег, – сказала недовольным голосом, сдвинув брови, Ольга. – Зачем, спрашивается, ты нас с Людой сюда привел, если ты нам совсем не уделяешь внимания. Прекрати разговаривать с другими людьми. Успеешь еще это сделать и без нас.
– Понимаешь, мне сейчас Слава Толубеев совершенно новые факты, интересные для меня рассказал. Ну когда я его еще увижу? Зато вы без меня, как я заметил, от души пообщались. Теперь не будем грузить друг друга своими проблемами, а спокойно посидим, отдохнем от повседневных забот. Обещаю, что от вас больше не отойду ни на шаг.
Опрятная кореянка Юля, как было написано на прикрепленной клипсой к бретельке ее фартука на уровне едва заметной груди визитке, принесла второе, также аккуратно расставив все тарелки на столе. Потом взяла в руки бутылку «Стандарта» и разлила по рюмкам, обойдя по кругу весь стол. В этот момент в конце зала неожиданно и достаточно громко зазвучала музыка. Шумная компания с восторгом, при первых же аккордах электрооргана, приветствовала стоящего за ним певца, выказывая этим свое знакомство с ним.
– Фима, молодец! Ты как всегда вовремя. Давай жарь нашу, фирменную. «Серегу» хотим! – выкрикнул один из мужчин, явно перебравший, судя по гортанному голосу, за время многочасового сидения за столом. Другой мужчина, после его призыва, встал и положил на клавиши Фиме пятисотрублевую бумажку, после чего певец-пианист взял новый громкий аккорд – и сидевшие в зале люди уже не могли слышать слов друг друга. Он запел хрипловатым, раздваивающимся при высоких нотах голосом:
«Не забывай меня, мой друг Серега. Не забывай, не хмурь своих бровей. Ведь в жизни нам не так осталось много. Давай смотреть на жизнь повеселей».
Улучив момент, когда, в общем-то, не лишенный голоса и слуха певец районного масштаба Фима дважды рефреном пропел последние строчки первого четверостишья провинциальной самодеятельной песни, Олег предложил своей компании непременно выпить за родителей Ольги, благодаря которым и состоялась их сегодняшняя встреча. Следующие куплеты возможности прокричать хотя бы такой незатейливый тост ему бы просто не дали. Поэтому, когда Фима затянул дальше, троица принялась за стынущее второе, давая понять друг другу жестами, что заказанная ими еда удалась на славу.
– Ладно уж, дослушаем до конца эту белиберду, – чересчур громко произнесла вдруг Ольга, когда официантка, поняв по жесту Олега, принесла им счет в маленькой кожаной, похожей на визитницу книжечке-обложке. – Интересно даже, чем заканчиваются такие песни, есть ли в них хоть какое-нибудь содержание или нет совсем. Не могу понять, для чего они написаны? И кому такие песни могут нравиться?
«Но ты прости меня, мой друг, Серега. За те куплеты, что я написал. Ночь за окном, ведь спать уже немного. Куплеты эти, видно, не фонтан», – наконец-то, к всеобщему удовольствию присутствовавших, бодро завершил последний куплет, дважды рефреном повторив две последние строчки, Фима.
– Вот насчет того, что не фонтан, это он правильно пропел, – сказала, вставая, Ольга. – Видите, даже подвыпившая компания, заказавшая песенку, и та замолчала. А нам этот Фима просто настроение испортил своими «умопомрачительными» куплетами, подобные которым, как я хорошо помню из своего детства, когда-то в трамваях в Ташкенте пели инвалиды-попрошайки. Пошли на воздух, пройдемся хоть немножко. А Людмила мужу позвонит, чего, я думаю, в таком грохоте она сделать не сможет.
– Знаешь, дорогая моя, – сказал Олег, когда они вышли на залитую солнцем улицу, обращаясь к Ольге, – я вовсе не удивлюсь, если узнаю, что это заведение принадлежит тому самому Албанцу, о котором ты мне рассказывала невероятные истории и которого знает хорошо твой братец. Вполне может быть, что и куплеты, которые пропел нам сегодня Фима, а написал неизвестный поэт минувших дней и за которые даже в последних строчках попросил, если вы запомнили, прощения у слушавшей их публики, тоже ему посвящены. Не забывайте, ведь заведение, которое мы с вами только что посетили, среднеазиатское. Да и этот Албанец, как в общем-то и его бывший покровитель Дед, тоже выходцы, если мне память не изменяет, из Узбекистана. Так ведь? Вот и думайте, размышляйте дальше. Но при этом будьте, конечно, предельно осторожны.
Людмила набрала по мобильнику номер телефона мужа и договорилась встретиться с ним через полчаса у перехода на перекрестке Ленинского и 26-ти Бакинских комиссаров. В оставшееся до их встречи время решили втроем погулять по улице. Людмила взяла Ольгу под руку, а Олег, закурив свою любимую сигарету «Кэмэл», пошел слегка сзади. Направились в сторону метро, задумав дойти до находящегося на углу большого универсама, а потом назад до перекрестка, посчитав, что как раз будут там в назначенное время. Где-то на полпути Олег остановился. Он встретил старого приятеля, работника Центризбиркома Виталия Беленького, с которым в прежние времена работал в аппарате Совета Федерации, а еще до этого знал по Верховному Совету, где тот издавал малопопулярный, но нужный журнал под названием «Ведомости». Борисыч, как меж собой знакомые звали Беленького, как выяснилось, также направился вместе с женой посидеть в том самом ресторанчике, из которого троица только что вышла. Он был как всегда восторжен, улыбался и при этом, сильно жестикулируя, что-то очень живо рассказывал Олегу. Жена Беленького Наталья – прекрасный врач-офтальмолог, недовольно стояла в стороне, прикуривая одну от другой тонкие сигареты «Вок». А Ольга с Людмилой остановились чуть впереди на фоне наполовину разобранных и непонятно в какой связи здесь, на улице, метрах в двадцати от пешеходной дорожки воздвигнутых когда-то нелепых многоугольных конструкций с витражами. Видно, деть было и в те времена эти архитектурные сооружения некуда, вот и нашли им местные власти местечко на маленькой травяной полянке с бесчисленными тропами перед входом в десятки раз переименованный за последние годы дешевый магазин «Пятерочка».
