Сирил Хейр - Чисто английское убийство
На минуту по крайней мере воцарился мир. Вид сахарницы натолкнул миссис Карстерс на детальное обсуждение с сэром Джулиусом вопроса о пошлинах на колониальный тростниковый сахар. Роберт увлекся разговором с отцом на такую же безобидную тему. Камилла обнаружила, что д-р Ботвинк робко стоит подле нее.
— Может быть, мне отнести лорду Уорбеку его чай? — предложил он. — Все остальные, кажется, заняты.
Он неловко принял чашку, которую Камилла протянула ему, и чуть не уронил ее.
— Я должен извиниться за свою косолапость, — сказал он серьезно, — но дело в том, что пальцы у меня немного окоченели.
Благополучно вручив лорду Уорбеку чай, он возвратился на свое место. Камилла заметила, что Роберт игнорирует его существование почти с наглым вызовом. Она сознательно решила быть особенно вежливой с этим заброшенным человечком.
— Неужели вы работаете в неотапливаемом архиве? — спросила она. — Вы же погибнете!
— Человек не погибает от холода, пока может раздобыть пищу, — ответил д-р Ботвинк наставительно. — По крайней мере таков мой личный опыт. Но там действительно ужасный холод! Ученые говорят, что существует состояние, именуемое абсолютным холодом, и я склонен думать, что помещение архива недалеко ушло от этого состояния.
— Вы прекрасно говорите по-английски, — сказала Камилла рассеянно. Она смотрела мимо него на Роберта. С каким-то извращенным удовольствием она заметила, что он бросает в ее сторону сердитые взгляды, как будто ее дружеское отношение к иностранцу раздражает его. «По крайней мере хоть настолько-то я его интересую», — подумала она. Она не могла противиться побуждению сердить его и дальше. Вмешавшись в его разговор с отцом, она сказала: — Дядя Том, доктор Ботвинк рассказывает мне об абсолютном холоде. Знаете, что это такое?
— Нет, Камилла, но уверен, что это нечто чрезвычайно неприятное.
— Это, кажется, что-то похожее на помещение архива.
— Очень сожалею, — сказал лорд Уорбек учтиво, обращаясь к историку. — Боюсь, что в наши дни мне трудно доставить гостям такие удобства, как мне бы хотелось.
— Право, лорд Уорбек, это пустяки, уверяю вас. Мне не следовало так говорить, даже в шутку. Мне много раз приходилось мерзнуть еще сильнее, повторяю, это пустяки. — Д-р Ботвинк покраснел от смущения.
Роберт впервые обратился прямо к нему.
— Без сомнения, вам показалось холодней на вашей собственной родине, — сказал он медленно. — А где ваша родина, разрешите спросить?
Перед лицом такой намеренной грубости д-р Ботвинк опять стал совершенно спокойным.
— На это трудно ответить точно, — ответил он. — По подданству я был австрийцем, чехом и немцем — в таком порядке. Но я немного и русский, а случилось так, что родился я в Венгрии. Так что во мне много ингредиентов.
— Включая еврейский ингредиент, вероятно?
— Конечно, — сказал д-р Ботвинк с вежливой улыбкой.
— Доктор Ботвинк, позвольте обеспокоить вас просьбой передать мне вон то печенье, — вмешался лорд Уорбек. — Благодарю вас. Вы не представляете себе, как я стал завидовать людям, которые могут есть сидя. Питаться лежа — самое противное дело, какое я только знаю.
Камилла поправила подушки за его спиной.
— Бедный дядя Том! — сказала она. — Значит ли это, что вы не сможете обедать с нами сегодня вечером?
— Вот именно, Камилла. Вероятно, я лягу спать гораздо раньше, чем вы встретите Рождество. Роберт будет за хозяина. Надо думать, что вы ничего не имеете против.
Камилла взглянула на Роберта. Он слегка покраснел и отвел глаза.
— Надеюсь, что Роберт ничего не имеет против, — сказала она мягко. — Миссис Карстерс, можно вам налить еще чаю?
— Спасибо, дорогая, только не слишком крепкого. Как я сказала, сэр Джулиус, мой муж глубоко убежден, что колониальные сахарозаводчики…
— Лорд Уорбек, — сказал д-р Ботвинк неуверенно, — может быть, при сложившихся обстоятельствах предпочтительней, чтоб я не принимал вашего любезного приглашения обедать с вашим семейством сегодня вечером? Мне кажется, что…
— Глупости, голубчик, — ответил лорд Уорбек ласково. — Я настаиваю, чтобы вы обедали с нами. Вы должны считать себя таким же гостем в доме, как и все другие.
— Но…
— Разумеется, вы должны отобедать с нами, — вставила Камилла. — Без вас мне не с кем будет разговаривать. Еще чаю, Роберт? — прибавила она с невинным видом.
— Нет, спасибо тебе, — сказал Роберт с ударением. Он поднялся. — Раз уж мне предстоит руководить сегодняшним торжеством, я лучше переговорю с Бриггсом о том, что мы будем пить.
И он важно вышел из комнаты.
После его ухода наступила неловкая пауза. Миссис Карстерс, которая временно исчерпала проблему колониального сахара, наблюдала за тем, как он выходил, с выражением возмущенного неодобрения. Лицо лорда Уорбека покраснело от гнева, д-р Ботвинк был очень бледен, а у Камиллы так дрожали руки, что она поставила свою чашку на стол со стуком, который показался громким во внезапно наступившей тишине. Один только сэр Джулиус, глубоко увлеченный кексом с изюмом, по-видимому, не заметил, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Первым заговорил лорд Уорбек. Он тяжело дышал и с трудом произносил слова.
— Мне… мне очень жаль, — удалось ему сказать. — Мой единственный сын… гость в доме… мне стыдно…
— Не расстраивайтесь, милорд, прошу вас, — сказал д-р Ботвинк быстро, причем его английский язык при создавшейся натянутости стал еще более церемонным, чем обычно. — Я прекрасно понимаю положение. Этого прискорбного маленького инцидента следовало ожидать. Он подтверждает мое мнение, что мне не следует присутствовать на обеде сегодня вечером. Собственно говоря, я уже указал на это вчера вашему славному Бриггсу. Это не значит, что я не ценю вашего гостеприимства, но там, где замешана политика…
— Никакой политики в этом доме, — еле произнес лорд Уорбек.
— Идите сюда на минутку, — твердо сказала Камилла. — Мне нужно поговорить с вами. — Она взяла сбитого с толку Ботвинка за руку и отвела его в глубь комнаты. — Послушайте, — сказала она, — я понимаю ваши чувства, но вы просто обязаны помочь нам провести этот вечер. Все будет и так ужасно, но без вас выйдет еще хуже, да еще учитывая настроение Роберта.
— Хуже, леди Камилла? Я не понимаю. Как может быть хуже, если он во всем винит меня?
— О, не воображайте, что только вас! Вы послужили предлогом для его грубостей. Он ненавидит сэра Джулиуса так же, даже больше, пожалуй, потому что он считает, что это человек из его класса, который переметнулся на другую сторону. По той же причине он не переносит миссис Карстерс.
