Рекс Стаут - Не позднее полуночи (сборник)
– Ну? – спросил он.
– Снова пришел, – ответил я твердо, но не грубо, – задать вам пару вопросов. Не возражаете?
– Черт, вы же знаете, что возражаю.
– Естественно. Мистера Таленто вызвали в офис окружного прокурора. Возможно, это избавит вас от поездки туда.
Он посторонился, и я прошел внутрь. Комната была такого же размера и формы, что и у Аланда этажом выше, мебель, хотя и другая, выглядела ничуть не соблазнительней. Вплотную к стене стоял кривоногий стол – возможно, тот самый, на ремонт которого надеялась Джуэл Джоунс. Я взял стоящий рядом стул, он взял другой и хмуро уселся напротив.
– Я ведь вас видел раньше? – поинтересовался он.
– А как же, мы заходили с собакой.
– Я имею в виду до того. Разве не вы были вчера в офисе у Ниро Вульфа?
– Совершенно верно.
– Как это?
Я поднял брови:
– Вы что-то напутали, мистер Миган. Я пришел спрашивать, а не отвечать. Я заходил в офис Вульфа по делу. Это случается часто. А теперь…
– Жирный самонадеянный болван!
– Возможно, вы правы. Он, конечно, самонадеян. Но я тут по делу, – я достал блокнот с карандашом. – Вы въехали девять дней назад. Пожалуйста, расскажите точно, как вы попали в эту квартиру.
Он сверкнул глазами:
– Я уже три раза рассказывал.
– Знаю. Обычно так и делается. Я не стараюсь поймать вас на расхождениях, но вы могли упустить какую-то важную деталь. Просто считайте, что я ничего не слышал.
– О боже, – он уронил голову и сжал губы.
Вообще-то он мог выглядеть неплохо: светлые волосы, серые глаза, продолговатое худое лицо, – но теперь, проведя ночь – или большую ее часть – в отделе убийств и окружной прокуратуре, выглядел как раз плохо, особенно из-за красных и опухших глаз.
Он поднял голову:
– Я работаю фотографом в Питсбурге. Два года назад женился на девушке по имени Маргарет Райан. Через семь месяцев она ушла. Я даже не знаю, одна она ушла или с кем-то. Просто исчезла. Из Питсбурга тоже исчезла, или, во всяком случае, я ее там не нашел, и родные с ней не виделись и ничего про нее не знали. Примерно через пять месяцев, где-то год назад, один мой знакомый, бизнесмен, на которого я работаю, вернулся после поездки в Нью-Йорк и сказал, что видел ее тут в театре с мужчиной. Он подошел и заговорил с ней. Но она стала его уверять, что он ошибся. Он сказал, что это точно была она. Я приехал в Нью-Йорк и неделю ходил повсюду, но не нашел ее. В полицию не обращался, потому что не хотел. Может, для вас это не причина, но я такой.
– Пропускаю это, – я все записывал в блокнот. – Пошли дальше.
– Две недели назад я зашел на один вернисаж в Питсбурге. Там висела работа – большая картина маслом. Название – «Три лошадки на выпасе». Она представляла собой интерьер, комнату с тремя женщинами. Одна из них сидит на диване, и две – на полу, на ковре. Все трое едят яблоки. Та, что на диване, была моя жена. Я с первого взгляда твердо знал: это она, и чем дольше стоял и смотрел на картину, тем тверже это знал. Никакого сомнения быть не могло.
– Мы и не сомневаемся, – заверил я его. – И что вы сделали?
– Подпись художника напоминала что-то вроде «Черри», но, конечно, из каталога можно было узнать наверняка. Его звали Росс Чеффи. Чтобы узнать про него, я пошел в канцелярию Академии художеств. Там думали, что он из в Нью-Йорка, но наверняка сказать не могли. У меня были не доделаны кое-какие дела, это заняло пару дней, и потом я поехал в Нью-Йорк. Росса Чеффи я нашел без труда, он был в телефонной книге. Я приехал к нему сюда, в мастерскую. Сначала сказал, что интересуюсь этим персонажем с картины. Я сказал, что, по-моему, эта девушка отличная модель для серии фотографий, которые я хочу сделать. Но он ответил, что при его отношении к выразительным средствам фотографии он и не вздумает искать для такого дела натурщиц, и хотел уже со мной распрощаться. Пришлось сказать ему все как есть. Тогда он заговорил по-другому. Чеффи посочувствовал мне и сказал, что с удовольствием помог бы. Но картину он писал больше года назад, и натурщиц у него перебывало столько, что он сам не помнит, что с кого писал.
Миган остановился, и я поднял глаза от блокнота. Он злобно сказал:
– Еще раз скажу: я решил, что он врет.
– Не останавливайтесь. Сказали и сказали.
– Говорю вам, это было вранье. Фотограф за год может нащелкать сотню моделей и забыть. Другое дело – художник, да еще пишущий такую картину. Дальше я повел себя немного резко, но потом извинился. Он сказал, что постарается как-нибудь освежить свою память, и попросил перезвонить назавтра. Вместо звонка назавтра я пришел снова, но он сказал, что вообще ничего не вспомнил и вряд ли когда вспомнит. Я никаких резкостей не допустил. По дороге в дом я заметил объявление, что там сдается квартира, и, выйдя от Чеффи, нашел привратника, оформил аренду, а потом съездил в отель за чемоданами и заселился. Я же знал наверняка, что моя жена позировала для этой картины, и верил, что смогу ее найти. Мне хотелось быть как можно ближе к Чеффи и к тем, кто к нему ходит.
И мне тоже кое-чего хотелось. Например, предположить, что при нем наверняка есть снимок жены и что мне неплохо бы взглянуть на него. Но я, конечно, не стал высовываться, потому что была вероятность, что он либо уже отдал этот снимок полиции, либо отказался, либо сказал, что его нет. И потому я просто спросил:
– И что удалось узнать?
– Немного. Я хотел сблизиться с Чеффи, но как-то не особо продвинулся. Познакомился с двумя другими съемщиками, Таленто и Аландом, но и это ничего не дало. В конце концов я решил, что лучше обратиться за помощью к специалисту, и пришел для этого к Ниро Вульфу. Вы при этом присутствовали и знаете, что получилось, – вот уж жирный пузырь.
– Да, самомнение у него иногда бывает раздуто. Что вы от него хотели?
– Я уже говорил.
– Скажите еще раз.
– Собирался попросить его прослушивать телефон Чеффи.
– Это незаконно, – строго сказал я.
– Ну, я ничего и не сделал.
Я перевернул страницу блокнота.
– Вернемся чуть назад. За эту неделю, помимо квартирантов, сколько вы узнали друзей и знакомых Чеффи?
– Только двух, я же говорил. В какой-то день я видел в его мастерской молодую женщину, натурщицу, имя не помню, а в другой день мужчину. Чеффи сказал, что покупает у него картины. Звали его Бронштейн.
– Вы не упомянули Филипа Кампфа.
Миган подался вперед и положил кулак на стол.
– И не собираюсь. Я его не видел и не слышал.
– А что вы ответите, если я скажу, что вас видели вместе?
– Отвечу, что вы – грязный лжец! – его красные глаза стали еще красней. – Мало мне своих неприятностей, вы вдобавок вешаете на меня убийство человека, которого я в глаза не видел! Привели собаку, чтоб я ее гладил, черт знает что!
