Станислав Родионов - Диско-бар
— Рома, рок-зонги обожаешь? — загадочно спросила Джульетта.
— Меня с них воротит.
— Почему?
— Они напоминают желудочные зонды.
— В тяжёлом роке сечёшь?
Леденцова вдруг охладила ясная мысль: он неправильно сел, меж людей. К нему не подсесть. Но теперь не переместиться, свободных мест уже нет. Впрочем, он спешит — всего полчаса в баре… Всё-таки инспектор решил переместиться. Оперативная работа требовала движения, как самолёт скорости. Как там… «Он был медлителен, как черепаха, но в нужный момент свирепствовал, как тайфун».
Распашонистого соседа тоже затайфунило:
— Недалеко есть хата с хипповой бабец…
— С кем?
— С хипповым бабцом, говорю. Ты бери свою бабец, то есть свою бабцу, бери пузырь ноль семь…
— А почему та барменша не со всех берёт деньги? — спросил Леденцов как бы непроизвольно.
— Потому что правильный бабец, в долг верит. А эта усатая моржиха задавится.
Леденцову показалось, что обернулся не только он…
По бару шёл развалисто высокий и плотный человек в куртке из чёрной лайки, в тёмных очках, в вельветовых тёмных брюках и белых шевровых сапогах. В тяжёлой руке лебедем висел белый «дипломат». Парень приблизился к стойке. Внезапно полегчавшая барменша-бандерша подскочила к нему. Он лишь вскинул палец. Она сноровисто налила рюмку коньяка, поставила на тарелку и подала, как подают хлеб-соль. Парень пил задумчиво и медленно — барменша стояла, прижав край тарелки к своей неуёмной груди. И тогда Леденцов увидел его лицо…
Ослепительно белое, как высушенная простыня с мороза. Каждая чёрточка казалась выточенной, вычерченной или выбеленной до неестественной контрастности. Таким становится лицо, когда его освещает раскалённый огонь при фотографировании. Было ли оно всегда мертвенно-белым или лампы дневного света ударили в него из-под стойки?
Парень допил коньяк и так же медленно вышел, никого и ничего не замечая.
— Одевается всегда одинаково, — восхищённо сказал распашонистый.
— Кто он? — игриво спросил Леденцов.
— А белый кейс у него с шифром.
— Кто он?
— Весь бабец, то есть все бабцы его.
— Да кто он?
— Я пользуюсь только духами «Диско», — обиделась на невнимание Джульетта.
— Что они… э-э… кто он? — заметался Леденцов меж ними.
— Они пахнут резедой и космосом, — ответили слева.
— Это Сосик, — рыкнули справа, разгорячась коктейлями.
— Кто такой Сосик? — вполголоса спросил инспектор, пытаясь сделать разговор потише.
— Не знаю. Сосик — и всё. Он ребром ладони кирпич перешибает.
— А если даст по голове? — вслух задумался Леденцов.
— Треснет, как яйцо всмятку.
— Смотря какая голова.
— Да хоть какая.
— Не у всех она всмятку.
Инспектор поманил барменшу, чтобы расплатиться. Мысли и догадки неудержимо тянули его отсюда. Как там… «Он запылал, как четыре дьявола».
13
Петельников томился на остановке. Троллейбусов он пропустил без счёту, газету прочёл сплошняком, не упуская ни строчки. И когда вторично принялся за статью об известковании почв, из дома напротив вышла молодая женщина в джинсовом платье, с тёмными раздёрганными волосами и с огромной продуктовой сумкой. Звали её Дарьей Тарасовной Крикливец, а Леденцов именовал атаманшей или бандершей.
Инспектор сложил газету и лениво двинулся следом.
Вчерашним поздним вечером лейтенант доложил о Сосике. Усталый Петельников, занятый мыслями о подростках и о других неотложных делах, слушал рассеянно. Его взгляд сошёл с взволнованных губ Леденцова и опустился на пластмассовый стакан, откуда торчали ручки почти всех мировых образцов — и вставочка была. Но его сознание всё отмело, замкнувшись на блестящем циркуле из нержавейки, бог весть как попавшем в стакан. В этом циркуле каким-то образом сфокусировались и леденцовские слова о баре и Сосике, и его собственные мысли о подростках… В конце концов, Архимед с ванной, Ньютон с яблоком… Петельников схватил этот циркуль, подошёл к карте, воткнул остриё ножки в центр загадочного овала и описал круг, который вместил почти все его лиловые кружочки. Тогда он глянул на остриё — оно стояло рядом с баром. К нему сбегались лиловые кружочки… Выходило, что деньгами интересовались прежде всего ребята, живущие вблизи дискотеки.
