Эрл Гарднер - Зловещее светило
Весь понедельник я безрадостно размышлял о Томми, о том, какой он хороший парень, всегда готовый рассмеяться, ободряюще похлопать по спине. А теперь он заперт в камере в Сан-Квентине, считает часы, может, слышит, как сколачивают для него эшафот.
Я представил, каково человеку ожидать этого, шагая по камере, дымя сигаретами, пытаясь понять, что это значит — умереть. Читал я о таких вещах. О Краули Два Ствола, так, кажется, его звали. Он вроде прошествовал к электростулу как на праздник, гордо задрав подбородок. Но, думаю, что-то было и под этой маской, и Краули знал, что его ждет. В реальной жизни это происходит не так, как описывают в газетах.
К Мэри я не пошел, хотя запросто мог сбегать к ним домой, она живет совсем рядом с лагерем. Но она и ее старшая сестра Рут, а также молодой детектив Дафф Райан, арестовавший Томми — как он сказал, это был его служебный долг, — рассчитывали на изменение меры пресечения. Они надеялись, что суд прояснит сомнительные моменты, которыми дело пестрело. Представляю, что меня ожидало, если бы я заявился к Мэри! Она вряд ли благосклонно приняла бы мои утешения и заливалась бы слезами всякий раз при упоминании Томми. Нет уж, спасибо.
Полпонедельника я просидел в комнате для занятий, раздумывая над судьбой Томми. На небе уже появились звезды. Несмотря на тепло, сохранившееся в помещении, меня бил озноб. В 8.30 мы промаршировали в спальню. Симмонс, старший стола, все донимал меня насчет моей наивности.
— Слушай, — сказал я ему. — Получишь.
— Ладно-ладно, молчу. У тебя головка бо-бо.
— У тебя сейчас морда будет бо-бо, если не заткнешься.
Лежа в постели, я корчился от звуков насилуемого Пуштоном горна и радовался, что завтра очередь дудеть Майерсу.
Заснуть не удавалось. Все те же мысли. Сколько можно! Если б мы с Богом не разошлись разными путями, я б Ему вознес какую-нибудь молитву. Однако, поворочавшись с полтора часа, примерно в 10 я уснул.
Во вторник вечером я тоже не пошел к Мэри. Но после шамовки, то есть ужина, в комнату для занятий прибежал дневальный и вызвал меня в главное здание к телефону. Звонил Дафф Райан, тот самый молодой детектив.
— Ты взвалил на меня непосильную ношу, парень, — начал Райан.
— Что-что? Нельзя без загадок? — Таким тоном лучше с детективами не разговаривать, но очень уж меня взвинтили события.
Казалось, что я физически ощутил на себе взгляд Райана, как его серые глаза сверлят меня сквозь разделяющие нас стены и расстояния.
— Рут чувствует себя сам представляешь как, — продолжил Райан спокойно. — Я ее утешаю как могу. Но Мэри тоже не лучше. И мне не разорваться.
— Ну и что? — упрямо «не понимал» я.
— Она твоя девушка, Мартин.
— У нас в школе положено называть парней по фамилии. Мартин — звучит несолидно. Моя фамилия Торп.
— Извини, что я тебя беспокою, Мартин, — как будто не расслышал Райан. — Если не хочешь сотрудничать…
Этого еще не хватало!
— Хочу, хочу. Сейчас. То есть, если отпустят.
— Уже отпустили, — заверил Дафф. — Иди, не заходя ни в какие канцелярии.
— Уже иду, — сказал я, повесил трубку и посидел с минуту. Чего ему от меня надо? Черт разберет этих детективов!
Что ж, я затрусил к дому Смитов. Мать их умерла уже давно, а теперь… Отец покойник, брат тоже скоро… Останутся две сиротинушки.
Мне открыл Дафф. Ну и видок у него был! Физиономия серая, под глазами синяки… не боевые честно заработанные синяки, а те, которые выскакивают от бессонницы или от большой заботы. Здоровенный лось, плечи широкие, стрижка — как поле скошено. А вот смотрел он на меня… Терпеть не могу таких взглядов. Как будто допрашивал.
Но на настоящего детектива он не тянул. Я предпочитаю бойцов, которые палят напропалую и кладут гангстеров пачками направо и налево. А у Райана я и пушки-то ни разу не видал!
— Рад, что ты пришел, Мартин.
— Торп я.
Он не ответил, отступил в сторону, и я увидел Мэри. Она сидела на диване, поджав ноги, спрятав лицо. В руке сжат платок. Мэри девушка стройная, но в то же время фигуристая, из-за чего меня все время доставали в школе. Как и Томми, Мэри блондинка, но волосы, разумеется, до плеч, а не короткий ежик. Она подняла красное заплаканное — и все равно красивое — лицо. Мне она в любом виде нравилась. Мне все женщины нравятся, начиная с девяти лет.
У Мэри широко посаженные зеленые глаза, розовая кожа, большой рот. Только вот недотрога она. И с другими парнями, кроме меня, даже не разговаривала. Может, думаете, я против этого возражал? Однажды я увидел, как она выходила из воскресной школы. После этого всякий раз поджидал ее, спрятавшись, и четыре воскресенья подряд тащился вместе с ней до самого ее дома. А она со мной не разговаривала, даже на вопросы не отвечала. Наконец, я пропустил одно воскресенье, и она спросила, где я был. Так все у нас и началось.
— Торп, — сказала она. Это еще одна особенность. Она всегда называла меня по фамилии, потому что я так ей представился. — Рада тебя видеть. Сядь здесь, рядом.
Я подошел, сел. Она подтянулась, как будто стыдясь своей слабости, довольно удачно изобразила улыбку.
— Как дела? — спросила она.
— Да ничего. Латынь да алгебра… У меня все тип-топ, я в первых рядах.
— Умный ты, Торп.
— Жаль Томми, — вздохнул я. — Но еще не все потеряно.
— Боюсь, что все. — Глаза ее снова затуманились. — Разве что, конечно, вдруг что-нибудь новое выяснится. Адвокат говорит… — и она заплакала.
Я обнял ее за плечи — она несколько напряглась.
— Перестань, перестань. Томми не хотел бы видеть твои слезы.
Минут через пять она успокоилась.
Дафф Райан все это время сидел в уголке, поглядывая в окно.
— Я сыграю, — предложила она.
— Что-нибудь новенькое?
— Новенькое?
— Ну, что-нибудь модное.
— Нет, — ужаснулась она. — Я хотела…
— Гимны? — вскинулся я. — Только не это!
— Но почему, Торп?
— Слышать их не могу, к дьяволу. Сколько раз уже тебе твердил. Не хочешь играть ничего приличного, не подходи к пианино.
Я лихорадочно растирал ладони пальцами. Она не настаивала. Единственно о чем мы спорили — это ее гимны. Меня бесили все эти «Да приидет свет» и подобная бодяга.
— Хорошо-хорошо, — уступила она. — Только прошу тебя не ругаться в нашем доме.
— Извини. Больше не услышишь моей ругани в вашем доме.
— И вообще прекрати ругаться.
— Согласен и на это. Постараюсь.
Что ж, этот маленький спор отвлек ее от тяжких мыслей хотя бы на минуту. Но тут сверху спустилась Рут.
Рут не выше ростом, чем Мэри, даже, пожалуй, чуть пониже, хотя ей уже 19. Волосы ее темнее, а бледное лицо, смело можно сказать, поражало красотой. А какие у нее глаза! Кроме темно-синего халата, на Рут, похоже, ничего не было надето, но халат доставал до пят и плотно обтягивал ее тело.
