Николас Блейк - Голова путешественника. Минута на убийство (сборник)
В сосудах слоновой кости и цветного стекла
Таились ее причудливые, как мечты, ароматы.
Чего только не было там – и кремы, и пудра,
и просто духи…
Найджел сам не заметил, как принялся декламировать эти стихотворные строки, разглядывая простые щетки для волос с деревянными ручками, очень деловую гребенку, скромное саше для носовых платков, пахнущее, подумать только, лавандой. Всякие причиндалы для наведения красоты он обнаружил в самой глубине выдвижного ящика. И постепенно где-то в уголках его мозга начало складываться новое представление о Ните, о Ните и Джимми, и это новое представление в конечном итоге заставило его переменить принятое накануне решение не заниматься этим делом.
Он прошел в гостиную, рассеянно прихватив с собой потертого плюшевого кролика, которого нашел на стуле подле кровати Ниты.
– Все это кажется мне весьма трогательным, – сказал он Блаунту, который копался в ящиках бюро, и положил кролика на каминную полку рядом с вересковой трубкой – наверняка это была трубка Джимми. – Здесь не хватает только… а кстати, вот оно! Теперь все на месте. – С обитого ситцем кресла он поднял штопку с иголками и мужской носок.
– Домашняя кошечка, да и только, сказал бы я, – проговорил Блаунт. – Взгляните-ка на это.
Он протянул Найджелу пачку газетных вырезок. На верхней была фотография: Нита в купальнике, на лице – фотогеничная улыбка, вокруг – стайка нимф с жеманными улыбками. Подпись под фотографией гласила: «Мисс Нита Принс, восемнадцатилетняя победительница конкурса приморских красоток, организованного газетой «Дейли Кларион», с другими участницами конкурса». Дата – август 1936 года.
– Держу пари, вы нашли это в самом дальнем углу ящика, – сказал Найджел.
– Действительно, там. Что вы хотите этим сказать?
– Которого ящика?
Блаунт показал.
– Это был единственный ящик, запертый на ключ. Сейчас увидите почему.
Найджел вытащил ящик и поставил его на пол. Потом перевернул. Оттуда выпали пачки писем, перевязанные ленточками, и большой конверт, из которого Найджел вытряс несколько фотографий. На них также была Нита, но уже без купальника. На оборотной стороне стоял штамп: «Фотоагентство Фортескью».
– Вы, конечно, обратили на это внимание? – спросил Найджел.
– Да. Она позировала для серии «Художественные этюды». Мистер Фортескью сам сообщил мне об этом.
– Хм… Тело женщины, выросшей в достатке, – пробормотал Найджел. – В письмах есть что-нибудь?
– Боюсь, наша кошечка… как бы это выразиться, в ранней молодости торопилась жить, – ответил Блаунт.
– Вы хотите сказать: письма старые?
– Есть и несколько записочек от мистера Лейка. Но ничего от майора Кеннингтона. Вам это не кажется несколько странным? Ведь она столько всякой всячины хранила! А в мусорной корзине вы найдете ленточку, вроде тех, что на других пачках с письмами. – Блаунт со значением взглянул на Найджела. – Ленточка есть, а письма?
– Я вас понимаю… Очень странно, что человек взял свою связку писем, а ленточку оставил. Согласны?
– Что ж, люди, случается, делают глупые вещи. Потому-то глупые полицейские их и ловят.
Найджел еще раз осмотрел комнату. Задержался у натюрморта Мэтью Смита на стене напротив камина. Перевел взгляд на ситцевую обивку мебели, темно-красные занавески, граммофон, рядом с ним – альбом с пластинками: квартет Бетховена, Моцарт, симфонии Сибелиуса. У Ниты – или у Джимми – был неплохой вкус… Он перешел к книжному шкафу. На нижней полке теснились дешевые любовные повестушки, замусоленные киножурналы, детективные романчики ее греховной юности. Сверху стояло более серьезное чтиво: экземпляры популярной серии социальных романов, несколько томиков английских поэтов, среди них – любимые викторианцы Джимми Лейка, а также романы И.М. Форстера, Д.X. Лоуренса, Генри Грина.
Найджел взял в руки книгу, лежащую на столике около кресла. «Стихи А.X. Клау, в прошлом члена совета колледжа Ориель, Оксфорд». На форзаце: «Н. с любовью от Дж. 22 июля 1945 года». В книге лежала закладка; открыв книгу на этом месте, Найджел прочел:
О, это слово – «долг»! Ты должен… ты должна… —
звучит вокруг стоусто.
Как ненавистно, чуждо мне оно!
Ты знаешь это, Юста.
Его кляну и отвергаю всей душой
отныне и вовек.
Нет, никому, ничто, нигде и никогда
не должен человек!
Стук сердца трепетный, души горячий зов —
вот для меня закон.
Свободен, Юста, я и от твоей любви,
хотя в тебя влюблен.
Свобода – это жизнь, свобода – это все,
важнее нет ее.
Она любви важней, важнее самого
блаженства моего!
Да, жил я, как хотел, любил, кого хотел.
Не раз со мной бывало:
Кому-то клялся я и верность обещал…
Но утро наступало —
И ночь я вспоминал, как долгую игру
без риска, без азарта,
Когда устал партнер, но все тебе сдает
одну плохую карту…
Не верь мне, Юста, не гляди в глаза
с упреком и надеждой:
Свои обеты я и ныне не сдержу,
как не держал их прежде…
Приветливо-спокойна, холодна,
в глазах – ни искры чувства…
Неужто, Юста, в сердце у тебя
так безнадежно пусто?..
– Послушайте-ка, Блаунт, – позвал Найджел и прочитал ему стихи вслух.
Когда он закончил, суперинтендант хлопнул себя по лысине.
– Ах, Боже мой!.. Не нравится он мне. Самовлюбленный тип. Нигилист. Себя не обидит. Своего не упустит. Так-так-так…
– Но ведь он честно о себе рассказал.
– Эгоисты часто именно так поступают. Они могут себе это позволить. Они видят в этом такую необыкновенную добродетель, что не понимают, в каком неприглядном свете себя выставляют… Но это ничего нам не дает.
– Не уверен. Может быть, и дает. Ведь эту книгу Джимми Лейк подарил Ните несколько дней назад. Либо он, либо она поставили на этой странице восклицательный знак… Эй, а это еще что такое?
Найджел поднял книгу, поднес поближе к глазам. Потом подошел к окну, подозвал Блаунта и показал едва заметный значок, сделанный карандашом на полях напротив последних строчек стихотворения:
...А
– Заглавная «А», – сказал Найджел. – Это может значить: Алиса. Тихая, покладистая Алиса Лейк, которая ничего не требует от Джимми, своего законного мужа. Прочитайте-ка эти стихи еще раз, Блаунт. До чего же эта «Юста» похожа на миссис Лейк! Женщина, которая не ждет от мужа никаких обетов, а когда он все же возвращается к ней, встречает его как ни в чем не бывало и ни словом не упоминает о долге перед ней. Кстати, и написано это так, что автором вполне мог бы быть Джимми. Насколько я могу судить, в сердечных делах он как уж.
– Из всего, что вы мне сказали, – медленно проговорил Блаунт, – вытекает, что мужчина не убивает любовницу, если у него покладистая жена.