И Петельников отринул все другие дела, чувствуя, что диско-бар, Сосик, история с Леденцовым и неустойчивыми подростками чем-то и как-то соприкасаются.
Дарья Крикливец зашла в мясной магазин.
Подумав, инспектор тоже зашёл. Там стояли две тощие очередишки — одна за мясом, вторая — за пельменями. Барменша встала за мясом, Петельников — за пельменями, радуясь идеальному совпадению оперативной работы с удовлетворением хозяйственных нужд. А если по дороге их сварить бы да съесть…
Дарья шла медленно — то ли не спешила, то ли грузное тело не очень слушалось. Это стесняло инспектора, привыкшего ходить скоро.
Леденцов утверждал, что она связана с Сосиком. Петельников решил глянуть на неё сам и проверить впечатление лейтенанта. Да ещё он надеялся на какую-нибудь внезапную идею, какие приходят от ходьбы на свежем воздухе, — вроде вчерашней идеи с циркулем или идеи с ванной у Архимеда и с яблоком у Ньютона… Но похоже, что его «висение на хвосте» бессмысленно — Дарья ходила лишь по магазинам. Ни встреч, ни звонков, ни адресов. И не появлялось идей. Впрочем, купил четыре пачки пельменей.
Барменша исчезла в винном магазине. Он переложил в другую руку газетный пакет и, повременив, вошёл за ней.
Дарья покупала водку. Инспектор удивился — пять бутылок. Зачем ей столько? Не для махинаций же в баре? Там необходимо провести контрольные закупки и ревизию.
Ещё более потяжелевшая барменша поплыла по улице. Инспектор усмехнулся — не помочь ли?
В сущности, твёрдой информации у них не было. Какое совершается преступление? Кто такой Сосик? А кто второй? Они ли избили парня на молу? Они ли угрожали студентке? За что преследовали Леденцова? Какую роль играет эта барменша? Как тут пристёгнуты подростки и пристёгнуты ли?..
Подростки заботили больше всего. Соприкоснувшись с ними вплотную, Петельников неожиданно нашёл в себе странный и щемящий интерес к этим ребятам. Как детство накатило. Там, в шумных дворах, роились ребята-погодки — вроде бы одинаковые, с общими интересами, с похожими характерами, с одними героическими мечтами… До переломного возраста, лет до шестнадцати. Потом вдруг оказывались все разными и пути их расходились. И почти всегда в тех дворах был один парнишка, который делал какой-то зигзаг — или попадал в непотребную компанию, или запивал, или садился…
Не перейти ли ему в инспекцию по делам несовершеннолетних?
Дарья свернула к универмагу.
Инспектор знал несколько путей к этому делу. Опросить — теперь уже целенаправленно — тех ребят, дома которых были обозначены в фиолетовых кружочках карты… Показать Сосика студентке для опознания… Наводнить диско-бар инспекторами и комсомольцами из оперативного отряда…
Но всё это Петельников отверг, как слишком долгое. Он считал, что нераскрываемых преступлений нет. Дело лишь во времени. Но поздно раскрытое преступление — это плохо раскрытое преступление, ибо он знал из своей практики, что половина преступников до их разоблачения успевала совершить ещё по преступлению.
Все пути инспектор отверг и не потому, что боялся спугнуть. Ну, докажут, что Сосик ударил Леденцова… Нужны не верхушки, а корни.
Барменша оказалась в обувном отделе. Ради неё молоденькая продавщица бросила всё и всех — женщины отошли в сторонку.
Преступление надо раскрывать по горячим следам, ещё дымящимся следам. Поэтому вчера они решили пойти на контакты с барменшей-«школьницей». Если бы она согласилась помочь, то успех был бы верный. Сейчас Леденцов разузнавал о ней побольше.
Дарья и продавщица захлёбывались в разговоре. Их смех долетал до инспектора. Видимо, подружки.
Против обувного отдела раскинулась секция разной мелочёвки, где Петельников увидел нужный ему товар — сетку. Он купил её, бесконечно длинную и тощую, как чулок, сшитый из рыболовной снасти. Пачки пельменей, освобождённые от перетёртой газеты и опущенные туда, встали торчком одна на одну и провисли до самого пола.
Барменша и продавщица всё болтали. Подруги…
И тогда та идея, за которой выхаживал инспектор, заслуженно опахнула его. Подруги…
Он повернулся к продавщице, у которой купил сетку.
— Скажите, как звать вон ту девушку из обуви?
— А зачем вам? — насторожилась она, косясь на сетку-кишку.
— Хочу угостить пельменями.
— Вот у неё и спросите.
— Хочу написать благодарность, — посерьёзнел он.
— Катя Муравщикова.
Инспектор пошёл к выходу, помахивая белым длинным брусом. На улице он сразу же отыскал телефонную будку и набрал номер:
