Рекс Стаут - Убийство из-за книги
— Откуда ты знаешь, что она печатала рукопись?
— Вот что я нашел в ящике ее стола. — Я вынул из кармана коричневую книжку и показал Вульфу те самые записи. Руки Вульфа были перепачканы землей, так что мне пришлось держать книжку у него перед глазами. Я спросил: — Подробности рассказать сразу?
— Да, черт побери!
Пока я излагал все, не упуская ни единой мелочи, Вульф неподвижно стоял, касаясь кончиками грязных пальцев скамьи с горшочками и повернув ко мне голову с плотно сжатыми губами и наморщенным лбом. Его желтоватый рабочий халат, площадью с добрых пол-акра, по оттенку удивительно напоминал нарциссы на столе Рейчел Эйбрамс.
Закончив рассказ, я мрачно осведомился:
— Мои комментарии выслушаете?
Он утвердительно хмыкнул.
— Возможно, мне следовало там задержаться, но толку бы от этого не было — я был слишком взбешен, чтобы рассуждать. Приди я на каких-то три минуты раньше, я бы застал ее в живых. Или, если ее выкинули из окна, я мог застигнуть преступника врасплох. Вы же сказали, чтобы я хоть что-нибудь достал, вот я и приволок бы вам негодяя. Везучий же мерзавец! Должно быть мы разминулись секунд на тридцать. А когда я выглянул из окна, он наверно, вышел на улицу и зашагал прочь, не страдая болезненным любопытством.
Вульф приоткрыл и снова закрыл глаза.
— Если вы сомневаетесь, что ее выбросили, — раскипятился я, — то ставлю десять против одного. Не могу поверить, что женщина, печатавшая ту самую рукопись, выбрала именно сегодняшний день, чтобы сигануть из окна или даже нечаянно вывалиться.
— Тем не менее, это не исключается.
— Я категорически против. Это было бы верхом нелепости. Ну ладно, все-таки кое-что я для вас добыл, — похлопал я по записной книжке.
— Увы, — Вульф угрюмо вздохнул — Твоя находка лишь подтверждает, что мисс Уэлман убили из-за того, что она прочитала рукопись, а мы и руководствовались именно такой гипотезой. Сомневаюсь, удовлетворилась бы мисс Эйбрамс тем, что ее смерть подтвердила нашу правоту. Большинство людей считают, что заслуживают лучшей участи. Мистеру Кремеру захочется получить эту книжку.
— Угу. Возможно, я ее зря прихватил, но вы так просили, что мне не терпелось добыть для вас хоть что-то. Отнести ее Кремеру или позвонить, чтобы он прислал за ней?
— Ни то ни другое. Оставь ее на скамейке. Я вымою руки и сам ему позвоню. Ты займешься другим. Я допускаю, что мисс Эйбрамс могла кому-то рассказать про содержание рукописи, которую перепечатывала. Покопай здесь. Найди ее родственников и друзей. Составь их список. Сол, Фред и Орри будут звонить в половине шестого Ты позвонишь в пять двадцать и скажешь мне, где ты с ними встретишься и в котором часу. Поделите список между собой.
— Господи! — запротестовал я. — Это уж совсем белыми нитками шито. Потом вы еще захотите снять отпечатки с валика ее пишущей машинки.
Вульф пропустил мой выпад мимо ушей и решительно зашагал к раковине. Я спустился этажом ниже к себе в комнату за плащом. Внизу я забежал на минутку к Фрицу предупредить, чтобы к ужину меня не ждали.
5
На большее не приходилось и рассчитывать. Разыскав в телефонном справочнике Бронкса домашний адрес Рейчел Эйбрамс, подтвердив его правильность после телефонных переговоров с какой-то женщиной и успев проскочить в метро до часа пик, я мысленно поздравил себя с удачным и быстрым почином. Не прошло и шестидесяти минут с тех пор, как Вульф велел разыскать родственников и друзей мисс Эйбрамс, а я уже вошел в старый многоквартирный дом на Сто семьдесят восьмой улице, в квартале от Гранд Конкур.
И тут же выяснил, что чересчур поторопился. Женщина, открывшая мне дверь в квартиру 4Е, не прятала глаз и спросила как ни в чем не бывало:
— Это вы звонили? Что-нибудь случилось с моей Рейчел?
— Вы — мать Рейчел? — спросил я.
Она с улыбкой кивнула:
— Уже довольно давно. Во всяком случае, это никем не оспаривалось. Что случилось?
К такому повороту я не подготовился. Я считал само собой разумеющимся, что какой-нибудь полицейский или журналист поставит мать в известность о случившемся до моего прихода, так что был готов к слезам и причитаниям, но отнюдь не к тому, что мне выпадет участь сообщить матери страшную весть. Правильнее, конечно, было бы сказать все как есть, но та величавая гордость, с которой несчастная мать произнесла «моя Рейчел», расстроила мои планы и нарушила душевное равновесие. Не мог я и просто извиниться и слинять, сказав, что ошибся номером, поскольку выполнял поручение, завалив которое только потому, что мне вожжа под хвост попала, я расписался бы в профессиональной непригодности. В итоге, я из кожи вон вылез, чтобы пошире улыбнуться, но, должен признать, язык у меня словно присох к гортани.
Она продолжала спокойно и дружелюбно смотреть на меня выразительными темными глазами.
— Наверное, надо бы впустить вас внутрь, — сказала она, — только скажите сначала, что вы хотите.
— Навряд ли я отниму у вас много времени, — выдавил я. — По телефону я сказал вам, что меня зовут Арчи Гудвин. Я собираю материал для статьи о практикующих стенографистках. Ваша дочь обсуждает с вами свою работу?
Она слегка нахмурилась.
— Вы могли бы спросить ее сами. Разве вы не можете?
— Могу, конечно, если у вас имеется причина не говорить.
— С какой стати у меня была бы такая причина?
— Не знаю. Но вот, допустим, если бы она взялась печатать рассказ или статью по заказу какого-то мужчины, рассказала она бы вам о нем — о его внешности или манерах? Или о чем говориться в рассказе или статье?
— Разве это противоречило бы каким-то правилам? — продолжала хмуриться она.
— Нет, конечно. Да дело и не в правилах, мне хотелось оживить материал, показать отношение к ее ремеслу родственников, друзей…
— Так статья будет посвящена Рейчел?
— Да. — Здесь я не солгал. Ни на йоту.
— И ее имя будет напечатано?
— Да.
— Моя дочь никогда не обсуждает свою работу ни со мной, ни с отцом, ни с сестрами, за исключением разве что финансовой стороны. Да и то лишь потому, что часть своего заработка она отдает мне — не для меня, а на семейные нужды, — одна из ее сестер учится в колледже. Но она никогда не рассказывает ни о заказчиках, ни о самой работе. Если ее имя попадет в печать, люди должны знать правду.
— Вы совершенно правы, миссис Эйбрамс. Вы знаете…
— Вы упомянули родственников и друзей. Отец Рейчел придет домой без двадцати семь. Сестра ее, Дебора, здесь, сидит над домашним заданием, ей всего шестнадцать, мала для вас, верно? Другой сестры, Нэнси, сегодня не будет, она у подруги, но вернется завтра, в половине пятого. Теперь — друзья… Один молодой человек, Уильям Баттерфилд, хочет жениться на Рейчел, но он…
