А. Шантарский - Не проси
— Мама, мне известно, что вы скоро расстанетесь, но именно ты затягиваешь с разводом. Почему? Если нет любви, отпусти его с миром.
— Эх, дочка, дочка! Тебе известно такое понятие, как женское самолюбие?
— При чем тут самолюбие? — пожала плечами девушка.
— А притом, что он уходит к той женщине, у которой когда-то увела его я.
— Брось, прояви благородство. Может, они питают друг к другу чувства, не мешай им. Я же вижу, что между вами уже ничего, кроме ненависти, не осталось.
— Почему это я должна быть благородной? Да и кто мой поступок оценит?
— Если вы с отцом не можете быть мужем и женой, так хоть останьтесь друзьями. Какой смысл плодить врагов?
— Да плевать твоему отцу на дружбу, только о себе думает. И к Мироновой, — назвала она девичью фамилию бывшей подруги, — чувств не питает. К золотому сундучку потянулся. Молода ты еще, чиста и слишком доверчива, именно от этого и хочу предостеречь тебя.
Девушка обняла ее и поцеловала в щеку.
— Спасибо, мамочка, за заботу, но у меня все прекрасно. Мы с Василием подали заявление в ЗАГС.
— Как? И мне не сказала? — произнесла Наталья Михайловна с мягкой обидой.
— Думала, что вас с отцом моя персона не волнует. — Она улыбнулась и добавила: — Но я ошибалась, извини.
Девушке было легко на душе и приятно, что она вновь обрела самого близкого человека — мать, от которой обстоятельства ее на неопределенное время отдалили и с которой теперь можно поделиться самым сокровенным.
— Какой он хоть из себя?
В словах женщины читалась неподдельная заинтересованность в судьбе дочери.
— Высокий, стройный, с голубыми глазами, не лишен шарма и обаяния.
Нина так увлеклась описанием Василия, что даже начала рисовать его силуэт руками в воздухе.
— Так я и знала — бабник, — заключила собеседница.
— С чего ты взяла, мама? — рассмеялась девушка.
— Между прочим, зря веселишься. Все симпатичные и привлекательные мужики — бабники, — повторила мать, — а все бабники — ненадежные мужья. Брось его, пока не поздно, — посоветовала она.
— Ты сама еще наивный человек. Кто ж судит по единичному, хотя и собственному, опыту?
Но Наталья Михайловна словно предчувствовала беду и предостерегала дочь.
— Вот посмотришь, что я окажусь права.
— Но у меня нет соперницы! — воскликнула девушка.
— Сомневаюсь, просто тебе об этом пока не известно. Дай-то Бог, чтобы ее не было, если все же есть, то пусть парень достанется ей, потому что его избранница и промучается с ним всю жизнь.
— Глупости, прекрати, — попросила дочь.
— Хорошо, но ты меня хоть с ним познакомишь?
— Непременно, — пообещала та и, взглянув на настенные часы, спохватилась. — Ой, кажется, опоздала. — Нина сунула в сумочку губную помаду, протянутую матерью, и побежала к выходу.
— Дождется, никуда он не денется до определенного момента, — напутствовала ее Наталья Михайловна, пока не услышала стук входной двери.
Девушка примчалась к драмтеатру, когда спектакль уже давно начался. Перед входом, волнуясь, прогуливался Василий. Но когда он увидел бегущую к нему девушку, то широко улыбнулся и шагнул навстречу.
— Заставляешь нервничать, — не попрекнул, а мягко выразил он свое недовольство.
— А я с мамой помирилась, — оправдалась Нина.
— Это уважительная причина, — согласился Василий и обнял Нину за талию, направляясь к входу в театр. Но дверь оказалась запертой. Для убедительности Василий еще раз потянул ручку на себя и только затем постучал по двери кулаком. Та приоткрылась, и выглянула недовольная билетерша. — У нас билеты, — сказал Василий, не давая возможности высказаться той первой.
— Ну и что? Приходите на второе отделение.
— Так спектакль в одном действии, — напомнила Нина.
— Тогда в другой раз.
Гостеприимством билетерша не отличалась.
— Но… — начал было Василий, но дверь перед ним захлопнулась. Он еще раз намеревался постучать, но девушка придержала его руку.
— Не надо, все равно бесполезно. Давай я сегодня познакомлю тебя с мамой, а в театр следующий раз сходим.
Груздев разжал кулак и опустил руку. Девушка всегда действовала на него благотворно.
— Может, еще куда сходим?
Она окинула его изучающим взглядом, под которым тот смутился.
— Не хочешь знакомиться с мамой?
— Не то, чтобы не хочу, но…
— Стесняешься, — закончила за него собеседница.
— Что-то в этом роде, — кивнул парень.
— Сегодняшним вечером распоряжаюсь я. — И Нина взяла его под руку. — И где твой оптимизм? Хулиганов он не боится, а тут… — весело говорила она, увлекая Василия за собой.
Наталья Михайловна была приятно удивлена столь быстрому возвращению дочери, да еще в сопровождении Груздева.
— Василий, — тряхнув кудрявой головой и сверкнув голубыми глазами, представился гость.
— Наталья Михайловна. Проходите, я скоро.
И она скрылась на кухне.
Минут через пятнадцать женщина вкатила в комнату передвижной столик, на котором стояли огромная чаша дымящихся пельменей, несколько видов салатов, рюмки, фужеры, бутылка коньяка и минеральная вода.
— Это в честь тебя, — сказала Нина.
— Пельмени я налепила на всякий случай, и их оставалось только сварить.
Наталья Михайловна не отрывала изучающего взгляда от Василия. Ее интересовала не внешность, а его поведение, характер, манеры. Гость сначала чувствовал себя неудобно под ее взглядом, но после двух рюмок расслабился и уже не просто отвечал на вопросы, а поддерживал непринужденную беседу. Скрывать ему было нечего, девушку он любил, считал, что никакая сила не способна их разлучить, поэтому не лукавил, а говорил честно.
С каждой минутой он все больше и больше нравился Наталье Михайловне, но сердце почему-то у нее все равно оставалось неспокойным.
— Очень вкусно, объеденье! — похвалил Груздев кулинарные способности хозяйки. И вообще после действия горячительных паров он сыпал комплименты направо и налево обеим женщинам, чем располагал их к себе все больше и больше. После двухчасового общения, понимая, что молодые люди не прочь побыть наедине, Наталья Михайловна куда-то засобиралась.
— Я оставлю вас ненадолго, — схитрила она.
— Уже девятый час вечера, — напомнила Нина.
— Заболталась с вами и совсем забыла, что меня ждет подруга.
— Завтра встретитесь.
Мать и дочь прекрасно понимали друг друга и вели диалог только ради приличия. Разобрался в ситуации и Василий, поэтому не вмешивался, ведь формальности соблюдались из-за его присутствия.
