Агата Кристи - Печальный кипарис
– Вы хотите сказать, что моя тетя умерла, не оставив завещания, что она вообще никогда его не делала? – изумился Родерик Уэлман.
Мистер Седдон протер стекла очков и сказал:
– Похоже, так и есть.
– Просто невероятно! – воскликнул Родди.
Мистер Седдон откашлялся.
– Не так невероятно, как вы думаете. Такое случается довольно часто. Своего рода суеверие. Люди предпочитают думать, что у них впереди еще уйма времени. И им кажется, что самим фактом составления завещания они приближают свою смерть. Странная причуда, но это так!
– И вы никогда не… э… обсуждали эту тему? – спросил Родди.
– Постоянно, – сухо ответил мистер Седдон.
– И что же она говорила?
Мистер Седдон вздохнул.
– Обычные вещи. Что еще полно времени! Что она еще не собирается умирать! Что она еще не совсем решила, как распорядиться своими деньгами!
– Но, наверное, после первого удара… – начала Элинор.
Мистер Седдон покачал головой.
– О нет. Еще сильнее стала упираться. Даже слышать ничего не хотела по этому поводу!
– Но ведь это… нелогично, – снова вступил в разговор Родди.
Мистер Седдон снова возразил:
– О, ничего подобного. Ведь из-за болезни ее нервозность возросла.
– Но она хотела умереть… – проговорила озадаченная Элинор.
Еще раз старательно протерев стекла очков, мистер Седдон сказал:
– Ах, дорогая моя мисс Элинор, человеческий разум устроен весьма любопытно. Возможно, миссис Уэлман хотелось иногда умереть, но, несмотря на эти мысли, в ее душе жила и надежда на полное выздоровление. И ей казалось, что, составив завещание, она как бы будет искушать судьбу. Этот ее страх вовсе не означал, что она не хотела его составить, просто постоянно откладывала этот момент. Ведь вы знаете, – продолжал мистер Седдон, внезапно обратившись к Родди и доверительно понизив голос, – как люди оттягивают какое-нибудь неприятное дело, стараются подольше им не заниматься?
– Да, я… я… да, конечно, – пробормотал Родди, вспыхнув. – Понимаю, что вы имеете в виду.
– Вот-вот, – сказал мистер Седдон. – Миссис Уэлман, безусловно, собиралась сделать завещание, но всякий раз откладывала это на завтра, уговаривала себя, что впереди еще масса времени.
Элинор задумчиво произнесла:
– Так вот почему она была такой подавленной прошлой ночью… и так торопилась вызвать вас…
– Вне всяких сомнений! – ответил мистер Седдон.
– Но что же теперь будет? – пробормотал в замешательстве Родди.
– С наследством миссис Уэлман? – Поверенный откашлялся. – Поскольку миссис Уэлман умерла, не оставив завещания, вся ее собственность переходит к ближайшей кровной родственнице, то есть к мисс Элинор Карлайл.
– Все мне? – недоверчиво спросила Элинор.
– Определенный процент пойдет в пользу Короны, – объяснил мистер Седдон и углубился в детали. В заключение он сказал: – Никаких долгов или заложенной недвижимости нет. Все деньги миссис Уэлман принадлежали ей одной. Следовательно, все они переходят к мисс Карлайл. Налоги на наследство… э… боюсь, будут несколько велики, но даже после всех выплат состояние все еще будет весьма значительным, к тому же капитал помещен в надежные ценные бумаги.
– Но Родерик… – начала Элинор.
Мистер Седдон произнес, смущенно кашлянув:
– Мистер Уэлман – всего лишь племянник ее мужа. Здесь нет кровного родства.
– Абсолютно никакого, – подтвердил Родди.
– Но, разумеется, для нас не имеет существенного значения, кто именно получит деньги, – уверенно проговорила Элинор, – ведь мы собираемся пожениться.
При этом она не взглянула на Родди. Теперь уже мистер Седдон сказал:
– Абсолютно никакого. – И тут же ушел.
5– Но ведь это и правда не имеет значения, – сказала Элинор, как бы оправдываясь.
Лицо Родди нервно передернулось.
– Деньги должны принадлежать тебе, – сказал он. – Это совершенно справедливо. Ради бога, Элинор, только не думай, что я тебе завидую. Не нужны мне эти проклятые деньги!
– Мы ведь говорили об этом, Родди, еще в Лондоне, что не важно, кто из нас окажется наследником, поскольку… поскольку мы решили пожениться… – нерешительно закончила Элинор. – Он молчал. Она продолжала настаивать: – Неужели ты не помнишь, что сам это говорил, Родди?
– Помню, – сказал Родди, упорно глядя себе под ноги. Лицо его было бледным и угрюмым, выразительные губы были горько сжаты.
Внезапно вскинув голову, Элинор храбро произнесла:
– Ведь это несущественно… если мы собираемся пожениться… Но так ли это, Родди?
– Что – так ли? – спросил Родди.
