Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)
– А к старости он приобрел склонность к необоснованным страхам и странным поступкам, не так ли?
– Нет, насколько я знаю, ничего такого за ним не наблюдалось, сэр. Он как-то и не менялся вовсе. Вот кто был странный, так это она. Хотя последние годы он в основном сидел дома, и я видела его только изредка. Но когда видела, то по-прежнему он был такой милый и славный человек.
– Это чрезвычайно интересно, миссис Бек. Я вам крайне признателен. Пожалуй, мы возьмем четверть фунта ваших лучших леденцов… вон тех, мятных. Да, забыл спросить. Вы не помните, сэр Джеффри получал когда-нибудь письма из Америки?
– О да, сэр. Часто. Он очень их ждал, так она говорила. Я помню и конверт, и марки. Почти никто ему больше и не писал.
– А ответы свои сэр Джеффри тоже посылал через вас?
– Нет, сэр. Почтовый ящик у станции, оттуда письма и забирают. Вы увидите его, если пойдете в ту сторону.
– Миссис Галлибаста, полагаю, уже уехала из поместья?
– Через две недели после похорон, сэр. Мой сын донес ее вещи до станции. Она забрала все сразу. Сын сказал, тяжесть была такая, что если б он сам не был в Сент-Джеймсской церкви, когда отпевали сэра Джеффри, то подумал бы, что тот у нее в сундуке, сэр, уж простите мне мою вольность.
– Сердечно благодарю вас, миссис Бек.
Приподняв шляпу, Холмс поклонился. Я видел, что он оживлен именно в той манере, как бывало, когда он нападал на след и чуял добычу. Выйдя за дверь, он пробормотал:
– Приедем в Лондон, сразу зайдем на Бейкер-стрит, нужно порыться в моей картотеке.
Я взялся за вожжи и направил нашу лошадку к станции. Холмс погрузился в молчание и всю дорогу до Лондона не проронил ни слова. Привычный к особенностям моего друга, я не чинил помех упражнениям этого блестящего ума, а занялся международными новостями в изложении утренней “Телеграф”.
* * *Мистер Маклсворт присоединился к нам за чайным столом. Миссис Акройд превзошла самое себя, так вкусны были сэндвичи с копченым лососем и огурцом, ячменные лепешки и кексы. Из чаев мы пили “дарджилинг”, нежный аромат которого всего лучше соответствует послеобеденному времени дня, и даже Холмс заметил, что чай наш не хуже, чем в лучших клубах, у Синклера или на Гровнер-сквер.
За нашей трапезой наблюдал великолепный “Персей” Феллини, которого Холмс, вероятно, затем, чтобы освещение было наиболее выгодным, установил на подоконнике того окна, что выходило на улицу. Мы пили чай словно в присутствии ангела. Мистер Маклсворт с выражением благоговения на лице придерживал поставленную на колено тарелку.
– Мне доводилось слышать о церемонии послеполуденного чаепития, но кто бы мог подумать, что мне доведется участвовать в ней с мистером Шерлоком Холмсом и доктором Ватсоном!
– Должен заметить, сэр, ни в чем таком вы не участвуете, – мягко заметил Холмс. – Это распространенное недоразумение среди наших американских родичей, что позднее чаепитие и послеполуденное чаепитие суть одно и то же. Между тем две эти совершенно разные трапезы происходят в разное время дня. В мое время позднее чаепитие имело место только в учебных заведениях и представляло собой ранний горячий ужин. Несколько позже то же наименование получил того же рода ужин, накрытый в детской. А чаепитие послеполуденное, с разнообразными бутербродами, иногда с лепешками, взбитыми сливками и клубничным джемом, устраивалось для взрослых, как правило, в четыре часа дня. Тогда как дети пили свой “поздний чай” в шесть. Причем, когда я был маленький, в числе блюд непременно присутствовали сосиски. – Холмса слегка передернуло.
– Благодарю за науку, сэр! – взмахнув тоненьким сэндвичем, шутливо отсалютовал ему техасец, и все мы расхохотались: Холмс, думаю, над своей педантичностью, а мистер Маклсворт – от облегчения, что переложил груз ответственности на другие плечи. – Так что ж, нашлась в Хай-Коггс какая-нибудь разгадка?
– Представьте себе, да! – ответил ему Холмс. – Мне нужно еще уточнить кое-что, но думаю, в целом дело разрешено. – И он усмехнулся, глядя, как расползается по физиономии американца выражение восторженного изумления.
– Разрешено, мистер Холмс?
– Разрешено, мистер Маклсворт, но пока не доказано. Доктор Ватсон, как всегда, внес бесценный вклад в мои умозаключения. Ведь это именно вы, Ватсон, обосновали причину, по которой этот джентльмен был вовлечен в это отвратительное и жестокое преступление.
– Значит, я был прав, мистер Холмс? Сэра Джеффри убили?
– Убили либо принудили к самоубийству, мистер Маклсворт, разница тут несущественная.
– И вы знаете, кто преступник?
– Думаю, да. Прошу вас, мистер Маклсворт, взгляните-ка вот на это. – Холмс вынул из внутреннего кармана сюртука пожелтелый листок бумаги. – По пути сюда мы заехали на Бейкер-стрит, чтобы я мог взять этот документ из моего архива. Прошу прощения, что он выглядит несколько… запыленным.
Недоуменно нахмурившись, техасец развернул сложенный вчетверо листок и прочитал вслух:
...Дорогой Холмс, благодарю Вас за Вашу щедрую помощь в том, что касалось моего юного друга-художника… Нет никакой необходимости упоминать о том, что я перед Вами в неоплатном долгу… Искренне Ваш…
В замешательстве он поднял глаза на Холмса:
– Писчая бумага мне незнакома, мистер Холмс. Полагаю, “Атенеум” – это один из английских клубов. Но подпись подделана.
– Я догадывался, что вы так и скажете, – отозвался Холмс, забирая письмо обратно. Заявление нашего гостя отнюдь не огорчило его, напротив.
“Любопытно, – подумал я, – насколько глубоко лежат корни этого преступления”.
– А сейчас, прежде чем я перейду к пояснениям, мне нужно кое-что вам продемонстрировать. Не согласитесь ли вы, мистер Маклсворт, написать письмецо миссис Галлибасте в Виллесден? Я бы просил вас сообщить ей, что вы переменили свое намерение возвращаться в Соединенные Штаты и решили немного пожить в Англии. “Персей” на это время будет отдан в банк на хранение, а вернувшись в Соединенные Штаты, вы непременно проконсультируетесь с юристами насчет того, как с ним поступить.
– Но если я это сделаю, мистер Холмс, то нарушу слово, которое дал моему кузену. А потом, мне придется солгать даме!
– Надеюсь, вы поверите мне, мистер Маклсворт, если я со всей серьезностью скажу вам, что обещания, данного вашему кузену, вы не нарушите и даме вы не солжете. Напротив, выполнив мою просьбу, вы окажете важную услугу как сэру Джеффри Маклсворту, так и, смею сказать, двум нашим странам!
– Что ж, мистер Холмс, – произнес мистер Маклсворт, выпятив подбородок и сделав серьезное лицо, – если вы так считаете, я готов выполнить любые ваши указания.
