Энтони Беркли - Убийство на верхнем этаже. Дело об отравленных шоколадках
Старший инспектор сказал, что для начала, и поскольку так уж заведено, он хотел бы услышать немного о самой миссис Пилчард.
С этим проблем не возникло. Вдова, девичья фамилия – Керри. Родилась в Ирландии, в Корке, где у отца была адвокатская практика. После его смерти – ей не исполнилось и двенадцати – они с матерью, которая была англичанкой, перебрались в ее родной город Истбурн, где вели довольно сомнительное существование, довольствуясь помощью еще оставшихся родственников. Именно там юная мисс Керри и познакомилась с мистером Пилчардом, торговцем шерстью из Брэдфорда, который сразу же подпал под ее чары, как, впрочем, и она под его. Дальше была свадьба и маленький домик на окраине Бредфорда. Мистеру Пилчарду повезло. Во время войны шерстяной бизнес здорово пошел в гору, и мистеру Пилчарду хватило благоразумия продать дело на самом пике поднявшегося после нее бума. Вскоре после этого он увенчал свои заслуги добродетельного отца семейства скоропостижной смертью и завещанием в пользу жены, предоставив ей тем самым возможность жить в достатке, если не в роскоши, и там, где ей будет угодно. Мисс Пилчард было угодно поселиться в Лондоне, а именно в многоэтажном доме на Плэт–стрит, что она и сделала шесть лет назад. Мисс Барнетт, к тому времени уже прожившая в своей квартирке несколько лет, неожиданно прониклась симпатией к вдове покойного торговца шерстью. К нескрываемому изумлению миссис Бойд, между ними тут же установилась близкая дружба, скоро перешедшая в близость. Должно быть, мисс Барнетт давно уже испытывала смутную потребность кому–то довериться, поскольку взялась за дело с таким жаром, точно хотела наверстать упущенное время. Последние два года, насколько знала миссис Пилчард, у них просто не было друг от друга секретов.
– Так, – сказал старший инспектор Морсби, когда все это было стремительно свалено перед ним в кучу, и переключил напористую речь миссис Пилчард на воспоминания о подруге.
– Да, конечно… Аделаида – мисс Барнетт – родилась в Ноттингеме. Ее отец был бакалейщиком. Да, бакалейщиком. Скажу прямо, – решила миссис Пилчард. – Я не решилась бы назвать Аделаиду леди.
Старший инспектор выразил свое сочувствие по поводу столь серьезного недостатка.
Когда миссис Пилчард принялась рассказывать дальше, стало очевидно, что покойная мисс Барнетт в лучшем случае действительно не была леди, а в худшем, что она была далеко не леди. Беда грянула со смертью бакалейщика Барнетта. Впрочем, он на редкость удачно успел скончаться еще до того, как по нежные души бакалейщиков явились правительственные инспекторы со всевидящим оком и походными весами. Детей было всего двое: мисс Барнетт и ее брат. Бакалейщик Барнетт оставил бизнес сыну, двадцать тысяч фунтов в консолях и индийский четырехпроцентных – дочери, и… Забыл распорядиться домом и мебелью. Брат утверждал, что они являются неотъемлемой частью бизнеса, сестра придерживалась мнения, что они естественным образом дополняют индийские четырехпроцентные. (Миссис Пилчард дала понять, что лично она считала мнение мисс Барнетт совершенно справедливым и обоснованным.) Уступать никто не хотел. В конце концов более покладистый от природы брат предложил продать все разом и разделить деньги. Мисс Барнетт с ходу отвергла это оскорбительное предложение и, дождавшись, когда дела призовут брата в Лондон, продала все сама и с триумфом отступила на Плэт–стрит, прихватив всю добычу. Брат удовольствовался письменным извещением, что даже и не мечтал избавиться от нее за такую сумму. С тех пор минуло двадцать восемь лет, и за это время они не перекинулись ни словом.
– Ясно, – сказал старший инспектор, потирая подбородок. – Нужно будет связаться с этим братом. Не знаете, случаем, он все еще в Ноттингеме?
– Уже нет, – с готовностью ответила миссис Пилчард. – Он в аду.
– Простите? – переспросил неприятно удивленный инспектор.
Миссис Пилчард объяснила, что Барнетт–младший, как выяснилось, обладал настолько утонченной организацией, что она, хоть и позволяла ему оскорблять беззащитных женщин, никак не подходила для бакалейного бизнеса. Вскоре после ссоры он продал дело, а на вырученные средства, насколько миссис Пилчард было известно, почти полностью спустил на эксперименты в области цветной фотографии, которой здорово увлекался. Впрочем, когда все его опыты оказались бесплодны, а деньги кончились, он в ней разочаровался и умер. И поделом, – заключила миссис Пилчард.
– Да уж, – дипломатично пробормотал старший инспектор. – Стало быть, мисс Барнетт все же поддерживала отношения со своим братом?
– Вот еще! После всего, что он ей сделал? Это его дочь, племянница мисс Барнетт, написала ей и сообщила, что он помер. Я это письмо видела. В жизни не читала более чопорного и сухого послания. И ведь знала, что отец и словом не обмолвился с теткой больше чем за двадцать лет, а вот, видно, решила, что обязана известить: мол, ваш брат толь ко что умер, похороны там–то тогда–то. И нахальная же девица! Очевидно, вся в отца. Мисс Барнетт, разумеется, и бровью не повела. А больше девчонка и не писала.
– А, значит, все–таки есть живые родственники?
– Да она и не знала о них, пока это письмо не пришло. И о девице этой в первый раз слышала. И что брат женился – тоже.
– Девушка не упоминала, она единственный ребенок в семье или есть еще кто–то?
– Боже упаси! Ничего подобного в этом письме не было, хотя могла бы, кажется, догадаться, что именно это тете и интересно, раз уж она даже о племяннице своей не знала.
– Ну, во всяком случае, теперь нам известно, что она есть и если не умерла с тех пор, приходится покойной ближайшим родственником. Сержант Эффорд, займитесь этим. Думаю, ее не трудно будет найти. Потом, глядишь, и письмо ее отыщется.
– Не отыщется, – фыркнула миссис Пилчард, – поскольку Аделаида швырнула его в камин, как только мы его прочитали. Но могу вам сказать, девчонку зовут Стелла. Подписано Стеллой Барнетт. Собственноручно, – с негодованием сообщила миссис Пилчард. – А своего отца она непременно хотела кремировать – представляете? – в Голдерс Грин. Впрочем, туда ему и дорога.
Морсби переглянулся с Роджером и явно уже не для протокола поинтересовался, правильно ли он понял, что миссис Пилчард кремацию не одобряет?
– Нет! – с чувством ответила пожилая леди. – Разве это не против Святого Писания? «Где выживут черви», – сказано в Библии. Хорошенькие шансы у червей будут в крематории!
– Но не сказано ли далее: «И не угаснет огонь их»? – мягко заметил Роджер. – Мне кажется, крематории отлично сюда вписываются.
