Эдогава Рампо - Плод граната
— Я вас не понимаю, — сухо ответил я. — Вы хотите сказать, что мои логические построения были ошибочны? У вас, разумеется, есть иная версия?
Я не скрывал сарказма. Но Иномата опять ухмыльнулся:
— Именно так. Я вижу на два хода вперед, и мне сейчас ничего не стоит разгромить ваши в общем-то вздорные домыслы. Вы выстроили логическую цепочку, основываясь на одном — единственном «доказательстве» — на отпечатке большого пальца. С такой же легкостью я опрокину вашу «теорию» одним-единственным контрдоводом.
Меня передернуло. Наглец! Как он смеет говорить это мне — опытному полицейскому, отдавшему любимой работе столько лет?
— Весьма любопытно, — процедил я. — Что ж, извольте.
— Если вам будет угодно. Впрочем, на это хватит двух минут. Скажите, у вас не возникало подозрений, что в отпечатках — и в дневнике, и на серебряном портсигаре — есть некая нарочитость?
— Нарочитость?..
— Да. Представьте себе на минуту, что отпечатки были оставлены не случайно, но принадлежат они не тому, на кого вы подумали...
Я не ответил. Пока было неясно, куда клонит мой собеседник. Однако я почувствовал некий подвох, и у меня неприятно засосало под ложечкой.
— Все еще не доходит? По моему разумению, этот ваш Танимура придумал очень простую штуку: на всех предметах личного пользования — вы обратили внимание только на портсигар и на дневник, а поищи вы получше, без сомнения, обнаружили бы еще — он оставил не собственные, а чужие, принадлежавшие другому лицу отпечатки. Учитывая, что тот человек был нередким гостем у Танимуры, нетрудно представить себе ход событий.
— Чепуха! Какой еще человек?
— Сойти Котоно, разумеется. — В голосе Иноматы зазвучали недобрые нотки. Он ведь захаживал к Танимуре, так что тому ничего не стоило заполучить его «пальчики». При этом он, разумеется, тщательным образом стер свои собственные следы...
Я растерялся и сморозил глупость, о которой теперь даже неловко вспомнить:
— Вы бредите. Это исключено, потому что убили именно Танимуру. Но если все — таки допустить, что убитый — Сойти Котоно, то, значит, отпечатки в доме у Танимуры тоже принадлежат погибшему. Ведь они совпадают с отпечатками пальцев трупа!
— Ну — с, и кто же убийца?
И тут я снова оказался не на высоте.
— Выходит, историю с отпечатками на портсигаре и в дневнике подстроил сам Танимура? — глупо спросил я.
Иномата беспечно кивнул — будто видел это собственными глазами.
— Ваш Танимура нуждался в деньгах. Он был в отчаянных обстоятельствах; фирма его оказалась на грани банкротства, и расплатиться с долгами перезакладыванием недвижимого имущества было решительно невозможно. Ведь долг его исчислялся десятками тысяч. В подобном случае единственная возможность избегнуть позора — бегство. Вот он и сбежал, прихватив с собой чужие денежки. Однако наивно предполагать, что причина бегства лишь в этом. Ведь Танимура разделался с Котоно отнюдь не в состоянии аффекта, а с расчетливым хладнокровием. Он давно обдумал детали и только ждал подходящего случая. Скажите, что может заставить мужчину обобрать собственную жену? Только одно — страсть к другой женщине. Да, Танимура, конечно, питал преступную страсть да к тому же к чужой жене — и дело, по видимости, зашло так далеко, что любовники вынуждены были бежать от людской молвы. Вот вам и вторая причина. Ну, а третья... Разумеется, ненависть. Ненависть к Сойти Котоно, давнему недругу. Извечные мотивы — деньги, любовь, ненависть... Что ж, Танимура одним выстрелом подстрелил сразу трех зайцев. И тут — весьма кстати — подвернулись вы, со своей мечтательной страстью к детективным романам. Сыщик — фантазер. Не окажись рядом вас, может быть, Танимура и не стал бы так уж мудрить. Но он делал ставку именно на вас. Он поставил себя на ваше место, придал своему лицу должное выражение — помните, чет или нечет? — и не ошибся. Вы сыграли свою партию как по нотам. Благодаря вам убийца ускользнул от закона. Да, Танимура был виртуозный преступник. Помните, как он убил свою жертву? Не каждый додумался бы до такого. Если у трупа изуродовано лицо и его нельзя опознать что в таком случае может подумать проницательный сыщик? Он, конечно же, догадается, что убийца пытается сбить его с толку. И раз на трупе — авасэ, принадлежащее Котоно, значит, убийца хотел выдать покойного за Сойти Котоно. Тут-то сыщик и попадается в расставленную ловушку: он сделает ложный вывод, что жертва — не Котоно, а кто-то другой... Так оно все и получилось. А настоящий убийца по дороге домой швырнул в реку бутыль из — под кислоты и прокрался как вор в собственный дом...
Последний его спектакль был поистине великолепен! Прикинувшись Котоно, переодетым в его же, Танимуры одежду, он обнимал собственную жену с нескрываемой страстью — и то хохотал, то плакал у нее на плече, словом, вел себя не как муж, а как любовник.
...Я чувствовал себя совершенно раздавленным. Кто этот человек, называющий себя Иноматой? Что за дикие речи? И откуда такая уверенность? Я не отвечал, а потому Иномата сам нарушил молчание:
— Это было довольно давно... Ко мне тогда частенько захаживал мой приятель, большой любитель детективных историй. Мы вели бесконечные споры о том, как преступнику легче всего ускользнуть от возмездия. И в итоге пришли к единому мнению, что самое остроумное — это прикинуться жертвой. Теоретически — ход блистательный, но, перебрав конкретные способы его воплощения, мой приятель пришел к неожиданному заключению, что все это плоско и заурядно. Я был не согласен с ним. Банальность свойственна лишь дуракам, умный преступник непременно придумает что-нибудь оригинальное. На что мой друг возразил: если уж мы не придумали, то преступник — и подавно...
В общем, вышла у нас серьезная стычка. А ведь история с кислотой подтверждает, что прав-то все-таки оказался я... Убийцу приняли за жертву. А «жертва» оказалась убийцей! Может ли человек провести ночь с чужой женой так, чтобы та ничего не заметила? Увлекательный сюжет для романа, вот такие, как вы, и попались на эту удочку...
Пока я внимал рассуждениям Иноматы, в моем мозгу забрезжило смутное, полузабытое воспоминание. Я словно слышал все это когда-то давным-давно. Но с Инома-той мы никогда раньше не встречались! Нет, определенно я обсуждал эту тему с кем-то другим. С кем?.. Мне вдруг почудилось, что я беседую с оборотнем. Нечто огромное, страшное заслонило весь мир. Но это «нечто» никак не могло обрести конкретную форму, приводя меня в исступление.
И тут Иномата сделал такое, что я остолбенел. Без предисловий он вытащил изо рта обе вставные челюсти. Губы сразу опали, и вся нижняя половина его лица сморщилась, как бумажный фонарик. Я уже говорил, что, невзирая на лысину, Иномата был мужчина весьма импозантный, с умным тонким лицом, украшенным бакенбардами, но теперь... Я и не подозревал, сколь много значат для внешности зубы. Без них Иномата сделался жалким, убогим, как восьмидесятилетняя старуха, и в то же время чем-то неуловимо напоминал сморщенного новорожденного младенца. Затем Иномата снял очки и, шамкая беззубым ртом, произнес:
