Александр Бородыня - Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером
— Посмотри, — Чекан медленно разматывал белый шелковый шарф, укутывающий его горло. Д.Д. чуть повернул голову. Горло Чекана пересекал знакомый розовый, рубец.
— Ты тоже? — спросил Д.Д.
— А ведь не было его, — Чекан от удовольствия чуть не показывал язык. — Ты смотрел, ведь не было! А знаешь, почему так?
— Догадываюсь, — Д.Д. опять закрыл глаза. — Говори, я слушаю, зачем пришел?
— Ты правильно догадался, после второго заражения шрам исчезнет, он появляется снова после третьего и пятого, — голос его звучал негромко, но возбужденно. — А ты думал, ты один такой остался?! Ты перенес болезнь один раз, а я уже шестьдесят пять… Ты знаешь, что я могу?..
«Ничего ты не можешь, — подумал Д.Д., он точно почувствовал это. — Напрасно вы пытаетесь вывести в провинции высшую расу. Эффект только от первого заражения. Заражаясь во второй и в третий раз, вы же ничего не получаете нового… Абсолютно ничего. С тем же успехом вы могли бы прививать себе сибирскую язву и вылечиваться от нее…»
— Вы меня не убили, потому что боитесь, что начнете резать друг дружку? Посвященный не может пострадать от руки посвященного? — вслух сказал он. — Вы по кругу заражаете друг друга и сбрасываете болезнь на своих, а излишки оставляете здесь в больнице умирающим?
— Я всегда знал, что ты умный. — Чекан все-таки показал кончик розового языка. — Но и я умный, — поросячьи его глазки светились. — Не глупее тебя. И знаешь, что я тебе скажу? — Но он больше ничего не сказал, маленькие чистые зубки подхватили кончик языка.
— Ладно, — наигранно вздохнул Д.Д. — Говори, зачем пришел? Зачем ты меня разбудил? Вы же меня, кажется, хотели сантранспортом в Москву отправить, тихо, без проблем? Зачем разбудил?
Довольно долго Чекан молчал, тикали часы на его руке, и раздавалось ровное дыхание очень здорового человека. Потом он сказал ласково.
— А помнишь, Давидик, как ты нас на ювелирку в Москве водил? Не помнишь? А я вот помню, про тебя говорили — гений! Откуда мне было знать тогда, что вся твоя гениальность — это вирус?.. А теперь, видишь, как вышло-то.
— Как вышло? — Д.Д. уже сознательно старался затянуть разговор.
— Ты вот на кровати лежишь, почти что мертвый, а я в изголовье твоем сижу, как добрый ангел, — сказал Чекан. — Оцени позицию!
— Уйди, — попросил Д.Д. — Толку не будет. — Он постарался, чтобы голос его прозвучал раздраженно и болезненно. — Сверхчеловек, смешно! Ты, Чибрисов, сверхчеловек!
— Сомневаешься, Давидик? Ладно. Ты вот послушай-ка, что я тебе расскажу, я теперь от тебя ничего не скрою, зачем мне от тебя что-то скрывать? Мы ведь здесь остановили эпидемию, она, правда, и сама бы захлебнулась, но можно считать, что мы остановили, а теперь сохраняем ее в себе.
«Все-таки они чувствуют, что не ладится, не склеивается их высшая раса. Как же падок человек на любую заразу. Провели статистическую выборку, установили, что в Германии в 1927 году великих математиков оказалось на душу населения в полтора раза больше, чем в других странах, и вот тебе — в тридцать третьем вспышка коричневой чумы. Ницше сказал: новый человек, а они услышали совсем другое. Среднему человеку-обывателю вообще свойственно увлекаться, обыватель готов построить целое общество на самом гадком ритуале. Так и здесь, они уже чувствуют, что нет никакого толка в бесконечных заражениях, нет никакого волшебства и приумножения способностей, нет никакого изменения мира, а остановиться не могут, потому что кровью повязаны».
— А если поконкретнее? — сказал он вслух. — Наверное, ты, Чибрисов, хочешь знать, что происходит с человеком через сорок лет после заражения?
