Чернее чёрного. Весы Фемиды - Марш Найо

Окончив беглый осмотр, доктор Кэртис поднялся.

— Я здесь закончил, Аллейн, — сообщил он. — Содержимое карманов я передал сержанту Олифанту. Связку ключей, табак, трубку, зажигалку. Банку с наживками. Носовой платок. Бумажник с несколькими банкнотами и фотографией дочери. Вот, собственно, и все. Теперь несколько общих замечаний. Налицо трупное окоченение, но оно уже начинает проходить. Насколько я понял, вы уже выяснили, что последний раз его видели живым без четверти восемь, а в девять уже нашли тело. Вряд ли мне удастся установить более точное время смерти.

— А что скажете про раны?

— Предварительно скажу, что они нанесены двумя орудиями или одним орудием дважды. Есть глубокая проникающая рана, есть круглая вмятина на черепе с проколом посередине. В это место нанесли сильный удар, который проломил череп и вызвал обширное кровоизлияние. Его могли нанести чем-то вроде кувалды или даже плоским камнем овальной формы. После такого удара он наверняка потерял сознание и мог даже умереть. В любом случае помешать нанести второй удар он уже был не в силах.

Аллейн обошел тело и остановился у кромки воды.

— Никаких следов? — спросил он у Бейли.

— Только тех, кто его нашел, — ответил тот. — Они достаточно четкие. Мужчина и женщина. Подошли один за другим, присели на корточки, встали и отошли. Есть и следы самого полковника, мистер Аллейн, вы их сами видели вчера ночью. Тогда они были наполовину заполнены водой, но где он стоял, видно достаточно хорошо.

— Да, — подтвердил Аллейн. — Он присел на корточки здесь, на мягкой земле. Срезал ножом несколько пучков травы, чтобы завернуть форель. Вот нож, вот трава в руках, а вот и рыба. Потрясающий экземпляр! Сержант Олифант рассказывал, что несколько дней назад эта форель попалась самому полковнику, но вытащить ее он не сумел.

Он нагнулся и засунул палец рыбе в рот.

— Так и есть! — сказал он, нащупав что-то. — Давайте-ка посмотрим поближе.

С минуту покопавшись, он наконец сумел извлечь из пасти рыбы сломанную блесну.

— Такую в магазине не купишь! Отличная блесна, сделанная вручную! Красные перышки, золотистая ткань, обмотанная медной проволочкой. По-моему, я видел точно такие в кабинете полковника Картаретта. Роуз делала их для отца своими руками, и эту блесну он и потерял, когда ее зацепила Старушка за день до смерти сэра Лакландера.

Аллейн перевел взгляд на пробитую голову полковника и его лицо, на котором застыло выражение безмятежного безразличия ко всему происходящему, и громко воскликнул:

— Но тогда поймать ее так и не удалось! Зачем же ты кричал в полвосьмого, что скорее умрешь, чем притронешься к ней, а в девять нашли твой труп рядом с этой рыбой?

Он повернулся к реке. Росшие вдоль берега ивы огораживали небольшую глубокую заводь, где воды, медленно кружась, снова вырывались на быстрину.

Аллейн показал на низкий берег бухточки, где виднелся глубокий горизонтальный след.

— Посмотри-ка сюда, Фокс. И туда, чуть повыше. — Он кивнул на ромашки, росшие вдоль берега примерно в ярде от ног полковника. Три стебля были выше других, но цветков на них не было. — Можете забирать тело, — разрешил он, — но постарайтесь не делать лишних шагов. Может, нам придется осмотреть это место еще раз. Кстати, Фокс, ты заметил, что внутри ивняка трава примята и несколько веток сломано? И сестре Кеттл показалось, что за ней наблюдали оттуда. Приступайте, Олифант.

Сержант Олифант и констебль Гриппер принесли носилки и, положив их неподалеку от тела, приподняли его. На землю упал помятый и влажный цветок ромашки.

— Заберем его со всей осторожностью и сохраним, — произнес Аллейн, сопровождая свои слова действиями. — Хорошо бы найти остальные два. Это следы, которые нам оставил убийца.

Олифант и Гриппер уложили тело на носилки и ждали дальнейших указаний.

Второй цветок Аллейн обнаружил на том месте, где лежала голова полковника.

— А третий, — сказал он, — возможно, унесло течением. Там посмотрим.

Теперь внимание детектива переключилось на спиннинг полковника, лежавший на берегу, и он, опустившись на корточки рядом, взял в руки блесну.