– Собираемся ли мы пожениться?
– Помню, была такая идея, – равнодушно сказал он, вернее, с некоторой долей раздражения. – Разумеется, Элинор, если у тебя теперь другие планы…
– О Родди! – воскликнула Элинор. – Неужели ты не можешь быть честным!
Он вздрогнул. Потом, смутившись, выдавил:
– Не знаю, что со мной такое…
– А я знаю… – проговорила Элинор сдавленным голосом.
– Возможно, дело в том, – заторопился Родди, – что мне не по душе мысль жить на средства жены…
Элинор побледнела:
– Дело не в этом… Здесь кое-что другое… – Она перевела дух и воскликнула: – Это из-за Мэри, не правда ли?!
– Наверное, – с несчастным видом пробормотал Родди. – Но как ты догадалась?
– Это было не так уж трудно… – Элинор криво усмехнулась. – Любой мог прочитать это на твоем лице, когда ты на нее смотрел…
Внезапно Родди перестал себя сдерживать:
– О, Элинор, я не знаю, в чем дело! По-моему, я схожу с ума! Это случилось, когда я увидел ее – в тот первый день – в лесу… только ее лицо – и вдруг все перевернулось. Ты не можешь этого понять…
– Очень даже могу. Продолжай.
– Я совсем не хотел в нее влюбляться… – произнес Родди беспомощно. – Я был совершенно счастлив с тобой. О Элинор, какой же я подлец, что все тебе выкладываю, все как есть…
– Ерунда. Продолжай. Скажи мне…
– Ты такая удивительная… – продолжил он прерывающимся голосом. – Говорю с тобой, и становится легче. Я ужасно тебя люблю, Элинор. Ты должна мне верить. А это просто наваждение. Оно все перевернуло: мое восприятие жизни, отношение ко многим вещам и вообще весь мой привычно-благопристойный разумный уклад…
– Любовь вообще чувство не слишком разумное, – мягко заметила Элинор.
– Это точно… – печально согласился Родди.
– Ты что-нибудь ей говорил? – чуть дрогнувшим голосом спросила Элинор.
– Сегодня утром… как дурак… я совсем потерял голову…
– И что же? – допытывалась Элинор.
– Разумеется, она тут же оборвала меня! Она была шокирована. Из-за тети Лоры и… из-за тебя…
Элинор сняла со своего пальца кольцо с бриллиантом и протянула Родди:
– Тебе лучше взять его обратно, Родди.
Взяв кольцо, он пробормотал, не глядя ей в глаза:
– Элинор, ты даже не представляешь, каким негодяем я себя чувствую.
– Ты думаешь, она выйдет за тебя замуж? – спросила она, и голос ее был уже как обычно спокойным и ровным.
Он покачал головой.
– Не знаю. Нет… по крайней мере в ближайшее время. Не думаю, что я ее сейчас интересую… может, когда-нибудь после… может, она еще меня полюбит.
– Наверное, ты прав, – сказала Элинор. – Ей нужно дать время. Пока с ней не встречайся, а потом… попробуй еще раз объясниться.
– Элинор, дорогая, ты мой лучший друг, таких друзей больше ни у кого нет. – Он вдруг взял ее руку и поцеловал. – Ты знаешь, Элинор, я люблю тебя по-прежнему! Иногда мне кажется, что Мэри – это просто сон, греза. Что я вот-вот проснусь… и окажется, что ее вовсе и не было…
– Если бы Мэри не было… – начала Элинор.
Родди взволнованно прервал ее:
– Иногда мне даже хочется, чтобы ее не было… Ты и я… мы принадлежим друг другу. Мы созданы друг для друга, не так ли?
Она медленно наклонила голову:
– Да, мы созданы друг для друга. – И подумала: «Если бы Мэри не было…»
Глава 5
– Это были прекрасные похороны! – с чувством сказала сестра Хопкинс.
Сестра О'Брайен согласилась:
– О да! А сколько цветов! Вы когда-нибудь видели такие чудесные цветы? Эта арфа из белых лилий и крест из желтых роз! Такая красота!
Сестра Хопкинс вздохнула и положила себе на тарелку булочку с кремом. Разговор происходил в кафе «Голубая синица».
– Мисс Карлайл – щедрая девушка, – продолжала восхищаться сестра Хопкинс. – Она сделала мне милый подарок. Хотя вовсе не была обязана так поступать.
– Да, щедрая и очень славная, – горячо подхватила сестра О'Брайен. – Я вообще не выношу скряг.
– Она, между прочим, унаследовала огромное состояние, – не преминула заметить сестра Хопкинс.
– Это удивительно… – начала сестра О'Брайен и запнулась.
– Что именно? – подбодрила ее Хопкинс.
– Меня удивляет, что старая леди не оставила завещания.
– Вот это очень плохо, – раздраженно сказала сестра Хопкинс. – Людей следует заставлять делать завещания! Иначе потом не оберешься неприятностей.
