Евгений Сухов - Веселый Роджер – знамя вора
Герасим Витальевич являл собой классический образ миллионера: старался держать себя в хорошей физической форме, не курил, выпивал крайне редко и всегда понемногу, и притом только те напитки, которые, по его мнению, способствовали укреплению здоровья и улучшению настроения. Еще он увлекался горными лыжами, излазив в поиске подходящих склонов добрую часть Альп.
В его личном деле отсутствовали какие-либо компрометирующие данные, если не считать того, что в студенчестве он два раза оказался в милиции за драку, что за давностью лет выглядело настолько малой величиной, что ею можно было просто пренебречь. Впрочем, всплывал и один весьма любопытный факт: два года назад у него был роман с молодой учительницей начальных классов, которая полезла в петлю после того, как он с ней расстался. Сделала это она прямо в школе, так что случай имел весьма серьезный резонанс. Однако на настроении Мартынова, а уж тем более на его карьере случившееся никоим образом не отразилось: едва его полуживую возлюбленную вытащили из петли, как он укатил с новой пассией в Эмираты.
Вообще-то, Герасиму Витальевичу живется при Ефимцеве весьма неплохо и у него должна иметься весьма основательная мотивация, чтобы серьезно досадить партнеру. У таких людей, как Ефимцев и Мартынов, ничего не бывает понарошку, они всегда бьются всерьез. Но в том-то и дело, что основания для обиды у Герасима Витальевича имелись. Когда-то Мартынов имел собственную фирму, которая приносила ему вполне реальный доход, обеспечивающий неплохой уровень жизни и ему, и еще сотне сотрудников, работавших на него. Однако в какой-то момент интересы его бизнеса пересеклись с интересами бизнеса Ефимцева. Ефимцев как раз искал новые возможности для реализации своих планов, так что Мартынов просто стоял у него на пути. Да и по своим мощностям бизнес Павла Егоровича раза в три превосходил бизнес Герасима Витальевича, так что при желании он мог пройти по головам конкурентов асфальтовым катком, оставив после себя гладкую площадку. Однако дело повернулось иначе: Ефимцев предложил Мартынову войти своей компанией составной частью в одно из своих подразделений. После недельного размышления Герасим Витальевич дал согласие на это слияние, позабыв о своих честолюбивых планах.
По большому счету Мартынов выиграл: ему теперь не нужно было изображать из себя Дон Кихота большого бизнеса и воевать с ветряными мельницами; не нужно было переживать, что в следующем квартале фирмой обязательно заинтересуются фискальные органы, отыскав в ее операциях нечто противозаконное; не нужно думать о том, как обеспечить сотню сотрудников с их семьями. Головная боль ушла, и осталась масса времени на то, чтобы, наконец, догнать убегающую жизнь. Куда проще и безопаснее войти винтиком в огромный отлаженный механизм, чтобы без особого напряжения получить неплохие бонусы.
Но честолюбивый человек обычно склонен к самоанализу и никчемному самокопанию, моделированию ситуации «как могло бы быть», и в какой-то момент ему может показаться, что сложись ситуация иначе, он мог бы иметь куда больше, чем теперь.
Ладно, пройдем по звонкам. Их несколько. Причем все они сделаны в разные концы города, что может свидетельствовать о деловой активности Мартынова. Три звонка сделаны в центр Сити Лондона, в сорокаэтажный небоскреб, который горожане остроумно прозвали «сигарой». Еще два звонка в портовый район Канэри-Уорф на Темзе, превращенный в последние годы в деловой центр. Но именно в таких помпезных местах свиты террористические и адвокатские гнезда.
Авдеев перевернул страницу: еще два звонка. Неужели порт? Постучав по клавишам компьютера, он ввел телефонный номер и базу данных. Так оно и есть – звонок в порт! Вот только что ему там понадобилось. Весьма подозрительно.
Ладно, разберемся… Кто у нас там дальше по списку?
Следующим был Бортнев Семен Валентинович, являвшийся одним из учредителей компании. Щекотливость ситуации заключалась в том, что при таком авторитарном руководителе, как Ефимцев, он сумел сохранить свое личное пространство, в котором развивал собственный бизнес. Так бывает. Откровенно рассуждая, в его небольшом личном бизнесе не было ничего криминального: при огромном производстве, расширявшемся год от года, обязательно появляются какие-то небольшие фирмы и посреднические структуры, которые работают на единого хозяина, получая свой оговоренный процент. Главное, чтобы они не переродились в злокачественные опухоли и не вытянули из компании здоровые соки.
