Анатолий Галкин - За всё заплачено
Обзор книги Анатолий Галкин - За всё заплачено
Анатолий Михайлович Галкин
Повесть
За всё заплачено
Полночь еще не наступила, но в маленьком переулке рядом с Якиманкой было уже пустынно… Жизнь здесь кипит только днем. К концу рабочего дня поток людей, снующих с деловым видом затихает. А к десяти вечера узкие улочки совсем вымирают. Такое здесь место. Ни злачных заведений, ни местной шпаны, ни уютных мест для влюбленных парочек.
Старые невысокие дома, которые в документах местного начальства числятся как «жилой фонд», давно уже перепроданы. А новые хозяева здесь не живут, а делают деньги. В особнячках – фирмы, во флигельках и квартирах – фирмочки, а на чердаках и в пристройках – фирмушечки. Те, в которых максимум три сотрудника: генеральный директор, главный бухгалтер и секретарша…
Угловой дом в три этажа имел один подъезд с наскоро подновленной дверью. Охраны внутри не было, как не было и замка на двери. Каждая контора, обитавшая в этом дряхлом особняке, оберегала себя сама, не очень общаясь с соседями…
Уличные фонари в переулке были, но в половине двенадцатого экономные энергетики отключали освещение. А кому светить? Добрые люди в такое время или в «ящик» смотрят, или в своих кроватях сопят.
Одинокая фигура двигалась вдоль домов мягкой скользящей походкой – чтоб не стучать в тишине каблуками. Дойдя до двери подъезда, ночной посетитель оглянулся и юркнул в прохладное, чуть освещенное одинокой лампочкой чрево особняка.
Вот он второй этаж. Дубовая дверь с хилым китайским замком распахнулась сразу – ключ, открывавший ее в первый раз, не подвел.
Теперь надо зашторить окна, включить тусклую настольную лампу и работать.
На стол были вывалены папки со стоявшего в углу стеллажа… Зажурчал ксерокс… Десять отснятых страниц, пятьдесят, сто…
Работа близилась к завершению, когда ночного гостя насторожил легкий шум за входной дверью. Сразу же был остановлен копировальный аппарат, выключена лампа. В тишине и мраке звякнул замок входной двери и в просторном коридоре вспыхнул свет. Сразу же послышался скрип пружин старого дивана и писк кнопочек телефона. После короткого ожидания неожиданно весело зазвучал голос молодой женщины:
– Вася, это ты? Я уже на месте… Заканчивай поскорей… Что, через десять минут? Хорошо, я все успею… Нет, я потом постелю. Я пока в душ пойду… Нет, еще не сняла. Не хулигань… Ты опять всего на час? Обидно… Понятно, что все успеем, но… Ладно. Жду.
Говорившая по телефону с шумом бросила трубку на место, вскочила с дивана и, мурлыкая модную мелодию, поскакала в ванную. Она даже сбросила с себя одежду и включила воду, но… Если бы она сразу встала под струю душа, ничего бы не произошло. Что потянуло ее в большую комнату? Она и сама не могла потом вспомнить.
Женщина вошла, включила свет и остолбенела… Она уходила отсюда последней. Всего пять часов назад. И оставила после себя полный порядок. Теперь же – развернутый ксерокс посреди стола, груды папок со стеллажа, стопка свеженьких копий… Она машинально сделала несколько шагов вперед, взяла верхний, еще теплый лист с четким текстом. Это была страница договора с клиентом… С кем? Для этого надо взять очки из сумочки, оставшейся в коридоре.
Она хотела обернуться, но не успела. Краем глаза увидела занесенный над своей головой увесистый обрезок дубовой доски. Когда-то она сама привезла его с дачи и использовала как подставку для горячих кофейников…
Лишь долю секунды толстая деревянная пластина зависла наверху. Потом она резко пошла вниз и все померкло… Прощай, Вася!
* * *В свое время Роман приложил много усилий, чтоб его рабочее место оказалось в самом дальнем углу огромной комнаты. Это очень удобно. Когда много работы, то там, в укромном уголке можно сосредоточиться и никто тебе не мешает. А когда нет работы – можно расслабиться и опять тебе никто не помешает. При этом выполняется и главный принцип любой службы – держаться подальше от начальства.
Начальство… Это же надо руководить адвокатской конторой и иметь при этом фамилию Зарубин. Все клиенты разбегутся! Нам надо их спасать, оберегать, защищать. А тут – Зарубин… Это больше для прокурора подходит.
Нет, начальник он, конечно, не самый плохой. И если фамилия подкачала, то отчество для адвоката точно в масть – Михаил Абрамович. Клиенты очень любят адвокатов – евреев. Как и портных, и зубных врачей, и скрипачей.
