Дороти Сэйерс - Почерк убийцы
Его разбудил звон колоколов.
В первый момент Уимзи даже не понял, что произошло, но буквально через секунду он пришел в себя, отбросил одеяло, сел на кровати и с ужасом посмотрел на Бантера, который со спокойным выражением лица стоял у кровати.
— Боже мой! Я же проспал! Почему ты не разбудил меня? Они начали без меня! — воскликнул Уимзи.
— Миссис Венейблс распорядилась не беспокоить вас до половины двенадцатого, милорд. А падре велел вам передать, что на службе они справятся без вас.
— Сколько сейчас времени?
— Пять минут двенадцатого, милорд.
В этот момент Уимзи услышал, как начал бить Джубили.
— Господи! — вскрикнул Уимзи, — этого не может быть! Я должен успеть! Я должен услышать проповедь падре. Дай мне расческу. Снег еще идет?
— Да, он пошел еще сильнее, милорд.
Уимзи кое-как привел себя в порядок и побежал вниз. Слуга последовал за ним. Уже через несколько секунд они были на улице. Бантер освещал дорогу небольшим фонариком. Они прошли через заросли кустарника, перешли через дорогу и вошли в церковь под финальные аккорды органа. Хор и падре стояли на своих местах. Семеро звонарей тоже уже сидели у колоколов. Уимзи быстро пошел к ним, а Бантер отправился на заранее занятое для него место рядом с Эмили.
Хезеки Лавендер поприветствовал Уимзи улыбкой. Все стояли на коленях, и Уимзи последовал их примеру. Мистер Лавендер сразу же сунул ему в руки молитвослов.
— Дорогие братья и сестры!..
Началась проповедь. Уимзи поднялся на ноги и осмотрелся вокруг.
Первое, что испытал Уимзи, было чувство благоговейного трепета перед уходящими ввысь сводами храма. Пространство, где могли молиться прихожане, было просто огромным. Широкие нефы, высокие арки, цветные витражи на окнах — все это создавало особенную, неповторимую атмосферу. Он долго не мог оторвать глаз от причудливо расписанных стен, затем перевел взгляд на нефы. Первое, что привлекло его внимание, были красивые резные колонны, которые, подобно струям фонтана, били от самой земли и взмывали под арки. Затем он поднял глаза еще выше и замер в восхищении. Сверху на него смотрели ангелы и архангелы, херувимы и серафимы. Они будто замерли на высоте с распростертыми крыльями, будто парили под куполом. Их ясные взоры были устремлены, казалось, прямо на Уимзи. То, что он испытал в этот момент, трудно передать словами — это было чувство благоговения и одновременно страха, ощущения своей малости перед открывшимся его взгляду величием.
— Господи! — прошептал Уимзи.
Про себя он повторил: «Он вознесся к небесам на крыльях херувимов». Мистер Хезеки Лавендер слегка подтолкнул своего нового коллегу в бок. Только тогда Уимзи увидел, что слишком увлекся и не заметил, как все молящиеся снова встали на колени. Он последовал всеобщему примеру и перелистнул страничку в молитвослове. Мистер Лавендер, который, должно быть, подумал, что лорд Питер либо вообще ничего не знает о богослужении, либо неверующий, помог ему найти нужные псалмы и стал читать их вслух прямо на ухо Уимзи, видимо, чтобы тому было понятнее.
Потихоньку приближалась полночь. Незадолго до того, как часы пробили двенадцать, падре прочитал короткую проповедь. Он говорил о том, что за все в нашей жизни мы должны благодарить Бога, ибо ничто не делается без Его ведома. Затем падре сказал, что «даже появление незнакомца в доме — это провидение Господне, и человек был послан в наш дом, чтобы помочь нам сегодня. Ничто и никогда не происходит случайно». Затем падре прочитал молитву, орган взял пару аккордов, и в этот момент Хезеки Лавендер громко крикнул: «Пошли, ребята!» Все звонари встали со своих мест и направились к лестнице, чтобы подняться на колокольню. Через минуту они уже были наверху и заняли свои места. Проходя в помещение, где были колокола, Уимзи увидел у двери большой деревянный бочонок, а рядом с ним девять пивных кружек. Должно быть, это хозяин «Красной Коровы» позаботился о звонарях.
Все уже сидели на местах, когда Хезеки посмотрел на часы и громко сказал:
— Пора!
Он первым бережно взял веревку и начал осторожно раскачивать Тейлора Паула.
«Дон-дон-дон…» — и маленькая пауза… — «Дон-дон-дон…» — и снова пауза. И Хезеки сыграл девять тейлоров в честь Старого года. Старый год уходил, уступая место Новому. В храме воцарилась тишина. И через пару секунд эту тишину нарушил бой часов. Как только они отбили двенадцать ударов, Хезеки крикнул: — Начинаем!
И в следующий момент все в округе залилось колокольным звоном. Гауде, Саваоф, Джон, Иерихон, Джубили, Димити, Бетти Томас и Тейлор Паул вместе звонили в честь Нового года. В колокольне все было полно движения, колокола как будто ожили и начали дышать, они двигались, они разговаривали. «Дин-дон-тин-тан-дин-дон-бом-бом-бом-тин-тан-дин-дон-дин-дон-тин-тин-дон-дон-дон…» Каждый колокол знал свое место, вел свою партию, свой ритм. И все вместе, сливаясь воедино, они дарили миру причудливые, чудесные, неповторимые звуки, которые разливались по окрестным лесам и болотам, возвещая о приходе Нового года. И не было в этот момент ничего прекраснее звуков этой музыки, творимой слиянием колоколов храма святого Павла — малыша Гауде, серебряного Саваофа, силачей Джона и Иерихона, веселого Джубили, сладкоголосого Димити, старика Бетти Томаса и великого Тейлора Паула. На стенах колокольни мерно покачивались их тени — вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз.
Уимзи старался смотреть на веревки и, чтобы не ошибиться, концентрировал внимание только на звуках своего колокола и в точности выполнял то, что ему показывали на репетиции. Лишь иногда он успевал мельком увидеть работу остальных звонарей. Старина Хезеки двигался четко, как машина. Было видно, что он уверен в каждом своем движении. Уимзи был удивлен, как, на первый взгляд, легко управляется Хезеки с огромным Тейлором Паулом. А вот Валли Пратт был крайне напряжен и сосредоточен. По движению его губ Уимзи догадался, что тот считает про себя, чтобы не сбиться с ритма. Чувствовалось, что он изо всех сил пытается контролировать траекторию движения своего колокола, чтобы не повторить свою постоянную промашку. И, надо признать, у него все хорошо получалось: его колокол умело встраивался в ритм всех остальных, вовремя меняя траекторию и пересекаясь то с пятым, то с седьмым, то с шестым колоколами. Словом, все работали слаженно и вдохновенно.
Через некоторое время прихожане стали расходиться по домам. Люди, выходя на улицу, сразу включали свои фонарики, и сверху казалось, что от храма медленно разлетаются яркие искорки. Вскоре на колокольню поднялся падре. Он сел на скамейку и приготовился помочь тому, кто первый попросит об отдыхе.