Имеет какой-то свой бизнес, ну и ладно! Главное, чтобы существовал не за счет головного предприятия. Правда, настораживают его частые поездки в Лондон, и это при отсутствии всякой необходимости. За последнюю неделю Бортнев сделал двадцать звонков в Лондон, половина из которых приходилась на деловой центр, а другая – в пригород. Возникает вопрос: какие интересы могут быть у состоятельного человека в небогатом неблагополучном районе, славящемся своей преступностью.
Подняв трубку, Авдеев спросил:
– Глеб?
– Так точно, Афанасий Петрович.
Его помощник Глеб Кирсанов был из кадровых военных, что явно ощущалось даже в его манере говорить: слова он произносил так четко и внятно, словно рапортовал вышестоящему начальству. Даже по коридору он ходил не так, как все: приподняв подбородок и распрямив спину, как по строевому плацу. Исполнительный, необычайно аккуратный, он был настоящей находкой для службы безопасности. Так что российскому командованию нужно было бы написать благодарственное письмо за то, что они выперли такого кадра из армии.
Рассказывать о причинах своего увольнения Кирсанов не любил, лишь как-то обмолвился, что будучи в большом подпитии разметал по залу ресторана с пяток милиционеров, которые, очухавшись, вызвали на подкрепление взвод спецназовцев. Изловив отчаянного десантника, они связали его по рукам и ногам и бросили в зарешеченный «уазик», крепко обработав его дубинками.
Парень был прям, как логарифмическая линейка. Возможно, что любой на его месте придумал бы историю покрасочней и подушевнее. Например, о том, что ввязаться в драку его принудили обстоятельства: отстаивал честь девушки, к которой приставала пьяная компания, или защищал ветхую старушку от гнусного насильника. Однако Глеб с беззастенчивой простотой Алеши Поповича рассказывал о том, что просто не поделил с одним из братков шлюху, сидевшую за соседним столиком, а когда в спор вмешалась милиция, то досталось и ментам.
Иначе, как гусарской дуростью, подобную выходку не назовешь.
– Поднимись ко мне.
– Слушаюсь!
Авдеев невольно хмыкнул, такое впечатление, что Глеб по-прежнему продолжает пребывать в войсках. Поменялся лишь окружающий его интерьер, а правила остались прежними. Пошел уже третий год, как Глеб обосновался на должности заместителя начальника по безопасности, а армейщину до сих из себя не изжил.
Иногда это раздражало.
Через пять минут, сдержанно постучавшись, Глеб Кирсанов перешагнул порог его кабинета. Высоченного роста, едва ли не под самый потолок, он замер перед столом. От него так и шибануло каким-то девятнадцатым веком и пенящимся шампанским; это впечатление усиливали коротко стриженные щеголеватые усы. Афанасий невольно задержал взгляд на глазах заместителя, вытаращенных от чрезмерного усердия.
– Ты вот что… – Кирсанов слегка подался вперед, готовый внимать любому слову начальства. Желание делать ему внушение отпало. Что ж, в той системе, где они работают, нужны люди и такого плана. Надо же на кого-то равняться остальным. – Что ты знаешь по Бортневу? Почему он так часто звонит в Лондон?
– У него там женщина, мулатка. Есть ребенок, он его обеспечивает. Разрывается между семьей и этой женщиной.
– Что, неужели все так серьезно?
– Да. У него сейчас все мысли об этой мулатке. Кажется, он хочет к ней перебраться.
– Насколько я знаю его жену, у него это вряд ли получится.
– Мне тоже так кажется.
– Глеб, вот что, проверь все эти звонки и сообщи мне, куда именно они были сделаны, – подвинул Авдеев листки бумаги. – Разберешься?
– Так точно!
Авдеев слегка поморщился от подобной военщины: парень исполнительный, надежный, да и в деле разбирается, однако на все душевные расспросы отвечает, как по уставу, – дружбы при таких отношениях не заладится.
– Глеб, ты когда… уволился? – подобрал Афанасий подходящее слово.
Изящные усики чуток дрогнули, похоже, что Глеб по достоинству оценил топорную дипломатию непосредственного начальства.
– Четвертый год уже пошел.
– Ну, вот видишь, уже время. Ты бы, может, как-нибудь попроще изъяснялся, что ли, а то говоришь, как будто бы шашкой на плацу машешь.
– Я это учту, – погасив улыбку, сказал Кирсанов. – Только в ВДВ, откуда я уволился, шашек нет. Шашки – в кавалерии.
– Считай, что это приказ. Ладно, ступай.
– Хорошо, Афанасий Петрович.