Хороший мужик, Зарубин. Но очень прямолинеен и недальновиден. Тоже мне название придумал для своей адвокатской конторы – фирма «Брест». Это намек на ту самую героическую оборону. Мы, мол, за своих клиентов насмерть стоять будем. Но можно подойти и с другой стороны. Смотрит на адвокатскую контору «Брест» человек и думает: «Ребята защищались, конечно, стойко, но месяца полтора – два. А потом кто смертью пал, а кого в концлагерь. Нет уж! Меня такая перспектива не устраивает». И идет себе потенциальный наш клиент к конкурентам, в фирму «Успех» или «Свобода».
Роман Поспелов с удовольствием откинулся в своем кресле и прикрыл глаза… Три дня назад он с успехом завершил последнее свое дело, а новых Зарубин ему не давал. Не потому, что не хотел. Не было их, этих дел. Не стояли клиенты в очередь в «Брест».
Остальные сотрудники худо-бедно работали. По их профилю дела находились: разводы, наследство, споры из-за забора на дачном участке или ягодицы укушенной соседской собакой.
Роман был единственным в «Бресте» специалистом по «крутым» уголовным делам. И Зарубин его берег. Не допускал к «бытовухе».
Из дремотного состояния Романа вывел звонок. Вернее – три звонка. Это его код. Значит, шеф вызывает его в кабинет.
Роман видел, что пять минут назад к Зарубину прошла посетительница, но он никак не думал, что она по его душу. Молодая женщина была больше похожа на разводящуюся и делящую с мужем квартиру, шкафы, стулья и участок в шесть соток.
Открыв нижний ящик стола, Поспелов вытащил маленький темный флакон, брызнул в лицо французским парфюмом, похлопал себя по щекам, крякнул и направился в кабинет шефа, на ходу поправляя галстук и приглаживая вихры.
– Вызывали, Михаил Абрамович?
– Да, Роман Васильевич. Проходите и знакомьтесь – Урсова Нина Ивановна… Дело очень сложное, выиграть его практически невозможно. А мы попробуем… Господин Поспелов лучший в Москве адвокат по таким вопросам.
Роман не стал возражать. Он только скромно кивнул. Ему приходилось играть с шефом в одну игру, хотя на первой беседе с клиентом задачи у них были разные. Роману надо было понять существо дела, оценить свои возможности и не наобещать лишнего. А Зарубину, подчеркивая все время сложность защиты и предстоящие затраты, выбить максимально возможный гонорар.
Зарубин, выдержав небольшую паузу и изобразив, что совершает сложные расчеты, продолжил:
– Вы, друзья, побеседуйте здесь, а я буду готовиться к заключению договора. Надо уточнить общую сумму. То, что я вам назвал, Нина Ивановна, очень приблизительно. Я бы даже сказал, что это минимум, который может возрасти в два… и даже в три раза.
– Я понимаю. Я согласна платить сколько надо.
– Но при аресте вашего начальника его счета, очевидно, заблокировали?
– Возможно. Этого я не знаю. Эти деньги не со счетов.
– Ваши личные?
– Нет, но я могу ими распоряжаться. Юрий Петрович два года откладывал на такие расходы, а хранились эти деньги у меня.
– Вы хотите сказать, что ваш начальник уже два года назад ждал своего ареста?
– Нет, нет! Он не говорил про арест. Он сказал – если у кого из сотрудников свадьба, или кто машину разобьет. Но никто не женился и аварий не было, а тут такое… Я подумала, что это тот самый случай, когда я могу платить из этого фонда.
– Правильно, Нина Ивановна. Я тоже так считаю. За свободу вашего начальника никаких денег не должно быть жалко… Вы пока С Романом Васильевичем идите в переговорную. Обрисуйте ему все обстоятельства дела. А я договор буду готовить. Расписки напишу за задаток… если это надо.
– Не надо. Я вам верю и так.
– Замечательно… И еще, Нина Ивановна. Возможно, понадобятся услуги сыскного бюро. У нас замечательные партнеры есть – фирма «Сова». Включать их в договор?
– Включайте.
В переговорной комнате всегда стояла заряженная кофеварка. Роман сразу же включил ее и начал выставлять на стол чашки, сахар, вазу с разнообразным печеньем. Все это, вместе с доброжелательной улыбкой должно было создать доверительную атмосферу, при которой он получит от этой скромной посетительницы в три, в пять раз больше информации, чем при сухой официальной беседе.
Романа немного раздражало, что он никак не мог определить возраст Нины Урсовой. Очевидно, что больше двадцати и меньше тридцати. Но сколько? Двадцать три, двадцать семь?
Облика совсем невыразительного, невозможно на взгляд определить и уровень ее образования. Сельская школа и курсы стенографисток? Библиотечный техникум? Иняз?
