Дороти Сэйерс - Найти мертвеца
— Брайт получал какие-нибудь письма? — спросил Уимси у Умпелти.
— Ни строчки… во всяком случае, пока он объявился здесь.
— Что касается Перкинса, — произнес Глейшер, — мы скоро получим о нем сведения. Да, он попал под машину и временно выведен из строя, и это должно было бы озадачить его соучастников не меньше, чем нас. В общем, они могут ожидать от него какого-нибудь послания на какой-нибудь условленный адрес, под чужим именем, в том или другом городе.
— Вы будете упорно утверждать, что это Перкинс, — запротестовала Гарриэт. — Вы, что, действительно считаете, что он смог проскакать на неоседланной лошади вдоль берега и перерезать человеку горло до кости?
— А почему бы и нет? — осведомился Умпелти.
— Разве он похож на такого человека?
— «А я похож? — спросил Плут. Который действительно не был похож, будучи полностью сделан из картона». Я ни разу не видел этого малого, однако согласен, что, судя по его описанию, вряд ли это он, — Уимси усмехнулся. — Но с другой стороны, знаете ли, наш приятель Генри принял МЕНЯ за некоего слабенького прожигателя жизни и завсегдатая ночных клубов.
Гарриэт быстро взглянула на его худощавые конечности и гибкую фигуру.
— Не стоит напрашиваться на комплименты, — холодно произнесла она. — Всем нам известно, что ваша томная внешность — обманчива, а на самом деле вы способны завязать вашими артистическими пальцами кочергу. А вот Перкинс действительно дряблый, шея у него как у цыпленка и хиленькие ручки. — Она повернулась к Глейшеру. — Не могу себе представить Перкинса в роли головореза. А вообще-то первоначальные улики у вас были против меня и, кстати, более чем у кого бы то ни было.
Глейшер прищурился, однако принял этот выпад с флегматичным видом.
— Совершенно верно, мисс. Мы могли много чего сказать по этому поводу.
— Безусловно. Кстати, почему вы отказались от ваших подозрений в отношении меня?
Какое-то природное чутье предупредило Глейшера, что он ступает по тонкому льду.
— Ну, все казалось слишком очевидным, — ответил он. — И кроме того, мы не смогли проследить никакой связи между вами и покойным.
— Очень мудро с вашей стороны было расспрашивать обо мне. Ведь у вас имелось только мое честное слово, не так ли? А ведь снимки свидетельствовали о том, что я довольно хладнокровная, правда? А мой первоначальный рассказ был некоторым образом… скажем… полным всяческих случайностей?
— Именно так, мисс — Глаза суперинтенданта были лишены всякого выражения.
— Кстати, кому вы задавали вопросы?
— Вашей приходящей служанке, — ответил Глейшер.
— О! Вы думали, что ей известно, знала ли я Поля Алексиса?
— Судя по нашему опыту, — размеренным голосом ответил суперинтендант, — приходящие служанки наиболее осведомлены о вещах подобного рода.
— Да, вы правы. И вы действительно прекратили подозревать меня?
— Ох, Боже мой, да!
— Из-за свидетельства моей приходящей служанки?
— Дополнительно к нашим собственным наблюдениям, — ответил Глейшер.
— Понятно. — Гарриэт холодно посмотрела на суперинтенданта, но он сидел с непроницаемым видом во время этого в некотором роде допроса третьей степени, и вежливо улыбался в ответ. Уимси, который слушал все это с лицом, похожим на маску, решил дать этому бесстрастному полицейскому первый приз за тактичность. И тогда он бросил в разговор равнодушное замечание:
— Вы и мисс Вэйн достаточно поработали над теориями друг друга, — произнес он, — и, вероятно, вам захочется услышать, что Мы сделали за этот вечер.
— Чрезвычайно интересно, милорд.
— Мы начали с того, — сказал Уимси, — что предприняли еще один поиск улик среди вещей, принадлежащих покойному, надеясь, пролить какой-нибудь свет на личность этой Феодоры или на шифрованные письма. Инспектор Умпелти любезно представил нам свою самую посильную и полную сочувствия помощь. По правде говоря, инспектор оказался просто неоценимым. Он сидел здесь два часа, наблюдая за нашими изысканиями, и каждый раз, когда мы обследовали какое-нибудь отверстие в стене или угол, и находили их пустыми, ему удавалось уверить нас, что он тоже исследовал это отверстие пли угол и также находил их пустыми.
Инспектор Умпелти хихикнул.
— Единственный предмет, который мы обнаружили, — продолжал лорд Питер, — это словарь Чамберса, но нашли мы его не этим вечером, ибо мисс Вэйн обнаружила его прежде, когда вместо того, чтобы заниматься писательской работой, она тратила время впустую на разгадывание кроссвордов. Мы обнаружили довольно много слов, помеченных карандашом. Когда вы пришли, мы как раз занимались тем, что отбирали их. Возможно, вы захотите услышать некоторые из них. Вот, пожалуйста. Сейчас я быстро зачитаю их, выбирая наугад: особенный, дипломатия, куртизанка, меблированный, виконт, расточительство, солнечный свет, риза, священник, светило, тысяча, бедность, херувим, предательство, кабриолет, ревматический, апостол, костюмер, виадук. Тут еще очень много. Вам говорят что-нибудь эти слова? Некоторые из них имеют отношение к церкви, зато другие — нет. Куртизанка, например. К нему я могу добавить тамбурин, борьба и мода.
Глейшер рассмеялся.
— Для меня это звучит так, словно этот молодой человек сам был любителем кроссвордов. Здесь такие приятные длинные слова…
— Но эти не самые длинные. Есть еще длиннее, например, грехопадение, монокотиледонус[72] и диафрагматический, но Алексис, однако, не пометил ни одного по-настоящему неудобопонятного слова. Самое длинное слово, которое нам удалось обнаружить, — это ревматический. Оно состоит из тринадцати букв. Все слова вместе имеют две особенности, хотя, насколько нам удалось прочесть… это некоторым образом заставляет подумать.
— О чем, милорд?
— Ни в одном из них ни разу не повторяются буквы, и ни в одном из них не меньше, чем семь букв[73].
Внезапно суперинтендант Глейшер резко вскинул руку, как ребенок в школе.
— Буквы для шифра! — вскричал он.
— Да, как вы заметили, буквы для шифра. Это указывает мне на то, что здесь могут находиться ключевые слова для шифра и, судя по обстоятельствам, буквы в них ни разу не повторяются. Я думаю, что могу определить тип шифра. Вся беда в том, что мы уже насчитали сотни две обычных слов, и эта азбука еще не закончена. Что и приводит меня к весьма унылому заключению.
— К какому?
— А то, что в каждом письме меняли ключевое слово. Это, как мне кажется, здесь и происходит, По-моему, каждое письмо содержит в себе ключевое слово для следующего, и эти попытки представляют собой группу слов, которую Алексис отыскивал заранее, чтобы быть готовым прочитать письмо, когда наступала его очередь.
