Джо Алекс - Смерть говорит от моего имени
— Ясно. И что?
— Значит, когда я постучал в дверь, он не ответил. Пришлось звонить несколько раз. Только тут он и проснулся. Вы только не говорите господину директору Дэвидсону, а то Галлинза с работы выгонят… А он… жена ему как раз третьего ребенка родила. И это было бы для него ужасно.
— Понимаю. Об этом не узнает никто, кому этого знать не надо. А какое, по-вашему, это имеет значение?
— А такое, господин инспектор, что он, Уильям Галлинз, был обязан без четверти двенадцать обойти все артистические уборные и сцену, чтобы после этого передать мне театр. Такова инструкция. Коли спал, значит, не обошел. Так как, если бы обошел, обнаружил бы мистера Винси… Кроме того, он, конечно же, плохо соображал спросонья и не посмотрел на щиток, иначе бы заметил, что от одной уборной ключа нет. А если бы заметил, должен был проверить, почему это так. Все, уходя, ключи сдают. Ключи от артистических уборных всегда сдают костюмеры, они чуть позже уходят, чтобы привести в порядок костюмы. Не знаю, как обстояло дело сегодня. Наверное, мистер Винси отпустил Раффина…
— Кто такой Раффин?
— Оливер Раффин, костюмер, который в «Стульях» обслуживает мистера Винси.
— Ага, значит, по-вашему, Галлинз спал. А раз спал, мало ли что тут могло стрястись. Ведь так?
— Так, господин инспектор… Но вы только, пожалуйста…
— Можете быть спокойны. Речь идет о том, чтобы найти убийцу, а не о нарушении инструкции вашим коллегой, который очень утомился накануне ночью, ожидая появления своего потомка. Не бойтесь, ничего ему не будет, если он расскажет нам всю правду. И, будьте уверены, он ее расскажет. Директор Дэвидсон об этом не узнает.
— Благодарю вас, господин инспектор… — Старик поднялся. — Мне идти, господин инспектор, или оставаться до конца дежурства?
Паркер пристально посмотрел на него.
— Вы женаты?
— Вдов, господин инспектор.
— А дети у вас есть?
— Две дочки, господин инспектор.
— Они с вами живут?
— Нет, господин инспектор. Обе замужем. Одна в Швеции, а другая аж в Австралии. Ее муж нашел там работу…
— Так вы один живете?
— Да, господин инспектор.
— Хорошо. Ступайте домой, но вам нельзя и пикнуть никому об этом до завтра, пока утром сюда не явитесь. А теперь немного отоспитесь. Сегодня ночью в ваше отсутствие театр будет охранять полиция. — Он улыбнулся. — Но помните, вы обязаны молчать.
— Слушаюсь, господин инспектор.
— И не трудитесь предостерегать Галлинза о том, что полиции известна его чрезмерная склонность спать на работе, за ним все равно сейчас пойдет машина, она вас опередит.
Старик встал столбом, потом по его морщинистому лицу пробежала бледная улыбка.
— Но господин Дэвидсон не узнает, ведь правда?
— Я вам уже сказал.
— Ну, тогда я могу спокойно отправляться спать и буду держать язык за зубами. Покойной ночи, господа!
— Покойной ночи, Соумс!
Вахтер вышел. В окошечке показалось лицо дежурного полицейского. Паркер утвердительно кивнул. В дверь постучали.
— Это я, шеф! — отозвался сержант Джонс. — Прочесали театр, словно стог сена, но иголки нигде нет. Все двери и окна в порядке. У них тут даже сигнальное устройство есть, тоже не тронуто. Убийца должен был выйти здесь, через эту дверь.
— Хорошо. Пусть кто-нибудь немедленно поедет за дневным вахтером, Уильямом Галлинзом… У вас его адрес есть?
— У нас есть адреса всех служащих и всех актеров. Сию минуту за ним поедут.
— А когда его привезут, пусть дожидается меня здесь.
— Слушаюсь, шеф!
Паркер повернулся к Алексу.
— Сейчас я познакомлю тебя с господином директором Джоном Дэвидсоном, самодержавным властителем этого театра и моим постоянным поставщиком мест в первых рядах. Пошли.
Они двинулись по коридору мимо уборной Винси. Дверь в нее была прикрыта неплотно, судя по возне и голосам, там работали люди. Заслыша шаги Паркера и Алекса, из уборной выглянул врач и крикнул:
— Мне хотелось бы взять его к себе и провести тщательное вскрытие, правда, все ясно, кажется, и так.
— Ладно. Забирайте его. Самоубийство исключается, не так ли?
— Исключается. Никто не в состоянии нанести себе такой удар, лежа навзничь. Убит одним ударом. Смерть наступила мгновенно.
— И когда примерно он погиб?
— На глазок, между девятью и десятью, но, пожалуй, ближе к девяти, чем к десяти.
— В девять пятьдесят я еще видел его на сцене… — вежливо заметил инспектор, — и стоящий рядом со мною мистер Джо Алекс тоже его видел, я уж не говорю о восьмистах иных лиц, коих мы также можем взять в свидетели.
— Правда? — Брови врача поползли вверх. — В таком случае он, разумеется, должен был умереть позднее. Но не позже десяти, причем и этот срок кажется мне не очень-то правдоподобным. Мышцы головы уже начинают затвердевать, а ведь… — он посмотрел на часы, — сейчас только без четверти час.
— Это уже ваше царство, доктор… — Паркер поднял руки, словно отмахиваясь. — Ждем вашего диагноза. Мне хотелось бы как можно скорее узнать поточнее время его смерти.
— В таком случае я должен его забрать сразу, как закончат делать снимки.
— Хорошо, забирайте. Жду вашего звонка.
Врач покачал головой и вернулся в артистическую. Паркер и Алекс отправились дальше. Когда дошли до конца коридора, инспектор остановился. Они увидели следующий коридор, шедший поперек, одна его стена, судя по всему, примыкала к сцене, так как здесь были только четыре узеньких стальных двери с надписями: «ТИШИНА!». На другой — никаких надписей не было, потом, через несколько метров — еще один коридорчик, параллельный тому, по которому они пришли.
— Хорошо театр построен, — сказал Алекс, — нет ни одной двери против стены, за которой сцена. А значит, возможность того, что треск хлопающих дверей и шум разговоров будут слышны там, сводится к минимуму.
Они зашагали дальше. Во втором коридорчике, которым они прошли, было по три двери с каждой стороны. Затем опять голая стена и, наконец, открытая дверь с табличкой: «ГАРДЕРОБ БЕЛЬЭТАЖА. ДИРЕКЦИЯ. БУФЕТ». В дверях стоял детектив в штатском, вытянувшийся при виде Паркера. За дверями начиналась крутая лестница на второй этаж. Они поднялись вверх, миновали буфет, утопавший во мраке, затем еще несколько дверей и в конце концов оказались перед последней, на которой было написано: «ДИРЕКЦИЯ». Паркер постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь.
— Прошу вас, господа, заходите! Очень рад… — директор Дэвидсон был высокий, смуглый мужчина с продолговатым, нервическим лицом. Он стремительно встал из-за стола и подошел к Паркеру, подал ему руку, затем бросил взгляд на Алекса.