— Точно такая же, как и та, что осталась в пасти Старушки, — констатировал он.

Приглядевшись повнимательнее, он понюхал блесну.

— Вчера он вытащил рыбу: на крючке остался кусок мякоти. Тогда куда же она делась? Оказалась слишком маленькой, и полковник ее отпустил? Или нет? Будь проклят этот дождь! — Отцепив блесну, он убрал ее в пакет. Потом понюхал скрюченные пальцы мертвеца. — Он точно снимал рыбу! Нужно внимательно осмотреть его руки, ногти и одежду на предмет каких-то следов. И заберите с собой пучок травы, который был у него в руке. А где остальная трава?

Он повернулся и аккуратно собрал всю срезанную полковником траву. Осмотрев нож полковника, Аллейн выяснил, что, помимо следов травы на лезвии, сохранился запах рыбы. Потом поднял Старушку и внимательно оглядел гальку, на которой форель пролежала всю ночь.

— Следы сохранились, но принадлежат ли они этой самой рыбе? Смотрите, здесь есть острый камушек, за который зацепился лоскут рыбьей кожи. Ну-ка, ну-ка…

Он тщательно осмотрел форель, но так и не сумел найти вырванного куска кожи.

— А вот это уже кое-что значит, — пробормотал он и достал карманную лупу.

Полицейские, покашливая, переминались с ноги на ногу. Фокс наблюдал за шефом с явным одобрением.

— Что ж, — наконец произнес Аллейн, — нам надо заручиться мнением эксперта, чтобы снять все сомнения. Однако я уже сейчас уверен, что полковник сам поймал рыбу, которая лежала на этом самом месте и оставила здесь на камне лоскут кожи, а потом ее поменяли на Старушку. Пойманную рыбу полковник вряд ли выпустил, потому что тогда он снял бы ее с крючка и тут же отправил обратно в реку, а не стал бы класть на гальку. И как рыба могла ободраться о камень? Зачем на ее место положили Старушку? Кто это сделал? И когда?

— Когда — определить нетрудно, — заметил Фокс. — Это случилось до дождя: почва еще была сухой.

— Но это нам ни о чем не говорит, поскольку полковника убили, а его тело нашли тоже до дождя. Однако обрати внимание, дружище Фокс: в момент убийства у полковника в руке был пучок травы. Разве нельзя предположить, что он срезал траву, чтобы завернуть в нее свой собственный улов? Он отказался забрать Старушку и оставил ее валяться на мосту. Все, кто его знал, в один голос утверждают, что полковник никогда не нарушал слова. И что тогда? Может, это убийца забрал его рыбу, поменяв на Старушку?

— Похоже на то, мистер Аллейн.

— Но зачем?

— Черт его знает! — с досадой воскликнул Олифант. Бейли, Томпсон и констебль Гриппер одобрительно закивали, а доктор Кэртис, сидевший на корточках возле носилок, понимающе улыбнулся.

— А где стоял убийца во время нанесения удара? — продолжил рассуждать Аллейн. — Насколько я понимаю, а вы, Кэртис, поправьте меня, если я не прав, полковник Картаретт сидел на корточках лицом к реке и держал в руках срезанную траву. Оставленные подошвами следы и положение тела говорят о том, что после удара он завалился вперед и остался лежать в том положении, в котором и нашла его сестра Кеттл. Получается, что удар нанес либо левша, подкравшийся сзади, либо правша, ударивший спереди с разворота. Как считаешь, Олифант?

— Прошу прощения, сэр, я хотел только обратить внимание, что удар похож на тот, что наносит рабочий в каменоломне, когда хочет отколоть кусок породы на уровне колен.

— Верно! — одобрительно заметил констебль Гриппер. — Или на нижнюю подачу в теннисе.

Аллейн переглянулся с Фоксом.

— Но между кромкой воды и полковником: было достаточно места для нанесения такого удара. Поэтому я и делаю вывод, что нападавший находился в воде в трех футах от берега. Посмотри-ка повыше по течению, дружище Фокс, только обойди нас стороной, чтобы ничего не затоптать, а потом возвращайся.

Фокс присоединился к Аллейну в том месте, где низкий берег бухточки был ближе всего к течению. Оттуда ивовая роща закрывала вид на начало моста, но зато его конец на другом берегу Чайна был хорошо виден, и там примерно в сорока футах от детективов виднелся старый ялик, пришвартованный в заводи.