Чекан облизал губы и кивнул. Он уже не был похож на того волка, он был похож на тощего шакала, которого Д.Д. просто убил одним ударом промерзшего кулака.
— Очень хочу. Расскажи…
— Ничего интересного не происходит, понимаешь ли, совсем ничего. Голова становится пустая, как коробка, из которой вынули ботинки. Я прошу тебя, уходи, Чибрисов! Ничего нового я тебе не скажу. Можете меня ликвидировать, можете отправить на сантранспорте в Москву, что, впрочем, одно и то же. Я готов и к бессмысленной старости, и к самой смерти. Только, пожалуйста, переведи деньги мне на сберкнижку, ту часть, что мне причитается со всеми вычетами.
— Зачем тебе? — просипел сладко Чекан. — Ты же старенький! Зачем тебе столько денег?
— Скажи, перешлешь?
— Перешлю, если узнаю зачем? На что тратить будешь, Давидик?
Д.Д. с трудом отвернул голову, чтобы не видеть этого пухлого лица.
— Я на эти деньги киллера найму! — сказал он. — Хочу, чтобы тебя пристрелили. Понимаешь, Чибрисов, надоел ты мне очень…
Он предполагал реакцию на эти слова. Чекан всегда был вспыльчив, и многочисленные заражения, похоже, не изменили его характера. Расчет оказался верен. Чекан хрюкнул в кулак, помолчал с минуту, потом, пошарив где-то на тумбочке, взял приготовленный шприц со снотворным.
«Они меня так случайно и убить могут, — отметил Д.Д. — Трудно выжить с больным сердцем, когда тебе с интервалом в полчаса колют снотворное, потом допинг, потом опять снотворное».
Чекан делал укол, почти не глядя, поршень не прошел еще и трети объема, когда Д.Д. осторожно подвинул руку, игла вышла из вены, и под кожей заметно вспух темно-синий водяной волдырь. Тут же Д.Д. закрыл глаза и выпрямился на кровати.
Он прислушивался одновременно к удаляющимся шагам и к своей подступившей изнутри тяжелой сонливости. Часть лекарства все-таки попала в кровь. На этот раз сознание покинуло его не сразу. Стараясь продержаться как можно дольше, лежал не шевелясь.
Что-то скрипнуло, он открыл глаза. Сквозь возрастающую пелену увидел отворяющуюся дверь палаты. Он даже не был уверен, что это не галлюцинация, что он не принимает желаемое за действительное.
— Пожарник?! Каким образом ты здесь? — спросил он, вглядываясь в детское лицо. — Уходи…
— Нас мама с собой на работу таскает, боится, что мы квартиру подожжем, — сказал один из близнецов. — Знаете, вас бандиты охраняют, на лестнице двое стоят!
— Брат-то где?
— В коридоре на стреме остался.
Ребенок склонился над постелью. Глаза Д.Д. уже зализал черный мрак сна. С трудом шевеля сухими губами, он прошептал:
— Пожалуйста, пойди позвони Лиле, скажи, что я просил ее прийти, любой ценой, скажи, что я должен ее еще раз увидеть, скажи, что, если она не сможет меня растолкать, пусть не боится, пусть колет чем-нибудь покрепче, чтоб только проснулся. Это очень важно. Только отсюда не звони, спустись в холл. Оттуда из автомата позвони Лиле…
* * *Развиваясь, болезнь прибавляла и прибавляла телу ненормальной бодрости. Как молодой зверь, Д.Д. бежал по тундре. Равномерное дыхание, злость во всех мышцах, хлещущий в лицо животворящий воздух… Он не чувствовал голода, не чувствовал жажды, не было никакой усталости. Избыточное поначалу понимание мира было не просто бесплатно полученным озарением, не просто пониманием космических законов, это было — руководство к действию, инструкция по собственному спасению. Теперь он понимал, как нужно рассчитать энергию тела, как впитать воду, содержащуюся в морозном воздухе прямо через легкие. Он управлял своими мышцами, как водитель автомобилем, и шел не останавливаясь.
